Мы сейчас занимаемся сбором средств для нашей церкви, нам очень нужна новая крыша, пожаловался он в первом.
Банкир еще не понял, должен ли он участвовать в этом сборе и что-то пожертвовать, поэтому выражение его лица выражало согласие, но при этом не желание помочь:
Как мне жаль, отче.
За несколько последних лет Господь наш показал нам милость свою, два урагана и торнадо прошли мимо нас, задушевно продолжил Паркер.
Как же нам повезло, ответил банкир.
Это все воля Господа нашего. Но, к сожалению, мы лишились крыши.
Как жаль.
Однако наша компания по сбору средств проходит очень успешно, рассказывал далее Паркер, и банкир улыбнулся, поняв, что буря прошла мимо. Настолько хорошо, что нам нужно открыть счет, на время, пока мы не соберем достаточно средств для восстановительных работ.
Да, да конечно, закивал банкир.
Паркер достал два белых конверта, набитых наличными.
Здесь четыре тысячи двести долларов. Ничего, что наличными? Обычно все пожертвования поступают в таком виде.
Ну конечно же, наличные подойдут.
Такая сумма была выбрана не зря, Паркер знал, что об этой сумме федералам не будут сообщать.
Он протянул банкиру конверты, и тот быстро все подсчитал, подтвердив, что цифра правильная. Паркер поблагодарил, и теперь надо было заполнить документы.
На чье имя вы хотели бы открыть счет?
«Церковь Сан-Игнасио». Хотя нет, подождите, это слишком сложно для подписи на чеках. Давайте просто «Сан-Игнасио».
Какой адрес?
У нас в адресе для пожертвований указывается абонентский ящик, им и воспользуемся.
Хорошо.
Еще немного бумажной работы и вот уже у Паркера на руках чековая книжка и бланки для внесения депозитов.
Все мои вклады будут наличными, напомнил он.
Да, конечно, только не посылайте их по почте.
Я буду приносить их лично.
Хорошо, сказал банкир. Они пожали друг другу руки, и Паркер отправился в следующий банк.
В тот день он открыл счета в девяти банках Хьюстона, никогда не заходя в разные отделения одного и того же банка. Когда он закончил, тридцать восемь тысяч долларов уже перестали быть наличными и вращались в банковской системе, а еще около восьмидесяти тысяч ждали своего часа в «таурусе».
Закончив свои дела в последнем банке, он отправился в городок Гальвестон, что на берегу Мексиканского залива, и провел ночь в мотеле. Утром он арендовал еще одну ячейку на почте на имя Чарльза Уиллиса. У него было достаточно документов на это имя, если вдруг захотят проверить. Потом пошел в банк, не связанный ни с одним из тех, где он был ранее в Хьюстоне, и под именем Чарльза Уиллиса, используя чеки со счетов Сан-Игнасио, открыл еще один счет и положил на него полторы тысячи долларов. Затем он открыл депозитный счет, на который положил четыре тысячи, везде указывая абонентский ящик в Гальвестоне как адрес.
Потом сел на паром и переехал на полуостров Боливар, а последалее на восток.
9
Кинокомплекс «Перкш Плекс» на авеню Сент-Чарльз включал в себя шесть кинотеатров, которые одновременно могли вместить девятьсот пятьдесят зрителей, начиная с самого крупного, где помещалось двести шестьдесят пять человек и обычно демонстрировались последние голливудские блокбастеры, и заканчивая самым маленьким, на семьдесят пять человек, где показывали европейское авторское кино, перемежая его фильмами про кун-фу из Гонконга.
Заплатив восемь долларов за последний вечерний сеанс в воскресенье, Паркер понимал, что пришел сюда в последнийчетвертыйраз. В кинотеатре шло три сеанса в пятницу, пять в субботу и воскресенье. Первое, что сделают в понедельник утром, это отвезут всю выручку за выходные в банк, а сейчас она все еще лежит в сейфе управляющей. На этих выходных комплекс был заполнен где-то на восемьдесят процентов, а это значит, что когда к общей сумме выручки добавятся восемь долларов Паркера и выручка за последний сеанс, то в сейфе окажется около семидесяти восьми тысяч долларов. Сейф открывался только тогда, когда кассирша несла всю выручку наверх в офис.
Появившись здесь впервые, Паркер проследил за всей цепочкой перемещения денег. Когда касса закрывалась, кассирша брала плоский открытый поднос, полный денег, и несла его наверх, в кабинет управляющей. Та встречала ее, открыв дверь, которую запирала за кассиром. Примерно через пять минут дверь снова открывалась и кассир выходила уже с пустым подносом: это и было то время, на протяжении которого сейф оставался открытым.
Завтра кассир принесет на подносе только мелочь, чтобы давать сдачу.
Во время второго посещения, придя на утренний сеанс, Паркер подождал, пока управляющая уйдет, а затем испробовал на двери ее кабинета все четыре ключа, которые он с собой принес, пока один из них не подошел.
В третий раз он присмотрелся к пареньку, который проверял билеты на входе. Других работников в кинотеатре не было, если не считать девушку, которая торговала в киоске.
Билетер явно учился в колледже. Он был одет в бордово-серую униформу. Интересно, что он делал, когда переносили деньги?
Скорее всего, ничего, или ничего важного. Как только билетная касса закрывалась, он возвращался в вестибюль, заходил в дверь для персонала и спускался вниз по ступенькам, чтобы переодеться. Поэтому следовало думать только о кассирше и управляющей.
Сегодня Паркер стоял и рассматривал плакат, который рекламировал фильм следующего сеанса. Плакат висел на стене в том же коридоре, где находился кабинет управляющей, только чуть ближе. Он читал имена актеров и смотрел на красочное изображение взорванного поезда, летящего вниз с утеса, и в этот момент кассир как раз прошла мимо него, неся свой поднос.
А чуть дальше по коридору уже стояла управляющая в проеме открытой двери. Ни одна из них не выглядела настороженной, никто даже не посмотрел на посетителя, изучающего плакат. Они делали одно и то же уже много лет. Кассир зашла в кабинет, и Паркер услышал звук закрывающегося замка. Он подождал еще буквально минуту, быстро натянул резиновые перчатки и скользнул вперед по коридору.
Ключ был зажат в его правой руке, а «сентинел» в левой. Открыв дверь одним движением, он заскочил в кабинет, плотно притворив ее за собой. Управляющая стояла на коленях перед открытым сейфом, расположенным в углу сразу за ее столом, а кассирша, переложив деньги с подноса на стол, как раз держала одну пачку в руке, передавая ее управляющей. Они посмотрели на Паркера, не успев испугаться, просто уставились на того, кто только что вломился в кабинет.
Имя управляющей было написано на табличке, которая стояла у нее на столе. Чуть отступив назад и продемонстрировав им свой револьвер, Паркер приказал:
Глэдис, держи деньги в руке и повернись ко мне, сейчас же!
Он не хотел, чтобы она догадалась поскорее захлопнуть сейф. Глэдис просто застыла в изумлении. Кассирша, маленькая приземистая круглолицая женщина, которая в шоке уставилась на револьвер, попятилась к столу, и деньги посыпались у нее из рук. Она побледнела, пот выступил у нее на лбу, а глаза стали огромными.
Паркер крикнул:
Глэдис, смотри, чтобы она не упала!
К той наконец вернулся разум. Она поднялась, положила деньги, которые держала в руках, на стол. Приближаясь к кассирше, она вытянула руку, указывая на Паркера, и заорала:
Убери пистолет! Ты что, не понимаешь, что делаешь?!
У стены стоял небольшой зеленый диван, и Паркер спокойно сказал ей:
Да ладно, Глэдис, помоги ей присесть.
Глэдис обошла стол, чтобы подобраться к кассирше, но при этом все еще глазела на Паркера.
Она из Гватемалы, сказала она, как будто это все объясняло, она видела
Кассирша стонала, привалившись к столу, будто силы покинули ее.
Усади ее на диван. Ей совсем не обязательно смотреть на оружие.
Мария, пробормотала та, с трудом отлепляя ее от стола и ведя к дивану, давай, ну же, он ничего не сделает, все в порядке.
Так оно и было, Паркер не собирался ничего делать в этот раз, тем более пускать в ход оружие, только в очень крайнем случае. Это тоже могло бы стать зацепкой: серия ограблений, которые всегда начинаются нанесением увечий одному из пострадавших.
Наконец, женщины уселись на диван. Мария ушла в себя, она выглядела как сломанная кукла. Глэдис хлопотала возле нее, все время что-то бормоча, и наконец посмотрела на Паркера:
Вы что, грабите нас?! Так вот что происходитвы вор?!
Ну да, процедил Паркер и, обогнув стол, прошел к сейфу.
Все из-за денег. То есть вы травмировали эту бедную женщину из-за денег?!
Успокойте ее, и никто не пострадает.
Сзади под рубашкой он спрятал складную черную сумку. Теперь он ее вытащил, положил револьвер на стол и начал запихивать в нее деньги. Как только она наполнилась, он закрыл «молнию», а оставшиеся деньги рассовал по карманам.
Один кабель соединял телефон и факс. Паркер вытащил его, скатал и положил в карман, взял сумку и револьвер и подошел к женщинам, сидящим на диване:
Глэдис!
Она посмотрела на него. Сейчас она уже немного успокоилась, а Мария явно оправлялась от обморока. Было видно, что Глэдис вот-вот рассердится и начнет волноваться.
Ты не осмелишься здесь выстрелить, учитывая, сколько людей в здании.
Послушай, идут фильмы, и во всех стреляют. Я мог бы всю обойму разрядить в тебя, и никто бы и ухом не повел!
Та моргнула и уставилась на оружие. Ей казалось, что, глядя на оружие, она демонстрирует собственную храбрость. Мария снова застонала и закрыла глаза, но оставалась в сознании.
Я подожду снаружи немного и, если увижу, что ты вышла слишком рано, пристрелю тебя. Ведь ты же понимаешь, что я это сделаю?
Она перевела взгляд с револьвера на его лицо и прошептала:
Да.
Сама подумай, когда выйти, но не спеши. Только представь, как это травмирует Марию, если она увидит тебя лежащей в луже крови.
Я не буду торопиться, сглотнула та.
10
Из автомата в Хьюстоне Паркер позвонил парню по имени Маккей. Трубку взяла его подруга Бренда.
Эд рядом?
Да нет, ходит где-то, и я не думаю, что ему нужна работа.
А я ее и не предлагаю, мне нужно только имя.
Для тебя или кого-то еще?
И то, и другое, ответил Паркер. Может, он мне перезвонит в два часа по вашему времени?
А у тебя что, другое время?
Да, ответил он и дал ей номер автомата за углом.
Я ему передам, пообещала она и спросила:У тебя как дела?
Да так, занят очень. Он положил трубку и ушел, одетый, как священник, собираясь сделать вклады на все свои девять счетов, а затем перевести деньги на счета в Гальвестоне.
В три часа, переодевшись, он подъехал к автомату, установленному на столбе возле заправки, прямо возле пневмошланга. Он припарковал «таурус» рядом, вышел из машины, и тут же зазвонил телефон.
Эд Маккей, как всегда, был бодр и весел:
Бренда сказала, что тебе нужно имя.
Ты знаешь кого-нибудь в Техасе или неподалеку, кто может с этим помочь?
Я понял, что ты имеешь в виду. Есть тут один тип на примете, он специализируется на испанских именах, может, знаешь его?
Нет. Хорошо, пусть испанские.
Ладно, он живет в Корпус-Кристи, и его имя есть в телефонной книге. Он называет себя Юлиус Норте. Фамилию Эд произнес по слогам.
Ясненько, протянул Паркер.
И не говори, засмеялся тот, наверное, он был у себя первым заказчиком.
Позвони ему и скажи, что заедет Эдвард Линч.
Хорошо, когда?
Завтра. Паркер закончил разговор.
На следующий день, завершив все свои банковские дела, Паркер отправился на юг, в Корпус-Кристисамую южную точку Техаса на берегу Мексиканского залива, совсем рядом с Мексикой и Южной Америкой.
Международный аэропорт Корпус-Кристи располагался на востоке города, к нему вела дорога прямо от Тридцать седьмой трассы, и Паркер нашел поблизости мотель на эту ночь.
В нижнем ящике прикроватного столика он обнаружил телефонную книгу города. Юлиус Норте там значился. Набрав номер, Паркер услышал автоответчик:
Вы позвонили в компанию «Поко Репро». Сейчас никого нет на месте. Пожалуйста, оставьте свое имя и номер телефона, и мы с вами свяжемся.
Потом то же самое повторили на испанском.
Эдвард Линч, сказал Паркер и назвал номер телефона в мотеле и номер комнаты.
Он снова уткнулся в справочник и принялся изучать список местных ресторанов, но не успел выбрать, как раздался звонок. Видимо, Юлиус Норте все-таки был на месте и отслеживал поступающие звонки.
Мистер Линч?
Да.
Ваш друг сказал, что вы можете позвонить.
Эд Маккей.
Да, именно он. Где вы?
Возле аэропорта.
Вы хотели бы встретиться сейчас?
Да.
Вы знаете, где Падре-Айланд-драйв?
Найду.
Ну что ж, хорошо, ответил его собеседник и быстро дал четкие указания.
Последовав им, Паркер очутился в квартале, похожем на любой подобный квартал на юге или востоке Штатов, от Мобила до Лос-Анджелеса. Здесь стояли одноэтажные, оштукатуренные и выкрашенные в бежевый цвет домики, без гаражей или веранд, немного потрепанные, расположенные на маленьких неухоженных участках земли, и на многие мили вокруг не было видно не то что деревцадаже высокого кустарника.
Нужное здание располагалось на углу, с навесом для автомобилей, пристроенным сбоку, подальше от перекрестка, и первым сюрпризом стала машина, стоявшая под навесом: блестящая черная «инфинити» с престижным номером, сделанным на заказ. Это авто стоило больше, чем все машины в округе, вместе взятые. Выше звонка на маленькой дощечке виднелась надпись: «Звони и входи».
Сейчас Паркер уже кое-что понял. Во-первых, Норте здесь не жил, соответственно, его не волновало, кто войдет в дверь, а во-вторых, он был богаче всех жителей округи.
Он позвонил, как и было сказано, затем толкнул дверь и вошел в гостиную, оборудованную под контору с двумя столами.
Стол у задней стены слева стоял прямо под окном, из которого был виден навес для автомобилей. Стол представлял собой серый металлический прямоугольник, и тип, сидящий за ним, отложил фотоновеллу, которую читал, как только Паркер вошел. Он выглядел как герой телевизионной рекламы рестлингадлинные засаленные черные волосы, шея шире, чем лоб, черная футболка, облегающая чересчур мускулистое тело. У него были сплющенный нос, тяжелый рот и маленькие темные глазки под сведенными бровями.
Взгляд, брошенный на Паркера, был невыразительным, но при этом выжидающим, как у сторожевого пса.
Другой стол, ближе к двери и справа, был намного больше, тщательно изготовленный из красного дерева теплого оттенка, отражающего свет.
Зеленая, обтянутая тканью записная книжка с промокательной бумагой, медная настольная лампа, блестящий настольный письменный набор, семейные фото в кожаных рамкахздесь было все. И у мужчины, сидевшего за столом, тоже все было.
Он был одет в белую гуйяберу, которая выгодно подчеркивала его загар, на голове красовался хороший парик каштанового цвета, средней длины и отлично уложенный. У него было гладкое приятное лицо с мягким уклончивым взглядом и следами пластической хирургии, и, когда он поднялся, чтобы поприветствовать гостя, его улыбка явно предназначалась кому-то другому.
Мистер Линч, сказал он.
Мистер Норте, ответил Паркер и закрыл за собой дверь.
Норте обошел стол, чтобы протянуть сильную, рабочую, явно не тронутую пластикой руку, которая куда более правдиво рассказывала о его происхождении.
Паркер пожал ее, и Норте указал на коричневое кожаное кресло, стоящее напротив стола.
Присаживайтесь, пожалуйста, мистер Линч, предложил он. Скажите, как там наш друг Эд, у него все в порядке?
Он мне не докладывал.
Норте усмехнулся, и они оба уселись по разные стороны стола.
Сторожевой пёс снова уткнулся в свою фотоновеллу.
Он вернулся в дело, а?
Наверное, протянул Паркер, оглядывая комнату.
Серый промышленный ковролин, несколько бежевых картотек, напротив входазакрытая внутренняя дверь. Бумажный фирменный календарь и несколько дипломов на стенах.
Вы называете это место «Поко Репро». Что это значит? спросил он наконец.
Типография, объяснил Норте. В основном ежедневники, бланки ежегодных отчетов, программы банкетов, больше на испанском, чем на английском, но вам же не это нужно.