На стеклянный шкаф.
Мелкие осколки брызнули в стороны, звук падения прозвучал как выстрел.
Тише, Саша! Иначе примчатся все остальные! прорычало сзади.
Я обернулся и на миг обомлел, серый оборотень с белым пятном на лбу отгибал назад голову другого оборотня. Тот самый, что постоянно попадался на пути, и снился в кошмарах. Его лапищи охватывали челюсть дрягающегося перевертня, на серой шерсти мотались лохмотья милицейской одежды.
Чуть не поплатился за свою заминку, когда одним движением Жмырь вылетел из обломков шкафа. Две лапищи ударили по воздуху в том месте, где я только что был.
Мощное тело пролетало мимо, когда третья игла впилась в сердце оборотня. Как мешок с мукой Жмырь рухнул возле ломающего шею Голубева. Нижний оборотень извивался как угорь, пытался вырваться из стальных объятий темно-серого перевертня. Верхние лапы пытались оттянуть назад ломающие шею конечности, нижние скрежетали по полу.
У Жмыря моментально исчезла шерсть, из раны на сердце брызгали алые струи, тело изгибалось в агонии. Опасливо обогнул борющуюся пару и с размаху вбил медный стержень в запачканный кровью лоб. Ещё пару раз дернувшись, обезображенный человек затих на полу.
Помоги ему, Саша, послышался тетин голос с кровати.
Я обернулся на борющуюся пару перевертней. Поломали бы они друг друга, а потом бы и грохнул победителя. Но враг моего врагамой друг, поэтому и всадил последнюю иглу в сердце нижнего оборотня. Тот гулко ухнул, лапищи заскребли по полу, оторвавшись от стягивающих захватов и, после громкого хруста, голова начала отделяться от туловища. Последний рывок и возле человеческого тела упала человеческая же голова.
Навыки не потерял, раздался с кровати спокойный теткин голос.
Такое не забывается, тетя Маша. Подайте плащ, пожалуйста! ответил Голубев-оборотень.
Какой же он тяжелый! В карманах камни носишь? тетя с оханьем протянула одежду.
Почти, сейчас эти камни заведу на пять минут, и пусть потом их собирает воронье! прорычал Голубев, заводя небольшой будильник китайского производства.
Взрывчатка, что ли? поинтересовалась тетка, Тогда надо собираться, не следует в ночнушке по Шуе бегать, все-таки пожилая дама.
Сухонькая фигурка поднялась с кровати и вытащила из осколков стекла цветастый халат, тот самый, который мы собрали ей в дорогу.
Такие спокойные. Такие невозмутимые. Словно зря я куда-то летел и напрасно переживал за тетю. Тётя и оборотень. Оборотень и тётя, деловитые, сосредоточенные. В голове также мутилось. Пол покачивался под ногами.
Может, вы объясните, что происходит? я медленно сместился к окну.
Там они стоят, ощерился Голубев, Никуда не делись, можешь помахать рукой.
Я так и сделал, открыл окно и махнул рукой троице. Рука перехватила брошенный арбалет, тетива оказалась взведена, стрела в ложе, и я наставил оружие на существо из моих кошмаров.
Так что тут происходит? на сей раз я постарался быть более требовательным.
Вы все-таки смогли его достать? восхищенно ахнула тетка, глядя на арбалет.
Тетя, отойди от него! приказал я, чувствуя, как снова накатывает морок, захлестывает волной.
Отойди, тетя Маша, дай мне ему все объяснить! оборотень скользнул в сторону, прицел последовал за ним.
Саша, не глупи. А ты, Володя, постарайся объяснить быстрее, а то скоро шарахнет! тетя запахнула халат.
Я хочу тебя защитить, прорычал оборотень с пятном на лбу, И всегда этого хотел, не взирая ни на что.
Но как же так? я растерянно посмотрел на тетку, та кивнула в ответ.
Ответить мне не успели, дверь распахнулась от мощного удара снаружи.
Предатель! шумом обвала в горах вырвались слова из огромной пасти. Теперь я знаю, что это ты мешал нам захватить ведаря.
Так вот кто скребся за дверью, ощерился «Голубев».
Тетка, пятясь, отошла ко мне. Огромный черный оборотень на две головы возвышался над темно-серым. Идущие от него волны ненависти и злобы физически сковывали руки и ноги. Я почувствовал, что теряю сознание. Впился ногтями в ладони, до крови прикусил губу, и боль слегка отрезвила.
Я перевел арбалет на ворвавшегося перевертня. Огромные лапы больше походили на стволы деревьев, когти по длине равнялись хорошим ножам. Когда черный оборотень хрипло вздохнул и выпрямился, то показалось, что половина палаты заполнилась одной этой чернотой.
Не лезьте, они мои! чернота рявкнула в коридор, и любопытствующие тут же скрылись с глаз.
Ты сначала через меня перейди! прорычал серый оборотень с пятном на лбу.
Голубев казался мелкой дворняжкой перед черным догом, по объемам в два раза меньше, лапы тоньше, чем у черного оборотня, клыки короче. Но не трусил, а меня накрывала волна первобытного ужаса. Руки и ноги мелко тряслись, арбалет ходил ходуном.
Я не знал, в кого из них стрелять.
Один явно стремился меня защитить, второй же наоборот убить и растерзать. Тетя тихо шептала над своим медальоном. Над своим? Нет, я узнал свой медальон, пропавший после пожара в храме.
В эту секунду черный оборотень бросился на «Голубева». Тот встретил нападающего прыжком и два мохнатых монстра сшиблись в воздухе. Словно великан хлопнул в ладошитакой хлопок прозвучал в воздухе. За счет массы черный оборотень придавил к полу Александра, но я видел как серая пасть кусает и рвет мышцы под черной шерстью.
У нас осталось две минуты, скороговоркой проговорила тетя, Отходим к окну, берендеи поймают.
Тетя, тут заговоренная стрела, она может справиться с черным, я показал глазами на бьющего огромной лапой оборотня.
Лапища вздымалась над «Голубевым», опускалась со звучным шмяканием, брызги крови летели в разные стороны, попадая на пол, стены, потолок. Серый оборотень вгрызся в шею черного и повис, болтаясь как собака на травящемся медведе, когда огромный перевертень поднялся во весь рост.
Ррраахх! черному удалось разжать капкан пасти, и он со всего маху впечатал в стену «Голубева».
Глубокая отметина осталась и на второй стене, когда черный великан повторил свой удар. Из серого перевертень стал перепелесым благодаря осыпавшейся штукатурке. Тело мертвой тушей ударилось о пол и осталось лежать бездыханным. Черный оборотень наступил на поверженного противника и вскинул голову к потолку.
Гордому вою помешал очнувшийся оборотень. Окровавленная пасть сжалась на ноге с силой десятерых питбулей. Черный оборотень слегка пошатнулся, но тут же принялся вбивать Александра в пол, рев и урчание звучали не переставая. Тяжеленные кулачищи ломали кости, хруст и скулеж вырывался у серого оборотня из сжатой пасти.
Минута, Саш! и эти слова вывели из прострации.
Я поднял арбалет, в прицел поймал дергающуюся черную голову. Но черному оборотню удалось оторвать от ноги «Голубева» и впиться в серую глотку.
Серая фигура заслоняла черную от выстреланикак не удавалось прицелиться. Арбалет казался неподъемным, руки тряслись как в эпилептическом припадке.
Я распахнул окно, готовый выпрыгнуть наружу, внутренний таймер автоматически подсчитывал секунды. Как безвольную куклу черный оборотень отшвырнул прочь противника, тот ударился о стену и упал, неестественно выгнув колени.
Держи, тварь! я нажал на курок, но арбалет рвануло вверх.
Стрела прошла мимо.
Черный оборотень припал к искореженному полу и прыжком пантеры бросился на нас. Тело само среагировало на бросокя упал на спину, краем глаза заметил, что тетя сделала то же самое, и сдвоенным ударом ног мы перебросили тварь через себя.
Оборотень пролетел в оконный проем, сопровождаемый хрустом ломаемого дерева и звоном разбитого стекла. Истошный рев тут же перекрыл грохот выстрелов. Внизу стреляли берендеи, пули впивались в черное тело, вырывая из него целые куски шерсти, фонтанчики крови.
Я же кинулся к слабо шевелившемуся оборотню. Тот понемногу перекидывался в человека.
Добей меня, я так устал быть злом! попросили разбитые губы.
Ты ещё можешь жить! я попытался поднять тяжелое тело.
Я не хочу, добей и уходи, иначе все взлетит на воздух, прошептали губы.
С влагой на глазах я достал последние иглы. Две погрузились в заплывшие глаза, одна вошла в сердце, когда я приставил последнюю ко лбу, то услышал слова, введшие в ступор.
Спасибо, сын!
Но руку уже не остановить
Тело вырвалось, прокатилось по обломкам шкафа, и застыло. Я же остался сидеть, ошарашенный услышанными словами. Перед смертью вряд ли будут лгать.
Поднялся и перевернул на спину
Передо мной лежал отец
Израненный, окровавленный, мертвый
Как же так?
Помутилось в голове.
Перестаю осознавать, кто я и где нахожусь. Снова накрывает слабость. Выстрелы за окном стихают. Раздаются далекие крики.
Женщина что-то кричит мне в лицо, сухонькие руки трясут за плечи.
Колоколом гудит: «Спасибо, сын!»
Как много крови, хотя и больничная палата, но не должно же быть столько. Это неправильно.
Три трупа. Что в моей руке? На вытертый линолеум с глухим стуком падает арбалет.
В разбитое окно я вижу уходящего зверя. Фигура, покрытая черной шерстью, размывается на крытых рубероидом крышах. В закатных лучах зверь скрывается за раскидистой липой и пропадает из виду. Как я мог промахнуться?
Обвалом грохочет: «Спасибо, сын!»
Саша, нужно уходить! Да очнись же ты! слова женщины проникают сквозь вату окружающей реальности.
Дикий визг медсестры и следом шлепок тела, ушедшего в бессознательную черноту.
Кровь на стенах, потолке, моих руках. В палату заглядывают любопытные пациенты, все больше криков. Одного тошнит на пороге.
Раскатывается громом: «Спасибо, сын!»
Женщина выдирает из косяка торчащую деталь и захлопывает дверь. Спинка стула втыкается под ручку. Поднимает какую-то тряпку с земли.
Отец с четырьмя иглами
Очнись! Прыгай в окно! женщина подталкивает кулачком в спину.
Оскальзываюсь на луже, и в мои глаза упирается насмешливый взгляд мертвых глаз. На обнаженном плече ещё виден обрывок погона, две прапорщицкие звездочки. Локоть скользит по темнеющей алой кляксе.
Вставай же, увалень!
Торчащие щепки рамы, осколки стекла на подоконнике. Снизу трое мужчин смотрят на нас.
Гремит пушечным выстрелом: «Спасибо, сын!»
Гулко бухают в дверь, в пятно крови шлепается щепка, в образовавшейся щели дергается лезвие пожарного топора.
Закатные краски окрасили в кровавый цвет, деревья, кусты, здания. Ещё хлынули в больничную палату, расплескавшись по лежащим телам.
Прыгай же! раскинув руки, шагаю с четвертого этажа.
Раскалывается небо на куски: «Спасибо, сын!»
Подхватывают сильные руки, носком бьюсь о твёрдую землю.
Ловите! крепыш с короткой стрижкой хватает какой-то предмет сверху.
Падает сухонькая женщина, её ловит здоровенный мужик. Я безучастно взираю на происходящее.
Сейчас будет взрыв, бежим! визжит женщина.
Парни подхватывают мое тело, я болтаюсь как в детствемежду мамой и папой, женщина с мужчиной бегут рядом.
Вон они!!! дикий рев сверху и тут же взрывная волна швыряет нас на землю.
В голове молотом бухают два слова: «Спасибо, сын!»
Ребята подхватывают под руки и тащат вперед, сзади раздаются крики ужаса и боли. Мы мучительно долго бежим по твердому асфальту, пока не подбегаем к стоящей машине. Какие-то вещи падают в багажник.
В машину. Мотор завелся. За рулем молодой парень в тельняшке.
В Медвежье! И побыстрее! рыкнул грузный мужчина, не отрываясь от зеркала заднего вида.
Ты как? поинтересовалась суховатая женщина.
Вы кто? спросил я в ответ.
Похоже, наш великий герой повредился умом! сказал крепыш.
После такого взрыва недолго поймать контузию! авторитетно заявил солдат за рулем. У нас в учебке, когда рядом граната упала, три солдата неделю в себя приходили. А это вы взрыв устроили?
Нет, что ты, там произошла утечка газа, а мы постреляли от радости, что вот эта милая женщина так быстро поправилась! быстро сказал грузный мужчина.
Падает волна цунами: «Спасибо, сын!»
Почему он меня сыном назвал? спросил я у женщины.
Да потому что это твой отец, и он всегда оказывался рядом в трудную минуту. А я так и не смогла угадать, что это он. Эх, Сашка, какие же все-таки бывают слабые люди! женщина подперла ладошкой щеку и уставилась в окно.
Извергается вулкан: «Спасибо, сын!»
Вокруг люди, я чувствовал их запах, но в то же время был так одинок. Ощущал себя маленьким, меньше личинки колорадского жука на бескрайнем картофельном поле, а на меня катились огромные шары. Сталкивались с грохотом над головой, и плыли дальше, большие, задумчивые. За ними следующие, и нет им конца и края.
Глава 27
Нет на свете ничего лучше, чем вернуться в родной дом. Нет на свете ничего лучше, чем помыться в баньке после трудного дня, смыть с себя всю накипь злости и людского недовольства.
Вернуться в оазис, где можно перевести дух и подготовиться к новому походу. Забраться под привычное одеяло и оставить за ним все страхи и ужасы.
Мимо проносились деревеньки, поля, посадки. Солдат довез нас до деревни, на дороге торчал синий знак «Медвежье». Несколько домов, мы подъехали к тому, на коньке которого красовался разноцветный дракон. Радостно завизжала крепкая деваха, выбежавшая из соседнего дома, она кинулась темноволосому парню на шею. Тот обнимал её, шептал что-то ласковое. Солдат уехал, оставив нас посреди улицы. Женщина усадила меня на лавочку у забора. Грузный мужчина отправился вдоль по улице, а влюбленная парочка ушла в соседний дом.
Любовь, что же поделаешь? обратился ко мне крепыш.
А кто это? спросил я вместо ответа. И ты кто такой?
Всё понял! Не волнуйся, сиди и дыши воздухом! Сейчас вернется Михалыч! парень отошел к дому с драконом.
Облака на горизонте скрыли солнце, и небо превратилось в голландский сыр, темнели прорехи туч. С другого края выплескивался темнеющий край, угрожающий раскидать по небосклону мерцающие точки далёких звезд.
Пропавший куда-то грузный мужчина подъехал на сиреневой «девятке».
Мария, сажай Сашку назад!
Саша, аккуратнее! Пригни голову. Михалыч, ты уж сильно-то не гони! женщина села на переднее сиденье.
Её глаза встревожено смотрели на меня. Я не понимал этого взглядавроде все было нормально. В зеркало заднего вида я видел озадаченные глаза водителя.
Мы подъехали к дому выкрашенному суриком в какой-то деревне. Я не узнавал местности, кругом всё было незнакомым, но где-то в глубине мозга ныло чувство дежа-вю, словно я здесь уже был. В двухстах метрах от нас чернел сгоревший дом, потемневшая церковная маковка с покосившимся крестом лежала возле арматурного забора. Я вылез наружу, осмотрелся по сторонам.
Саша, к тебе парень приезжал! окрикнула меня какая-то рыжеволосая женщина из-за соседнего забора. Подъехал на «Уазике», я ему и сказала, что ты пропал вслед за Марией. Мария?
Глаза женщины округлились, когда она увидела нашу спутницу. Та вылезла из машины и приветственно кивнула в ответ. Возле ног рыжеволосой жался черно-белый пес, он жалобно скулил, однако не покидал свою хозяйку. Из машины вылез водитель и прошел вслед за нами, жещина проводила его фигуру испуганным взглядом.
Здравствуй, Наталья. Чего ты рот открыла, словно привидение увидела? спросила наша спутница, пока развязывала шнурок на калитке.
Так ты же вся перебитая была, тебя же на «Скорой»
Ну и что, что на «Скорой»? В больнице палата взорвалась, соседка ахнула. Да, сказали, что какой-то аппарат рванул Ладно, позже все расскажу. Устали мы с дороги, и Сашка ещё помогал вытаскивать из-под обломков раненных.
Я осмотрел себя, рваная одежда, пятна засохшей крови. Помогал вытаскивать раненных? Оттуда я и услышал: «Спасибо, сын»?
Наша спутница завязала веревку на заборе и кивнула на дом. Мужчина подтолкнул меня ко входу. В прихожей меня мотнуло так, что я едва не влетел в белоснежный бок русской печи, хорошо, что крепкая рука поддержала за шиворот.
Сейчас, Саша, сейчас, проворковала сзади женщина.
Тело стало ватным и неуклюжим, в виски билась фраза: «Спасибо, сын!». Холодная вода плеснула мне в лицо, и жесткая ладонь прошлась по лбу, носу, щекам. Вафельное полотенце поцарапало квадратиками, и на нем осталась черно-бурая грязь.
Кровь пополам с пылью.
Вода пополам с грязью.
Волосы слиплись и лезли в глаза, женщина подвела меня к кровати, и я без лишних указаний бухнулся на разноцветное одеяло.