Сокол! внезапно выкрикнула Фрина, выбросив вверх правую руку. Сокол справазнак победы! Боги с нами!
Войско взревело, потрясая оружием. Гирхарт прищурился, пытаясь проследить, куда указывала Фрина. И впрямь сокол. Острый глаз у его подруги, сам бы он мог и не заметить. Ну, значит, с предсказаниями всё благополучно.
Командиры тоже облегчённо зашевелились, переговариваясь, и, отсалютовав вождям, направились на свои места. Четырехугольник распался, перестраиваясь в колонны, которые поочередно выходили в лагерные ворота и вновь выстраивались в боевой порядок. Понаблюдав за их движением, Гирхарт подозвал своего начальника штаба полковника Диара.
Докладывайте.
Диар служил не первый год и не стал уточнять, что именно ему надлежит докладывать.
В вашем распоряжении, мой генерал, три полных полка пехоты и один полный полк лучников. Кроме того, имеется ещё полтора знамени лучников и один полный полк кавалерии, итогодвенадцать тысяч девятьсот пятьдесят три человека. Кроме того, у генерала Таскира один полный полк и одна кондотта пехоты и три кондотты плюс два знамени лучников. В общей сложности у вас и у негооколо девятнадцати тысяч.
Гирхарт кивнул. Всё это он знал и так, но услышать лишний раз никогда не мешает.
А у наших противников?
Согласно последним докладам разведчиковпримерно шесть тысяч человек. Два неполных полка пехоты и всего около пятисот лучников.
Храбрый человек генерал Ярнер, заметил Гирхарт. Интересно, он на самом деле надеется победить или просто до конца выполняет свой долг?
Не могу знать, мой генерал.
Выто конечно не можете Ладно, спасибо, вы свободны. Встретимся на поле.
Гирхарту подвели коня, и он легко вскочил в седло. Конь затанцевал, но Гирхарт привычно осадил его и направил к уже построившемуся конному полку. Этот полк, собранный и обученный вопреки всем трудностям, был особой гордостью Гирхарта, и в сегодняшнем сражении ему предстояло сыграть важную роль. Генерал махнул рукой и всадники, держа строй, двинулись за ним.
Они ехали мимо шагающих солдат, возбуждённо и весело переговаривающихся между собой. Ктото заорал песню, тут же подхваченную доброй сотней лужёных глоток. Они радуются своему первому большому бою, а ведь ктото из них погибнет, отстраненно подумал Гирхарт, и тут же выкинул эти мысли из головыперед сражением не стоит думать о будущем. Не думал он и возможности собственной смерти, хотя план предполагал его личное участие в битве. Гирхарт знал, что победит, его наполняла спокойная уверенность, еще не успевшая смениться боевым азартом.
Поле, на котором предстояло сражаться, было большим и довольно ровным. Коэнский лагерь стоял на единственной возвышенности, а сами коэнцы сейчас строились у ее подножия. Слышно было, что они кричат, но что именно, разобрать было трудноветер относил крики в сторону. Тем не менее повстанцы не захотели оставаться в долгу и громогласно сообщили, кем, по их мнению, являются противники, и каково их происхождение. Традиция, существующая столько же, сколько род людской. Гирхарт шагом поехал вдоль строя. Армия повстанцев выстроилась по всем правилам: ровные четырехугольники кондотт, лучникивпереди, разве что конница заняла место посредине строя, а не на фланге, как ей положено по уставу. Гирхарт улыбнулся про себя. Да пошёл он к демонам, этот устав, он будет воевать так, как это удобнее ему.
Построение закончилось. Таскиру достался правый фланг, полковнику Эрмисулевый, Гирхарту, соответственноцентр. А также право, как главнокомандующему, обратиться к войску перед битвой. Остановившись перед строем, Гирхарт привстал на стременах и вскинул руку в воинском салюте. Войско взревело, и вновь прорвавшееся сквозь облака солнце блеснуло на лезвиях воздетых мечей и наконечниках копий.
Друзья! закричал Гирхарт, едва отзвучало исполненное неподдельного восторга приветствие. Настал наш час! Перед нами наш враг, но он слаб и бессилен! Мы сломаем ему хребет, а придет сроксломаем хребет и проклятой Коэне! Каждому из нас есть что ей напомнить, и мы вернём ей все долги! А сейчасв бой! Мы победим, мы обречены на победу! Я верю, что буду гордиться всеми вами! Среди нас нет трусов и предателей! Вперёд, покажем этим шавкам, на что мы способны!
Ещё одна волна восторженного рёва была ему ответом. Гирхарт вскинул меч, снова салютуя своим солдатам, и, лёгким галопом обогнув передовую линию, занял место во главе конного полка, укрытого во второй. Ни к чему коэнцам раньше времени его видеть. Пропела труба, и войско двинулось вперёд, постепенно ускоряя шаг. С другого конца поля донесся ответный звук трубы, и коэнцы тоже пошли навстречу.
Всётаки Ярнер, хоть и храбрый человек, но дурак, подумал Гирхарт, трогая шенкелями конские бока. Ему бы выстроить своих людей клином, или уж встать на одном месте, да ещё и валами и завалами отгородиться для верностии пусть бы мы их штурмовали. Так нет, собрался воевать по всем правилам. Вот уж для кого устав играет роль ещё одного бога. Оно и к лучшему, догадайся он укрепиться, и весь план Гирхарта полетел бы к демонам в преисподнюю.
Обе армии уже перешли на бег, но строй держали попрежнему. Гирхарт огляделся по сторонам. Молодцы, ничего не скажешь, не зря он с ними столько мучился. Оружия все ещё хватало далеко не всем, и во второй линии бойцы вооружены в основном обожженными кольями и дубинками. Но первая линия встретит врага честной сталью!
Лучники уже начали обстрел, хотя резкий порывистый ветер, дувший во фланг, мешал и той, и другой стороне. Уже можно было разглядеть приближающиеся коэнские знамена, когда трубач повстанцев проиграл ещё одну команду, и передовой полк расступился, перестраиваясь прямо на ходу. Гирхарт бросил коня в галоп, его движение повторили ещё шесть сотен всадников. Конница повстанцев прошла меж рядов пехоты и вырвалась в поле, целя в центр коэнской линии, туда, где под голубым знаменем ехал полководец.
Расстояния, оставшегося между двумя армиями, как раз хватило, чтобы разогнаться. Коэнские лучники успели дать ещё один залп, всадник, мчавшийся рядом с Гирхартом, свалился с седла прямо под копыта, а в следующий миг полк пронёсся сквозь ряды лучников, сметя их жиденький заслон, и врубился в боевой строй пехоты. Удар был стремительным и страшным. Растерявшиеся солдаты почти не оказывали сопротивления, казалось, конный отряд так и пройдёт сквозь весь строй, как раскалённый нож через масло. Гирхарт знал, что долго это не продлится, сопротивление начнёт возрастать, и потому старался прорваться как можно дальше, ловя миг чужой растерянности и страха. Их всего шестьсот, сейчас их зажмут с обеих сторон, а значит, нужно успеть!
Пёс! заорал ктото из коэнцев. Изогнувшись, Гирхарт рубанул солдата мечом и, подняв коня на дыбы, заставил его обрушить копыта на грудь еще одного врага. Со всех сторон неслись крики, конское ржание, лязг и грохот. Гирхарт не смотрел по сторонам, сосредоточившись на одномпрорваться к знамени. Еще один удар снёс голову подвернувшемуся солдату, кровь брызнула фонтаном, окатив конский бок и его колено. Остальные невольно подались назад, Гирхарт видел перекошенные лица, разинутые рты, глаза, полные ярости и страхано страха в них было всётаки больше. Оказавшиеся прямо перед ним уже были готовы бежать, но сзади их подпирали свои. Коекто пытался достать всадника мечом или копьёми расставался с жизнью. Разумеется, нападающие тоже несли потери, Гирхарт мельком увидел коня с пустым седлом в пятнах крови, но сам он пока не получил ни царапины.
Сзади раздался громовой рёв и грохот. Войско повстанцев наконец сошлось с коэнцами, ударив строй на строй. Теперь коэнцам будет не до того, чтобы пытаться окружить и раздавить дерзких всадников. Он все просчитал верно, а значитвперёд! Победа близка, осталось лишь протянуть руку. Гирхарт снова пришпорил коня, тот прыгнул, сбив когото грудью. Сбоку блеснул металл, Гирхарт взмахнул мечоми рука, державшая оружие, упала на землю. Конь под ним споткнулся, но выровнялся и продолжил бег. Вперёд!
Впереди мелькнуло чтото голубое. Знамя! Наконецто! А прямо впереди, почти под самым знаменем, верхом на вороном конечеловек в шлеме с голубым плюмажем, с дубовой ветвью, вычеканенной на нагруднике. Генерал Ярнер!
Гирхарт рванулся вперёд с такой яростью, словно в него вселился демон. Генерала окружал отряд личных телохранителей, частью верхом, частью пеших. Эти были потвёрже, чем солдаты, но их храбрость не могла им помочь. Конь Гирхарта снова вскинулся на дыбы, ударом копыта опрокидывая рослого гвардейца, всадник послал его в образовавшуюся брешь, рубя тех, кто кинулся навстречу. Что ж, они умрут со славой. Знамя было совсем близко, но тут вперед вырвался ктото из своих и рубанул по древку. Голубое полотнище качнулось и упало на землю, по нему немедленно прошлись конские копыта, а мгновением позже знаменосец припал к гриве своего коня, то ли убитый, то ли серьёзно раненный. Дальше Гирхарт не смотрел, сосредоточившись на Ярнере.
Атака разметала пеших телохранителей, остались только конные, но они явно вознамерились умереть, защищая своего командира. Гирхарт ткнул мечом в морду одного из коней, тот шарахнулся, налетая на других лошадей. Воспользовавшись замешательством, Гирхарт достал еще одного гвардейца, отбив его удар, и саданул другого по шлему. Между ним и генералом оставалось четверо трое один ни одного! Вот он, Ярнер!
Совсем близко Гирхарт увидел расширившиеся глаза в прорези забрала, меч в руке Ярнера поднялся для отражения атаки, но както неуверенно. Некогда генерал был хорошим бойцом, но в последние несколько лет тренировками явно пренебрегал. Гирхарт оскалился в жестокой усмешке и обрушил на коэнца град ударов. Рядом были свои, сражавшиеся с генеральской гвардией, но в поединок предводителей никто не вмешивался. С силой отбив меч генерала, Гирхарт послал свой клинок вперёд, метя в сочленение доспехов на правом плече. Острие вошло в щель и глубоко вонзилось в плоть, заставив Ярнера выронить оружие. Следующий удар пришёлся по забралу, и оглушённый коэнец соскользнул с седла на руки подоспевших телохранителей. Гирхарт заставил коня шагнуть к ним, ещё не решив, хочет ли он добить генерала, или же захватить его в плен, но тут один из гвардейцев, метнувшись вперёд, подсёк его жеребцу ноги.
Конь со ржанием, больше похожим на крик, повалился на землю, и Гирхарт едва успел высвободить ноги из стремян. Занёсший было меч гвардеец упал с дротиком в горле, но этой минутной заминки хватило, чтобы Ярнера оттащили назад и между ним и Гирхартом вновь вырос ощетинившийся сталью строй. Поднявшись на ноги, Гирхарт схватил повод генеральского вороного и легко вскочил в опустевшее седло. Конь затанцевал, прядая ушами, но покорился. Гирхарт глянул в сторону отступавших в боевом порядке телохранителей. Собственно, теперь не так и важно, что станется с генералом. Битва, считай, уже выиграна.
Ярнер убит! закричал Гирхарт во всю мощь своих лёгких, и его крик тут же подхватили со всех сторон:Яярнеер! Убили генерала! Убиилии!
Это стало последней каплей. Ещё коекак державшиеся коэнцы дрогнули, подались назад, строй сломался и битва превратилась в избиение бегущих. Основная часть бросилась к лагерю, словно надеясь отсидеться в нём, но повстанцы на плечах беглецов ворвались следом и устроили настоящую резню. Не прошло и часа, как всё было кончено.
Гирхарт остановил вороного на центральной площади коэнского лагеря. В это время в небе сверкнуло, громыхнул гром. А он и не заметил в горячке боя, как всё небо покрылось тучами. Ещё одна молния, снова гром, громче и ближе, словно небо приветствовало победителей. Налетел ветер, закрутив маленькие смерчи из пыли, сора, обрывков плащей и знамён, и хлынул дождь, смывая с доспехов Гирхарта чужую кровь.
Четыре дня спустя высланные вперёд разведчики донесли, что видели идущее по дороге войскопосланные Ярнеру подкрепления в количестве двух с половиной полков. Коэнцы спешили, но были спокойнысудя по всему, известие о разгроме Ярнера до них дойти не успело. На этот раз повстанцы не стали предлагать им такую роскошь, как правильный бой. Скрытно подойдя ночью к коэнскому лагерю, они без шума сняли часовых и взяли его одним лихим налётом, атаковав разом с четырёх сторон. Ошарашенные полусонные солдаты не сумели организовать маломальски достойного отпора. Около тысячи человек были взяты в плен, остальных опьяневшие от боя и лёгкой победы бывшие рабы просто вырезали. В число пленных попали почти все офицеры, которых предводители приказали брать живыми для последующих допросов. Таскир, видимо, опасаясь Гирхартова нрава, ещё перед боем оговорил, что все, взятые его людьми, останутся у него. Гирхарт и впрямь не собирался церемониться с пленниками, но на просьбу Таскира только пожал плечами. Пусть делает с этими арнарийцами что хочет.
Победу праздновали шумно и весело, гуляла вся армия. Вожди не возражали: первый этап войны окончен, осень близится к концу, и не станут коэнцы затевать новую кампанию на зиму глядя. Победы повстанцев проделали изрядную брешь в имперских вооруженных силах; чтобы ее залатать, потребуется время. К тому же, памятуя о преподанном уроке, император вряд ли снова захочет бросать в бой необученных новобранцев. На подготовку и обучение солдат уйдёт вся зима, так что по всему выходило, что повстанцы получили передышку до весны.
Теперь следовало решить, что делать дальше. Вернее, у Гирхарта всё было решено давнымдавно, но следовало всё же приличия ради поставить в известность подчинённых и спросить мнения соратников. Поэтому Гирхарт на правах главнокомандующего собрал в своем шатре всех офицеров повстанческой армии, начиная с капитанов, ещё до долгожданного дележа добычи, пока никто не успел напиться.
Палатка Гирхарта с трудом вместила всех, собралось больше полусотни человек, включая интендантов, начальников разведки обеих армий и главного казначеявсе того же Ромни, честного, аккуратного и безотказного. Порой Гирхарту казалось, что казначей живет в какомто своем собственном мире цифр и расчетов, и что бы ни произошло, для него это только повод для очередного подсчёта прибылей и убытков. И почему Тиокред прислал именно его? Сам Гирхарт ни за что бы не выпустил из рук такого исполнителя.
Генерал оглядел собравшихся. В трофейных доспехах, вооружённые и подтянутые, они уже не выглядели разношёрстным сбродом и были вполне уместны в просторном шатре полководца, перед заваленным картами столом. Гирхарт нашёл взглядом Дарнилла, успевшего повыситься в чине до капитана. Если так пойдёт и далее, у этого предприимчивого раба есть все шансы дойти до самых высоких постов. Поглаживая пальцами рукоять меча, он обозревал палатку и всех присутствующих в ней с таким видом, словно ему ежедневно приходилось присутствовать на военных советах в качестве полноправного члена. Усмехнувшись про себя, Гирхарт отогнал лишние мысли и шагнул к столу.
Господа, прошу внимания.
Негромкий говор в палатке стих. Многие смотрели на своего командира с удивлением: такое обращение им было внове, и им ещё предстояло привыкнуть к нему. Гирхарт выдержал небольшую паузу.
Господа, повторил он, чуть заметно выделив это слово, я собрал вас, чтобы подвести итоги закончившейся кампании и обсудить наши дальнейшие планы. Думаю, всем очевидно, что до следующей весны Коэна по своей воле военных действий не начнет, а потому мы получили время, и надо воспользоваться им с толком. Но сначала я хотел бы выслушать ваши доклады. Господин главный казначей, прошу вас
Ромни вышел вперёд и достал изза пояса стопку табличек для письма, скрепленных в виде книжечки. Количество взятой добычи, её денежная стоимость, сумма наличных денег в войсковой казне, вес и стоимость золотых и серебряных вещей, количество оружия, поголовье лошадей, съестные припасы, одежда Доля, полагающаяся рядовым, десятникам, офицерам, доля на нужды армии, предстоящие расходы Коекто из слушателей откровенно скучал, но большинство слушали внимательно, и глаза у них горели, как у волков при виде овечьего стада. Ну ещё бы, ведь речь шла об их добыче!
Таскир не слушал монотонный голос казначея, и не потому, что его не интересовал доклад. Большую часть сказанного он знал и так, поскольку все добытые трофеи разбирались и учитывались если не при его непосредственном участии, то с его ведома. Таскир смотрел на тех, кто собрался здесь, на командиров двух армий, почти никто из которых ещё год назад не держал в руках оружия. Сидений не хватало, да и места в палатке было мало, поэтому все, включая предводителей, стояли. Гирхарт, чуть склонив голову к плечу и касаясь кончиками пальцев столешницы, внимательно слушал казначея. Взгляд его светлых глаз был острым и непроницаемым одновременно, и Таскир удивлялся, как Ромни ухитряется не ёжиться под этим взглядом, как на холодном ветру.