Это ты их убил То есть твои Но всё равно, тыубийца.
Ага, вздохнул Гирхарт. Арн, пойми же, мы бы их не спасли. Ты видел глаза солдатмы бы только легли рядом с этими коэнцами.
Это ты набираешь рабов, впервые Гирхарт увидел, как в глазах товарища по побегу вспыхнула настоящая ненависть. Если бы не ты
То вы бы воевали честно и благородно, не замарав белых одежд. Поехали отсюда.
За их спиной отчаянно кричали женщины. Гирхарту и самому стало слегка не по себе, но у его армии пока не было ни привычки к беспрекословному подчинению, ни карательного аппарата, способного внушить уважение к приказам генерала грубой силой. Только добрая воля идущих за ним людей да авторитет жрицы и предсказательницы Фрины, защищённой от чужой похоти лишь страхом перед её грозным Богом.
Спустя какоето время лейтенант явился к Гирхарту с докладом. Судя по тому, как довольно блестели его глаза, он тоже принял участие в забаве.
Можете идти, лейтенант, выслушав его, сухо сказал Гирхарт. Но на будущее учтите: я буду вам очень признателен, если вы в следующий раз сожжёте дом после того, как мы в нём переночуем, а не до.
К счастью, промедление всё же не оказалось роковым, и армию удалось повести вперёд раньше, чем Ярнер, двигавшийся следом за своим заместителем, успел её догнать. Всё же главными врагами для восставших были коэнцы, а не местные жители, и к тому же коэнский лагерь сулил более богатую добычу, чем попадающиеся по дороге деревушки. Повстанцы вернулись на дорогу и, не доходя до Энса, свернули на север, огибая расположение коэнских полков. Судя по донесениям разведки, их не ждали, вернее, ждалибеспорядочную толпу, которую генерал погонит по Южной дороге прямо на свой авангард. Появление повстанцев с севера для них оказалось полной неожиданностью.
Действовать следовало быстро, пока не подоспел Ярнер, а план действий подсказали сами коэнцы. Разведчики донесли, что к их лагерю движется обоз с провиантом. Коэнские полки, как того требовали правила, неукоснительно соблюдавшиеся уже несколько веков, обнесли свой лагерь частоколом с двумя воротами, выходившими на северную и южную стороны, однако, учитывая, что войско находилось не на вражеской территории, обошлись без воротных башен. Решено было, что Гирхарт начнет штурм одновременно частокола в восточной части лагеря и северных ворот, а в это время Таскир со своими людьми, незаметно подобравшись к лагерю со стороны Энса, захватит обоз и, когда часовые откроют южные ворота, чтобы пропустить возы, попытается ворваться в лагерь. Сделать это оказалось тем легче, что коэнский лагерь был выстроен почти на окраине города, рядом с богатым поместьем, известным своими обширными садами. Позже Таскир, давясь от смеха, рассказывал, что, когда он в числе передового отряда пробирался между грушевыми деревьями, его взгляду предстала идиллическая картинка: лагерь, залитый светом заходящего солнца, тянущаяся к гостеприимно распахнутым воротам вереница телег, а прямо перед глазамивыложенный разноцветной плиткой бассейн, наполненный водой из бьющего рядом источника, и в этом бассейне плещется голый человек. Судя по аккуратно сложенному на бортике плащу с офицерскими нашивками, был этот человек никем иным, как командиром коэнских полков, заместителем Ярнера.
Беспечность коэнских вояк была поистине поразительна, что в очередной раз сыграло на руку повстанцам. Так и оставшемуся безымянным полковнику повезлоон не попал в плен, хотя был на волосок от этого, но поскольку на то, чтобы отправиться купаться не в одиночестве, его предусмотрительности всё же хватило, у бассейна ошивались пара солдат и мальчишкавестовой. Ктото из них поднял тревогу, полковник рванул к лагерю в чём был, то есть без ничего, но бегуном он оказался знатным и успел таки проскочить в лагерные ворота под самым носом у преследователей. Правда, это не спасло ни его, ни его солдат: когда после короткой ожесточенной схватки лагерь был взят, его труп опознали. Он так и не успел одеться, но пал, ничего не скажешь, с оружием в руках.
Что будем делать с пленными? спросил Таскир, когда бой закончился, ранеными повстанцами занялись лекари из числа все тех же беглых рабов, добыча была собрана, а уцелевшие коэнцынадёжно связаны.
Перебить, пожал плечами Гирхарт. Что с ними ещё делать? Не тащить же с собой. Хотя
Генерал, полковник Эрмис поуставному отсалютовал, разрешите забрать часть пленных? В лагере понадобятся работники.
Да ради богов, забирай. Только смотри, чтобы от них не было неожиданностей.
Слушаюсь, полковник повернулся и направился к группе пленников, которых охраняли несколько десятков солдат.
Что ж, Таскир ещё раз полюбовался захваченным лагерем, остаётся дождаться Ярнера.
Таскир, ты читал трактаты по военному делу? Того же Миора Хайса, к примеру?
Конечно, читал, удивился Таскир. А что?
А то, что он в числе прочего настойчиво советует откладывать сражение до тех пор, пока твои силы не возрастут, а силы врагане убудут.
Это касается оборонительной войны. Тогда врагу приходится оставлять гарнизоны во всех захваченных городах, и к тому же он несёт потери в мелких стычках. А Ярнер идёт по своей стране, и вряд ли после сегодняшнего решится дробить силы.
Он идёт по твоей Рамалле
Вот именно!
И силы он больше дробить не рискнёт, в этом ты прав, продолжил Гирхарт, пропустив мимо ушей восклицание Таскира. Но не удивлюсь, если они сами скоро начнут разбегаться. У него ведь большая частьновобранцы, забыл? Когда они собирались бить беглых рабов, то были очень храбрыми, а после того, как мы за несколько дней уничтожили половину войска, наверняка многие испугаются. Ну, а что к нам новые добровольцы придут, я думаю, не стоит и говорить.
Ты считаешь, надо снова отступать? Таскир покачал головой. Ох, не нравится мне это.
Нет, пожалуй, небольшая передышка нам не помешает, помолчав, сказал Гирхарт. Знаешь, давайка отведём войско на переходдругой от города, чтобы не искушать ребят. С перепугу эти горожане ещё, чего доброго, ворота откроют, не хватало нам разграбленных городов.
На этот раз Таскир согласно кивнул. Он пока ещё ни в чём не упрекнул Гирхарта, во всяком случае, вслух. Но, несмотря на то, что внешне между ними всё было как прежде, Гирхарт чувствовал, что былой товарищ всё больше и больше отдаляется от него. Даана это огорчало, но он с самого начала понимал, что близкой дружбы между ним и этими гоняющимися за вчерашним днём идеалистами быть не может.
Своих людей вожди, быть может, от искушения и уберегли, но первое, что увидел Гирхарт наутро второго дня, выйдя из своей палатки, были столбы дыма, поднимавшиеся в небо там, где стоял Энс. Вокруг раскинулся лагерь, построенный по образцу коэнского, так хорошо знакомого и Гирхарту, и Таскиру. Солдаты занимались своими делами, поглядывая на дымные хвосты довольнотаки равнодушно: горит чтото, ну и пусть себе горит, не в первый раз. Однако недалеко от палатки Гирхарта собралась группа офицеров, среди которых были Таскир и Арн с Эвером. Они негромко переговаривались, вглядываясь в стоящие на горизонте признаки пожара.
Что это? спросил Гирхарт, подходя к ним.
Энсские рабы, хмуро объяснил Арн. Решили, видимо, воспользоваться случаем.
Рабыони и есть рабы, проворчал ктото из кравтийских офицеров. Остальные промолчали.
Ну, значит, скоро, по крайней мере некоторые, придут к нам, сделал вывод Гирхарт и повернулся, чтобы уйти.
Ты их примешь? напряжённым тоном спросил Таскир.
Приму, Гирхарт безмятежно глянул ему в глаза. Таскир, похоже, собирался сказать чтото ещё, но тут Гирхарта окликнули.
Генерал, Исмир, бывший заместитель Гирхарта, а ныне начальник его разведки, подошёл к ним и отдал салют. Мои люди встретили отряд из двухсот пятнадцати человек. Их предводитель потребовал, чтобы его провели к вам.
Где он?
Вот, Исмир показал на человека, подходившего к ним в сопровождении двоих солдат.
Больше всего этот человек походил на разбойникакрепкий, жилистый, с тёмной, продублённой солнцем и ветром кожей, и к тому же со шрамом на щеке. Видневшиеся на шее и руках следы от ошейника и кандалов не оставляли сомнений в его происхождении, и можно было не сомневаться, что если снять с него залатанную рубашку, под ней найдётся не один рубец от кнута. Рабы с такими рожами недолго остаются непоротыми.
Это ты, что ли, Гирхарт Пёс? вопросил он, остановившись перед Дааном.
Что?
Ну, шлем с собачьей мордой ты носишь?
Я, кивнул Гирхарт. За его спиной послышалось чьёто хмыканье.
И армией ты командуешь?
Большей её частью. А ты хочешь присоединиться?
Хочу. И мои ребята хотят.
Энсваша работа? резко вмешался Таскир.
Нет, откликнулся собеседник Гирхарта. Мы за вами, почитай, от самого Вастаса идём, в Энс заворачивать не стали.
Однако вы не слишком торопились, заметил Гирхарт.
Не хотелось приходить к вам с пустыми руками. А пока собирал ребятподзадержался. Так возьмёшь нас?
Гирхарт несколько мгновений рассматривал добровольца. Несмотря на слегка ошарашившее его обращение «Пёс», малый с разбойничьей рожей начинал ему нравиться.
Тебя как зовут? спросил он.
Дарнилл.
Гирхарт кивнул подтверждению своей догадки. Дарниллом звали великого герояполубога; свободных людей так не называли, а вот рабам нередко давали имена в честь героев легенд. Значит, Дарниллраб, родившийся в рабстве, но, судя по всему, не утративший ни свободной воли, ни чувства собственного достоинства. Случай нечастый, из него может быть толк
Наши порядки знаешь?
Слушать командиров и не своевольничать.
Верно, но не только. Вот это, Гирхарт указал на золотой браслет, выглядевший странно и неуместно на смуглом жилистом запястье, сними. Пойдёт в войсковую казну. У нас не разрешается во время боёв иметь драгоценности. Делёж добычипосле победы над коэнцами. Ты и твои люди получат свою долю, но учти: делим только часть добычи.
Дарнилл поморщился, но браслет послушно снял. Гирхарт кивнул Исмиру, и тот забрал золотую безделушку.
У тебя двести пятнадцать человек?
Верно.
Знамя, значит, Гирхарт в раздумье побарабанил пальцами по поясу. Что ж, пусть за тобой и остаются, я даю тебе чин лейтенанта. Подчиняться будешь капитану Харвелу, он кивнул на стоящего рядом офицера. Он вас разместит. Посмотрим, как ты будешь справляться. И ещё учти: ко мне здесь обращаются на «вы» и «господин генерал».
Передышка, которую получили повстанцы, ожидая подхода коэнцев, не была потрачена впустую. Таскир и Гирхарт продолжали обучение войск. Народу всё прибывало, совместная численность отрядов перевалила за двенадцать тысяч, и этих вновь прибывших требовалось обучить хотя бы основам воинской премудрости. Правда, теперь это было легче, чем в начале кампании: тогда новобранцев было большинство, и управиться с ними было непросто, теперь же большинство составляли уже освоившие науку подчинения, и вновь прибывшим ничего не оставалось, как следовать их примеру, принимая уже сложившиеся в войсках порядки.
Гирхарт сам поражался тому, как быстро ему удалось из всей той швали, которая к нему набежала, создать войско. Конечно, оно было ещё «сырым» и годилось лишь на то, чтобы бить противника при подавляющей численности, или, как тогда на дороге, из засады, но все же это было уже войско, а не толпа и не банда. А ведь две трети его и даже больше составляли беглые рабы! Таскир попрежнему был очень разборчив в выборе бойцов, и самые буйные и недисциплинированные валились на Гирхарта. Сыграли ли тут свою роль пророчества Фрины, харизма самого Гирхарта, выписанные из Настарана опытные командиры или военные удачи, а может быть и то, что рабы привыкли подчиняться, но дела Гирхарта шли даже лучше, чем он рассчитывал.
А может, дело было в покровительстве Богов? Не зря же Гирхарт взывал к Ним перед каждым сражением, не зря принес Им в жертву вороного коня, лучшего на конюшне одной из разорённых усадеб, и даже отправил на алтарь нескольких пленников? Последнее он сделал втайне почти от всех: не стоит пугать войска, показывая, какие именно боги им покровительствуют. Да и отношения с товарищами по уже давнему побегу были далеки от идиллии, особенно после того, как Таскир увидел трофейное коэнское знамя, развевающееся у палатки Гирхарта.
К этому времени у восставших уже были свои знамена. Таскир и его люди подняли знамя свободной Рамаллызолотой конь, разорвавший аркан, на зеленом поле. Гирхарт, поразмыслив, взял знаменем своей армии серебряный обнаженный меч остриём вверх на темносинем, почти чёрном поле, что на языке коэнской геральдики означало намерение сражаться до конца. Кроме того, они, по примеру коэнских войск, дали свой значок каждому отряду, начиная с сотни. И вот теперь рядом с тёмносиним плескался голубой флаг с изображенной на нем золотой дубовой ветвью.
Гирхарт долго колебался, прежде чем решился поднять это знамя. Но у Тиокреда не могло не быть своих прознатчиков в его войске, а сторонники опального императора, каковым считался и Гирхарт, должны были усиленно подчёркивать, что герб Коэны по праву принадлежит Кравту и, напротив, узурпаторы Арнари на него права не имеют. Знамя давало возможность лишний раз продемонстрировать свою лояльность императору в изгнании, и не было ничего страшного, если о нём узнают в Коэне и сделают соответствующие выводы. Но Гирхарт опасался, что изза этого испортятся отношения с товарищами, и оказался прав. Таскир и впрямь не обрадовался, увидел в лагере символ Великой Коэны.
Этто что такое? спросил он со смешанным выражением недоверия и гнева.
Внутри у Гирхарта всё напряглось, но он невозмутимо ответил:
Знамя.
Я вижу, что знамя! И вижу, что коэнское, можешь мне этого не говорить. Но скажи на милость, зачем ты его вывесил? Ты ведь, кажется, собирался воевать против империи, или я чегото не понял?
Ты всё понял правильно, Таскир. Но это знамячасть моей сделки с Тиокредом.
Значит, ты всё же решил помочь ему вернуть трон?
Так считается, уклончиво ответил Гирхарт. Но знаешь, Таскир, даже если и так, для тебя и для Рамаллы всё не так уж плохо. Сейчас вы тоже ему помогаете, а значит, по возвращении ему придётся с вами считаться. Один раз Кравты уже даровали вам гражданские права, и самое малое, что Тиокред должен будет сделатьэто подтвердить прежний указ. Да и в любом случае, лучше Кравты, чем Арнари.
Кому, может и лучше проворчал предводитель армии Рамаллы.
Гирхарт совсем было собрался напомнить, что патриотические убеждения отнюдь не мешали Таскиру принимать от Кравта деньги и оружие, но Таскир ничего не добавил, и больше они к этой теме не возвращались.
Коэнцы появились ещё через пару дней. Был конец лета, тёплый и солнечный, но именно в тот день, когда на дороге показались первые коэнские разъезды, похолодало и пошёл дождь. Стоя на валу своего лагеря, Гирхарт различил сквозь пелену дождя фигурки лошадей и сутулящихся на них всадников в низко надвинутых капюшонах. Стоявшие возле него воины встретили появление врагов издевательскими криками и улюлюканьем, но Гирхарт сомневался, что коэнцы чтолибо услышалидождь глушил все звуки. Тем не менее бывшие рабы старались вовсю, навстречу всадникам даже полетело несколько камней. Те, впрочем, не стали подъезжать близко. Убедившись, что враг стоит на месте, разведчики повернули прочь, доложить своим. Коэнские военные уставы не советовали строить свой лагерь слишком близко к вражескому, и Синарт Ярнер расположился на холме, примерно в полумиле от повстанцев. Понаблюдав с усмешкой за строительством лагерных укреплений, Ярнер сооружал лагерь по всем правилам, вплоть до башен по углам, словно находился во вражеской стране, Гирхарт отправился в свою палатку. Нужно было поспать хотя бы несколько часов.
ГЛАВА 9
Гирхарт не собирался давать бой здесь, и Таскир, хоть и с неохотой, принял его план. План же был прост: ночью тайком уйти с дороги на север. Там тоже хватало селений, полей и пастбищ, а провиант уже истощался, и его следовало пополнить. Армия всё росла, и в неё вливались уже не просто многочисленные одиночки, а целые группы. Ещё в прошлом году предводители, вняв совету Гирхарта, разослали по Рамалле людей с тем, чтобы они собирали и готовили отряды добровольцев, и теперь эти отряды примыкали к основному войску. Так что Дарнилл был отнюдь не первым, хотя, в отличие от остальных, собрал людей по собственному почину. Что, безусловно, говорило в его пользу.