А вот с любовью было сложнее. Ему нужны были не плотские утехи, которые он мог получить в любое время. Ему не хватало сильной привязанности, взаимного обаяния, взаимного душевного трепета и ласки. Увидев Степана, своего водителя- денщика с красивой молодой француженкой, их чувственную любовь, теплоту их отношений, он до глубины души был тронут этим, он на какой-то момент позавидовал своему подчиненному, его счастью. И поэтому, когда на его горизонте нарисовалась юная Марта с кроткими карими глазами, тонким станом, любящим сердцем и уравновешенным характером он увлекся ею. Увлечение произошло, не позову сердца, а на уровне инстинкта о создании порядочной немецкой семьи, по его внутреннему убеждению, что порядочный немец должен обзавестись семьей. И здесь появилась Марта. И здесь радостные слезы матери, о возможности иметь внуков. И здесь убедительный разговор с дядей Гельмутом. В тот момент он не мог отказать своему «убеждению», тем более матери и генералу. Он дал согласие на свадьбу. Он сделал Марте предложение стать его женой. Ответ последовал незамедлительно:- Да, любимый!
Но в глазах Марты он не увидел фиалок девушки Хэдвиг. Он не почувствовал тех страстных порывов, тех огненных движений, тех необузданных раскрепощенных ласк, того пика блаженства которые продолжали жить в его сердце и связывали его с Верой и которые он пытался получить находясь в объятиях Марты. Марта не была холодной женщиной, но она и не была той, почувствовав которую раз, сердцем помнишь всю жизнь.
Франц ехал домой в Берлин. Ехал с чувством сожаления о совершенном поступке. За месяц супружеской жизни он получил, что требовал род, что он сам хотел: семью, жену, благопристойность в обществе. Но не было одноголюбви. Марта не смогла заменить ему Веру.
Господин майор, оборвал мысли Франца, Степан. Мы уже в городе. Куда вас отвезти?
Офицер посмотрел вперед, оглянулся назад и заметил, что за ними уже давно едет, пристроившись на расстоянии видимости, легковая машина. Это ему показалось странным.
Степан, кто у нас на хвосте?
Не знаю, господин майор. Этот черный «Опель» я и раньше видел. Я думал, эта ваша охрана.
Охрана? У меня нет охраны, Степан. Запомни, ответил, раздраженно, Франц. Скоро будет перекресток, повернешь там направо на Альт-Мариендорф, увидишь магазин марочных вин компании «Мах Ферд. Рихтер», остановись и зайди в него. Купи себе сигарет, а мне бутылку французского коньяку и коробку шоколадных конфет, эти деликатесы, ставшими таковыми в последнее время для Берлина, в этом магазине изредка бывают. А я прослежу за хвостом, узнаю кто следит за нами. Вот деньги, Франц достал из кожаного портмоне несколько сотенных купюр рейхсмарок и передал водителю.
Когда они остановились у магазина, Франц успел зафиксировать номер преследовавшего их автомобиля. Похоже «Опель» службы безопасности, мелькнула мысль. Какого черта я вам понадобился?
Разберемся, Франц, разберемся, тут же в тему проговорил Клаус. Посмотрим, что будут делать эти господа дальше.
Автомобиль «SD» неспешно проехал полсотни метров вперед и остановился. Это встревожило Франца. Однако дальнейшие события, произошедшие на этой пустынной улице, внесли в его душу еще большее смятение. Они развевались столь стремительно, столь неожиданно для него, что он не успел дать им какое-то объяснение. Это было похлеще Голливудского вестерна.
Через пять минут после того, как Криволапов ушел в магазин, недалеко от них припарковался защитного цвета «Хорьх». Из него стремительно выскочил долговязый мужчина в темных очках. Одет он был в серый плащ. На очки была надвинута такого же цвета фетровая шляпа. Долговязый стал стремительно подходить к машине Франца.
Эй, господин? тут его резко окликнул Степан, выйдя из магазина и почувствовав, что-то неладное. Ты кто такой, господин? Стой! Криволапов держал сверток с покупками у груди, второй рукой пытался положить в карман пачку сигарет. Ему явно не понравился этот долговязый тип.
Человек в сером плаще, услышав окрик Степана, на мгновение остановился, вытащил из-за пояса пистолет с глушителем и, не целясь, навскидку выстрелил в водителя. Криволапова отбросило назад, он распластался на тротуаре. Его грудь была в крови. Не задерживаясь, убийца решительным шагом вновь направился к машине, где сидел Франц, пистолет он держал перед собой.
В это время раздался резкий визг тормозов на противоположной стороне улицы. Долговязый мужчина дернулся и нажал на курок. Дзинь, пуля пробила лобовое стекло, не задев майора. До Франца, наконец, дошло, что на него идет покушение. Он выхватил Вальтер из кобуры и, пригнувшись в машине, открыл дверь.
Одновременно раздалась автоматная очередь. Словно игрушка шелестел автомат в руках огромного роста и силы фельдвебеляпехотинца. Пули «Шмайсера», как бешеные собаки рвали в клочья плоть человека «Х», заваливая его на мостовую, не забывая доставить временное беспокойство и магазину. Витринные стекла с грохотом осыпались вниз. Сержант-богатырь, хладнокровно разрядив рожок, огромными прыжками пересек улицу и подбежал к «Хорьху». Секунда и осколочная граната влетела через приоткрытое окно в салон машины. Бледный водитель так и не успел ее завести. Когда раздался оглушительный взрыв и, загорелась машина убийцы, автоматчик уже сидел в «двести тридцатом Мерседесе». Он дерзко, с проворотом задних колес, отчего к пороховой уличной гари и черного дыма, примешался и запах паленой резины, рванул, вперед и скрылся за поворотом.
Франц недоуменным взглядом, проводил удаляющегося спасителя. Что это было Клаус? послал он запрос другу.
Американское кино, Франц. Оно мне понравилось, возбужденно ответил тот. Тучи сгущаются над намиэто я точно понял. Кого-то мы сильно зацепили. Думаю, в ближайшее время детали прояснятся. Иди, помоги Степану, видишь, он зашевелился.
О, кей, Франц торопливо пошел к водителю. Но его сразу остановили, подбежавшие сотрудники из Управления «SD». Он их узнал по колким, пронзительным взглядам и развязанному поведению.
Что это было, господин майор? обратился к нему худощавый сотрудник в штатском, даже не представившись.
Вы меня спрашиваете? Это я у вас хотел бы узнать, что это все значит? Вызывайте полицию, господа. Что творится у нас в Берлине?
Отставить! Мы сами разберемся с этим делом, майор, Ольбрихта прожигали любопытные сощуренные глаза полнеющего типа, который держал правую руку в кармане.
Кто вы? Из какого управления? Вы мне не представились. Пропустите меня, начал злиться Франц. Его грубый шрам, отпечаток операции «Цитадель»,от правого уха к шее натянулся, побагровел.
Спокойнее, майор. Главное что мы вас знаем. Тем не мене представлюсьгауптштурмфюрер СС Бергельслужба безопасности. Этого достаточно вам, господин Ольбрихт?
Вполне, капитан. Франц не удивился, что его назвали по фамилии. Он знал, что сотрудники этого ведомства, прежде чем вступать в контакт с интересующим их лицом изучают досье клиента досконально. Что вы от меня хотите? Видите, полиция набежала.
Пока ничего. Вы свободны. Но в ближайшее время вы нам понадобитесь. Мы вас пригласим на Принц-Альбрехтштрассе. Ганс, кивнул офицер» SD» худощавому сотруднику, поговори с полицией. Они здесь лишние. Это происшествие входит в сферу наших интересов.
Да, вот еще, господин майор, капитан вновь обратился к Ольбрихту, прошу вас, впредь будьте осторожными. В следующий раз мы можем не успеть к вам на помощь.
Так это вы мой спаситель? удивился Франц, вскинув брови. Браво капитан. Я вам благодарен за оказанную помощь. Я буду просить генерала Гудериана выслать в адрес вашего шефа бригдефюрера Шелленберга благодарственное письмо о вашем несравненном мужестве. Правда, когда разыгралась эта вендетта, вы мне показались совершенно другим и в звании фельдвебеля, добавил язвительно Франц.
Господин майор, помогите мне, вдруг Франц уловил голос Криволапова.
До свидания, господин гауптштурмфюрер, мне нужно идти, Франц взмахнул рукой.
Я вас не задерживаю, идите, процедил сквозь зубы, уязвленный Бергель, вяло подняв руку. Сощурив глаза, он злобно посмотрел в спину, удаляющегося Ольбрихта.
Степан Криволапов был жив. О таких говорят, что «человек родился в рубашке». Ему и в этот раз жутко повезло. Пуля срезала кожу предплечья, разбила бутылку коньяка и, пробив крышку серебряного портсигара, подарок Франца в честь своей свадьбы, застряла в нем среди сигарет. Когда к русскому танкисту подбежал Ольбрихт, тот сидел на тротуаре и осторожно снимал с пропитанной коньяком куртки осколки разбитой бутылки и зализывал языком рану. Увидев офицера, Степан сразу принял мученический вид и так тяжело задышал, что Франц расхохотался от шутовства своего русского друга. Он понял, что с его водителем ничего серьезного не произошло. Франц подал руку Степану, тот поднялся.
Ну и вид у тебя, фельдвебель? А запах чего стоит? сделал замечание насмешливым тоном Франц. Идти можешь, или санитаров вызывать?
Нет, нет, господин майор, я уже здоров. Не надо санитаров, заговорил скороговоркой Степан, поняв, что можно получить взыскание от командира за симуляцию тяжелого ранения.
Это уже хорошо. Приводи себя в порядок. Поедем.
Степан осторожно стряхнул последние мелкие осколки стекла и полез во внутренний карман куртки. Лицо его засияло, когда он достал портсигар. Он с радостью как мальчишка воскликнул:Вы мой спаситель, господин майор! Смотрите. Это ваш портсигар, ваш подарок на день вашей свадьбы. Вот отверстие, куда пуля вошла. А с другой стороны отверстия нет, Степан расплылся в улыбке, показывая свои прекрасные тридцать два зуба. Значит она там, господин майор, пуля там внутри. Он осторожно потряс портсигар, послышалось металлическое бренчание.
Франц решительным жестом забрал у водителя портсигар и вложил в карман брюк. Новый подарю, не кривись. Так надо. Обернувшись назад, он увидел, что офицеры «SD» о чем-то разговаривают и смотрят в его сторону. Район происшествия был уже оцеплен патрульной службой. Быстро, однако, у них это, получается, мелькнула мысль. Все, поехали, Степан и чем быстрее, тем лучше. Едем к генералу Вейдлингу.
Слушаюсь, козырнул Криволапов и побежал к машине. Услужливо открыв заднюю дверь перед Францем, он помог ему сесть, после чего торопливо завел двигатель и, воровато оглянувшись по сторонам, тронулся с места
Господин генерал, я могу идти домой? обратилась к Вейдлингу его домработница фрау Боннер. Уже девять вечера, мое рабочее время закончилось.
Да, Гретхен, вы свободны, генерал доброжелательно посмотрел на уставшую, понурую женщину. Мы сами управимся. Спасибо за ужин. Венский шницель с горчичным картофелем были превосходными. Тебе понравилась еда, Франц?
Без сомнения, дядя Гельмут. Все было очень вкусно. Ничего подобного давно не ел. Спасибо фрау Боннер, Франц поднялся из-за стола, отложил салфетку и легким поклоном поблагодарил домработницу.
Завтра у вас выходной, не забудьте, Гретхен.
Я помню, господин генерал. Завтра у меня выходной, ответила та отрешенным голосом. До свидания, и вышла из столовой.
Фрау Боннер расстроена чем то, дядя?
Да, у нее большое горе, сочувственно произнес генерал. Неделю назад она получила сообщение о гибели единственного сына. Теперь она одна. Ее муж пропал без вести еще в 42 году. Хотел ей найти подмену, на какое-то время, так она расплакалась. Уговорила меня не увольнять, мол, ей будет еще тяжелее без работы. Оставил.
Тогда понятно ее состояние, Франц нахмурился. Сколько еще будет таких похоронок?
Да, сколько будет еще похоронок, пробурчал генерал. Однако оставим эту тему. Думаю, ты приехал по другому поводу. Даже не по вопросу о личных взаимоотношениях с Мартой, хотя ты мне весь ужин навязывал этот разговор. Я прав? генерал пристально посмотрел в глаза Францу.
Да, дядя Гельмут, вы как всегда правы. Вы очень проницательный человек.
Еще бы. Тридцать пять лет армейской службы от юнкера до генерала не прошли даром. Я как увидел тебя, так сразу почувствовал, что у тебя неприятности. Ты приехал не просто навестить старого генерала, а попросить у меня совета. Матери все не расскажешь, тем более жене, а отца поблизости нет. Мы остались одни, можешь быть откровенным со мной.
Франц молчал, обдумывал с чего начать разговор. Генерал тем временем налил себе в бокал немного коньяка и предложил Францу. Еще выпьешь? Коньяк у меня отменный, ты же знаешь.
Нет. Спасибо, дядя Гельмут. Я предпочитаю коньяку легкие вина, от них не так сильно болит голова.
«Да, да «Мурведр» красный тебе подавай, вдруг щелкнуло в голове у Франца. Эстет ты, драный. А я бы выпил еще коньяка».
Молчи. Клаус. Не до тебя, разговор предстоит серьезный, шиканул на друга Франц.
«Серьезный разговор ведется с серьезными напиткамиэто классика любых переговоров. Ты совсем не думаешь обо мне. А ведь это с моей подачи ты выглядишь этаким непобедимым Рэмбо.
Кем, кем?
«Долго рассказывать, смотри, дядя уставился на тебя. Все никак не отучишься разговаривать со мной, не шевеля губами».
Ты что- то сказал, Франц, генерал, допив свой коньяк, удивленно смотрел на офицера.
Вам показалось, дядя Гельмут. Мы куда пойдем: в гостиную или кабинет?
Показалось? Ну-ну. Тогда следуй за мной. Бери бокалы.
Генерал прихватил недопитую бутылку коньяка и, прихрамывая, словно одноногий пират Джон Сильвер, повел Франца в гостиную. Присаживайся, Франц, ближе к камину, указал он рукой на кресло, когда они вошли в просторную, но немного мрачноватую комнату. Камин не растапливали, заметил генерал, не холодно, тем не менее, здесь уютно. Я люблю здесь отдыхать. Эти старинные кресла, обитые классическим гобеленом, этот камин с затейливым синим узором на кафельных плитках, строгая обстановка дома, все мне здесь напоминает атмосферу уюта и порядка родительского дома в Хальберштадте. Я специально выбрал этот дом. Пожить несколько спокойных недель вдали от фронта, вобрать силу духа саксов, живших в этом особняке, это большая честь и награда для меня после тяжелейших боев в Беларуси. И то, что я здесь, а не под Варшавой, где стоит мой 41 танковый корпус, это твоя заслуга. Вейдлинг посмотрел на Франца строгими, внимательными глазами, пытаясь оценить реакцию на свои слова, а также уловить оттенки душевного состояния своего любимца.
Франц не выдержал длительного взгляда дяди, заговорил, Дядя Гельмут, не осуждайте меня так сильно. Я же еще не развожусь с Мартой.
Вейдлинг нахмурился. Не об этом хотел он сейчас говорить с Францем. Но видно тот ждет от него окончательного вердикта по поводу своих разногласий с Мартой. Я уговорил тебя жениться, мне и ответ держать перед тобой, заговорил твердым голосом генерал Вейдлинг. Марта прекрасная жена, порядочная женщина, аккуратная хозяйка. Я видел, какими глазами она смотрела на тебя. Она любит тебя по-настоящему. Поэтому я осуждаю твои колебания. Не смей вести с ней разговоры на эту тему. Кончится война, останешься в живых, тогда и будешь рассуждать, кто был бы лучше: та русская крестьянка или твоя Марта. Не смей их даже сравнивать. Я запрещаю тебе это делать. Пройдут годы, ты в пояс поклонишься своей Марте за воспитание ваших детей, за ее терпимость и любовь к тебе в тяжелейшее военное время. Это мой ответ, Франц. Другого ответа не жди. Я при домработнице не стал давать тебе советы. Поэтому, еще раз прошу тебя, оставь свои переживания до лучших времен. Об этом и думать забудь. У нас есть более серьезные вещи и занятия, чем вести разговор на амурные темы.
Теперь мне ясна ваша позиция, дядя Гельмут. Перечить я вам не буду. Оставим в покое Марту и мои чувства к ней. Вы правы, есть дела важнее. Сказав так, он что-то вспомнил, помрачнел и быстро достал из кармана бридж портсигар. Посмотрите, дядя, на эту вещицу, Франц протянул генералу прострелянный портсигар.
Вейдлинг с большим любопытством взял его и, увидев на лицевой крышке отверстие от пули, вскинул недоуменно брови. Ничего не говоря, открыл портсигар и еще больше удивился, обнаружив внутри него свинцовую пулю. Что это за портсигар? Как он попал к тебе? Кто стрелял? В кого стреляли? нервно один за другим задал он вопросы Францу. Лицо его побагровело в ожидании неприятных ответов.
Не поверите, дядя. Буквально два часа назад со мной произошел один неприятный инцидент. Я специально умолчал о нем, чтобы не омрачать прекрасный ужин. Теперь самое время рассказать.