Подобное проявление многобожия имело место у ранних многобожников и проявляется у людей нынешнего времени тем, что они берут посредников и ходатаев из числа усопших и отсутствующих между собой и Аллахом. Они посвящают им различные обряды поклонения и приближения. Как же приукрасили для них эту ложь шайтаны из числа людей и джиннов! Таковы их средства приближения к Аллаху, а что касается средств приближения, узаконенных в Коране и Сунне, то их сутью является повиновение и поклонение, но не избрание какой-либо личности в качестве посредника, однако этоподчинение и поклонение Всемогущему и Великому Аллаху. Всевышний Аллах близок и ОнОтвечающий на зов молящегося, и Он знает обо всем. Он не нуждается в том, чтобы ты ставил между собой и Ним посредников. Напротив, обращайся со своими нуждами к Нему сам и непосредственно!»
- При всём уважении, не до конца понимаю, где наше место во всей этой концепции.Смотрю на собеседника как могу доброжелательнее.Вы сейчас, чуть иными словами, ничуть не противоречите нашим собственным догматам. Которые хоть и звучат иначе, но весьма перекликаются с тем, что сказано вами.
- Да ну?склоняет голову к плечу мулла, явно копируя мой жест.Я сейчас даже не буду касаться вашего института вознесения молитв неподобающим сущностям типа ангелов и святых... Хотя-я-я, « Аллах не нуждается в том, чтобы ты брал между собой и Ним посредников, таких как пророков, праведников и ангелов, напротив, взывай к Нему непосредственно и приближайся к Нему непосредственно!» (3) - мой собеседник снова продолжает попытки устроиться поудобнее, потому на несколько секунд прерывается.
-но? Завершите вашу мысль?у меня, не смотря на периодически появляющиеся в сознании догматы, до смешного крепнет ощущение: в семинарии лекции по теологическому противостоянию исламу я, вероятно, банально пропустил мимо себя. Хотя, с поправкой на мою память, ни в чём нельзя быть уверенным до конца.
- Да всё просто, - нейтрально отвечает собеседник, видимо, найдя-таки нужное положение тела.В Торе, Евангелии и Коране действительно провозглашено поклонение одному лишь Единому Богу. Но с Прямого Пути сошло и отклонилось большинство жителей Земли.
- Давайте об иудеях сейчас не будем?предлагаю таким же нейтральным тоном.В отсутствие за этим столом стороны, способной ответить на наши с вами эскапады в адрес иудеев, их упоминание не будет иметь большого смысла. А иудеев рядом нет. Вы согласны? Так а что там насчёт нас, христиан?
- Насчёт иудеев согласен - кивает мулла.Не будем о них. И да, Христиане также отклонились от Прямого Пути, проявляя чрезмерность в религии и искажая ее. Христиане отвернулись от единобожия, то есть поклонения Единому Богу и больше никому наряду с Ним. Они презрели единобожие, которое приказывает Аллах в Святом Писании, говоря: «ЯГосподь и нет иного, нет бога, кроме Меня». Исайя, сорок пятьпять, - мулла пристально смотрит на меня.
Киваю, подтверждая, что помню.
- Христиане считают, что Мессия Иисус, мир ему, сам господь, сын Аллаха и бог. Они считают, что Святой Дух, мир ему, также господь, и утверждают, что Аллах, который является создателем всего сущего, Великим Богом, подобного которому нетлишь один из трех богов. Как далек Аллах от того, что Христиане приписывают Ему в сотоварищи!Мулла, кажется, не собирается дальше продолжать речь, потому что в этом месте делает паузу.
- Начну с конца. Мне кажется вы не до конца понимаете наш Догмат о Святой Троице, - аккуратно подбираю слова, пытаясь формулировать поточнее и попроще одновременно.Вот лично моё мнение, хоть и с поправкой на мою неполную память.Хорошо, что упомянул об этом сразу. Спасибо, Господи, что сподвиг. - С точки зрения концепции Единого Бога Творца, Таухид никак не противоречит Догмату о Святой Троице. Мне кажется, тут разночтения скорее в характере трактовок, нежели в самих феноменах. Насколько могу судить с ваших слов, Ислам чётко разделяет на сущности проявления Троицы. В Христианстве же, сущность одна, но как бы разными владеет инструментами. И кстати, в христианстве чётко разделяется сам Дух и те же ангелы, либо хоть и архангел Гавриил.
- А зачем обращать молитвы к второстепенным сущностям, типа почивших святых и разных ангелов?с любопытством вгрызается в тему мой собеседник.С нашей точки зрения, это приравнивается к сомнению в Его могуществе. Что недопустимо и, вашим языком, прямая ересь.
- А мы не ставим под сомнение Его приоритет, - размышляю вслух.И наше обращение к сущностям ниже Него в иерархии никак не является следствием нашего сомнения в Нём. Просто мы мыслим чуть иначе, чем вы. Мы не сомневаемся в его могуществе... Просто, поскольку мы тварные существа и склонны к низменным «хотелкам» - обращение к Высшему будет для нас чрезмерным. Это как если мотылек сразу полетит к Солнцу, понимаете? Грубо говоря - сгорим от его внимания. Поэтому, по своим мелочным «хотелкам» обращаемся к светочам послабее... там, где свет для нас будет не на столько ярок и яростен... Знаете, у нас вообще говорят: не упоминайте имя Господа всуе. Обычно эта фраза используется в чуть иных случаях, но и к нашему с вами примеру наших различий она вполне применима.
Удерживаюсь от ремарок на тему того, что трактовки конкретно моего собеседника на тему Троицы вполне могут сойти за риторику конкурентного противостояния.
- Мы действительно мыслим по-разному, - без пауз говорит мулла.У нас вообще в ходу формула: «люди обижаются на тебя, когда ты слишком часто обращаешься к ним за помощью. Аллах обижается на тебя, когда ты перестаёшь обращаться к нему за помощью».
- Знаете, не сочтите за проповедь, но по мне, разница в трактовках феномена. А не в разнице феноменов, которые и вы, и мы обожествляем, - говорю, аккуратно формулируя мысль. - Кстати, пользуясь случаем - деликатно перевожу разговор на другую тему. - Не восполните ли у меня один пробел в знаниях? Такой вопрос. В православной церкви есть чёткая иерархия. Священнослужителей рукополагает более высокий иерархический чин. А у вас как предоставляется подобное право? Всегда было интересно, но не у кого было спросить напрямую.
- У мусульман исторически не было иерархии.Охотно отвечает мулла.Считается, любой обладающий знаниями может совершать ритуалы. Хотя, конечно, сейчас вот есть духовные управления. Там есть система, аналогичная сертификации и аттестации.Почему-то на ровном месте огорчается он.
- Не знал, - удивлённо качаю головой. - А это всё возникло вследствие эволюции ислама? Или это что-то иное? Вот все эти духовные управления - они точно по Шариату? Если я правильно вас понял.
- Скорее навязанная мирскими властями иерархия, чтобы было легче управлять.Недовольно хмурит брови мой собеседник, опуская взгляд на столешницу. - Это всё навязано государством в целях контроля. Ну, они как бы прямо не запрещены, но они и не нужны. В Исламе нет касты священников и монахов. Любой мужчина в своей семье священник. Самый знающий в группе мужчин - главный. Все просто. Кстати, в своё время потому и распространялся Ислам так стремительно. Силой оружия это было бы нереально.Мулла поглядывает на меня, явно размышляя, проводить или нет дальнейшие аналогии.
Примечание.
Касательно ТАУХИД.
В речи муллы, прямо использованы:
отрывок из книги «Важность единобожия и его положение в Исламе» шейха Солиха ибн Фаузана аль-Фаузана (в переводе Абу Сумая Казахстани).
"ПОСЛАНИЕ МОЕМУ СОСЕДУ ХРИСТИАНИНУ о провозглашаемом в Торе, Евангелии и Коране поклонении одному лишь Единому Богу" , Автор: Абдульмалик аль-Куляйб. Перевод с арабского: А. Абу Йяхья
1) сура «Йунус», 18-аят.
2) сура «аз-Зумар», 3-аят.
3) («Ианатуль-Мустафид», 1\167-169)
Отдельное спасибо Тронычу https://author.today/u/andreytroyanза разъяснение теории и догматов Православия, и за прямую помощь в написании.
Глава 9
Вообще, исмаилиты в провинции Баглан жили всегда. Не с начала времён, конечно; но уже больше половины тысячелетия. На заре веков, вооружённые противостояния между различными религиозными группами порой вынуждали всех подряд искать убежища в труднодоступных местах от всех подряд же.
Пули-Хумри в этом смысле подходил если и не идеально, то, во всяком случае, достаточно для того, чтоб некоторые из исмаилитов, пришедшие сюда лет шестьсот назад, нашли свой дом на новом месте, после падения Фатимидского халифата и Аламута (последнегов результате похода монголов).
Историявещь малополезная, хоть и интересная. Как и вся эта религиозная софистика вокруг веры, которая была для Шукри чем-то весьма далёким и смутным.
Хотя, взрослые говорили, что пара десятилетий войны (которая началась ещё задолго до рождения самой Шукри) ощутимо не поколебали ни саму Веру (течений у которой, кстати, было множество), ни готовность убивать за неё других. И уже в новом времени, современном родителям Шукри, война опять вернулась в эти горы.
Чуть позже, когда за несколько лет до рождения самой Шукри в Пули-Хумри пришли талибы, они перво-наперво взялись за азара (хазарейцев). Аллах знает, чем молодым бородачам не угодили именно азара. С одной стороны, конечно, отношения между суннитами и шиитами всегда были далеки от идеала. Да и очень часто под религиозным покровом маскировали обычный грабёж, занятие лучших земель, отъём скота, и просто насилие над женщинами
С другой стороны, исмаилитов считают сектантами даже многие шииты. В этой связи, вдвойне было не понятно, почему из всех исмаилитов в округе вырезали вначале именно азара.
Что значит «сектант», Шукри до конца не понимала. Откровенно говоря, лично ей личность почившего более тысячи лет назад седьмого имама не казалась чем-то настолько весомым, чтоб на рубеже третьего тысячелетия из-за этого убивать друг друга.
Но пришедшие бородачи, по рассказам родни, думали иначе. Подробностей Шукри не рассказывали, но хазарейской общины именно в их кишлаке, после прихода талибов, не стало ровно за день. И смерть убитых азара, по рассказам старших, была страшной
Сама Шукри происходила из таджикской семьи, изначально из Бадахшана (но не из той части, что на территории Таджикистана, а из своей провинции). Что-то такое происходило в конце восьмидесятых в Бадахшане, настолько сложное, что родители (тогда ещё молодые) перебрались в Баглан, где и осели возле Пули-Хумри. Брат говорил, остановились тут именно что из-за единоверцев (ибо исмаилитами были и все предки Шукри). Но сама Шукри в этом сильно сомневалась: когда, по их же рассказам, пришедшие на два года бородачи резали единоверцев-азара, что-то никто из исмаилитов-таджиков не вступился с оружием в руках за единоверцев. Хотя оружие уже давно было в каждом доме.
О братьях и сёстрах родителей в семье почему-то никогда не говорили. В детстве Шукри пыталась расспрашивать, есть ли у неё тёти и дяди, но каждый раз натыкалась на перевод беседы на другую тему. Позже, когда повзрослела, поняла: за молчанием родителей о родне (как и за переездом на границе восьмидесятых и девяностых семьи из Бадахшана в Баглан) стояла какая-то тайна. Для её ушей не предназначенная.
Всего у родителей было шестеро детей (Шукримладшая), но до её рождения, по разным причинам, дожил только старший брат (один из).
Когда похоронили болевших родителей (Шукри тогда было восемь, а стареют в тех местах рано), брат ещё какое-то время пытался удержаться на плаву в Пули-Хумри (попутно стараясь справиться руками Шукри с хозяйством в кишлаке, находившемся в окрестностях). Но получалось плохо.
Слава Аллаху, брат, будучи почти на полтора десятка лет старше, ещё при жизни родителей успел выучиться в кабульском университете (на техническом факультете). Помимо техники, кстати, там же худо-бедно освоил ещё и язык соседей: кундузские узбеки, жившие в кампусе университета тесной общиной, почему-то оказались более близки с братом, чем «свои».
Подробностей брат не объяснял, но спасибо его трудолюбию: когда стало ясно, что именно им в Баглане не прожить, благодаря друзьям и связям удалось перебраться в соседнюю страну, в место поспокойнее (конкретнов Термез).
Если совсем честно, в узбекский Термез очень срочно пришлось перебираться после того, как земляки (но не единоверцы, хоть и говорившие на одном языкепотому что сунниты), под покровом ночи, разгорячённые не понятно чем (тогда Шукри по молодости ещё ничего не знала о наркотиках), воспользовались отсутствием брата и, силой войдя в дом
Далее Шукри не хотелось ни вспоминать, ни рассказывать.
В первое время после случившегося, на этом свете удержалась только потому, что самоубийство харам. Только что и сидела у стены дома два дня, тупо глядя в горизонт и ни на что не реагируя. И не решаясь зайти обратно в дом, в котором всё (включая разбросанные по полу и частично растоптанные ночными посетителями вещи) напоминало о случившемся.
Вернувшийся на третий день откуда-то с заработков брат (которому, кажется, кто-то наверняка позвонил и рассказалв маленьком кишлаке никакие тайны не хранятся долго) откопал какой-то ствол (хранившийся ещё у отца со времён войны), долго ковырялся с ним, что-то к нему прикрепляя (всё же инженер), затем исчез на полночи.
Когда брат вернулся под утро, уже Шукри его успокаивала: из резаной раны на плече брата небольшими толчками выплёскивалась кровь, вторая рука была сломана, на лбу кровоточила глубокая царапина, но сам брат имел вид возбуждённый.
«Только один ушёл!», - сказал тогда он.«Собирайся. Нам тут больше не жить. Да и ты здесь замуж выйти не сможешь»
О замужестве, правда, Шукри тогда думала меньше всего. У опозоренной девушки мысли в эту сторону по понятным причинам не поворачивались.
Какое-то время, пока лечили брата, они вдвоём перекантовались в Кундузе у его друзей по университету (спасибо накоплениям, кои в рачительных семьях есть всегда, не смотря ни на какие войны. Хотя, часть денег, если честно, осталась ещё от старших братьев Шукри, которых она сама почти не застала. Но которые старательно копили на обзаведение семьями; жаль, не дожили)
Параллельно с лечением, через друзей-узбеков, брат наладил контакт с «роднёй» друзей в самом Узбекистане и в гораздо более спокойный Термез перебраться удалось относительно без проблем.
Проблемы начались, когда Юсуф (брат) начал оформлять гражданство новой страны. Неожиданно оказалось, что действовавшие в Кундузе связи не помогают. Более того, знакомые, достаточно немало представлявшие из себя в Кундузе, тут вообще лишены какого-либо влияния. Суммы, озвученные местными чиновниками за смену гражданства, поражали не только воображение, но и слух: на такие деньги, дома можно было вообще купить новый дом. С участком и хозяйством. В том же Бадахшане. Возможно, даже и не один дом.
Однако, Шукри тогда по инерции не волновалась, пребывая в каком-то подобии транса: она тогда считала, что её опозоренная и обесчещенная жизнь уже закончена. И просто плыла по течению.
Тягу к жизни в ней, как ни странно, пробудил брат. Он, в отличие от неё, не опускал рук; брался за любую работу; а с его квалификацией (всё же инженером он был хорошим), умениями как тянуть оросительные системы, так и взрывать скальный грунт (под фундаменты и опоры), плюс реальные практические знания, давали очень неплохой заработок на новом месте.
Узбекистан переживал подобие строительного бума, и аккуратный, работящий и непьющий инженер работу мог найти всегда. Кстати, и на религиозные различия в Термезе смотрели проще.
Дома, делясь вечерами с сестрой рабочими вопросами (надо же о чём-то говорить за ужином), Юсуф объяснял: строиться на скалах можно. Но надо знать, как. А у него этого опыта, в силу происхождения, было побольше, чем у местных. Например, если не промыть щебень (кажется, закладываемый в фундамент)через три-пять лет обязательно следовало ожидать саморазрушение здания. Юсуф, кстати, никогда не ленился, и часто делал это и своими руками, не полагаясь полностью на низкоквалифицированных поденных рабочих (нанимаемых хозяевам строящихся объектов на дневной основе).
Или при неверно залитом фундаменте, возможно ещё и сползание здания по склону, особенно после осадков. Брат что-то говорил о «более слабом основании и более прочной заливке, что неверно», но Шукри не вникала в такие детали: в марках цемента и бетона она не понимала, да и вообще мало представляла, чем одно отличается от другого.
Не смотря на сложности с оформлением местного гражданства, брат не унывал: сердобольные знакомые подсказали, что, в отличие от Узбекистана, северный сосед (тоже мусульманская страна), ещё спокойнее относится к вопросам веры: войны там вообще не было и нет, язык похож на узбекский (который Юсуф уже вполне освоил), а программа для беженцев из Афганистана работает чуть ли не последние двадцать лет.