Теперь!
Я сказал что-то смешное? спросил Малфой, вытаскивая Гермиону из воспоминаний.
Я просто вспомнила, тихо ответила она, вспомнила, как Лестрейндж убила моих родителей.
Глаза Драко потускнели:
Я тоже помню этот день, кивнул парень, ты была на грани безумия, когда я принес тебе поесть.
Да, согласно кивнула Гермиона, мне кажется, я до сих пор не могу вернуться в свое нормальное состояние. Кто бы мог подумать, что я выживу?
Ты ведь безбашенная гриффиндорка, заметил Малфой, глядя ей в глаза. Гермиона снова почувствовала себя не в своей тарелке. Она не понимала, почему по телу бегут мурашки от одного только взгляда Драко. И ей это не нравилось. Или все-таки нравилось?
Ты говоришь, будто быть гриффиндорцемплохо?
Плохо быть безбашенным, фыркнул он со смешком. Имей ты голову на плечах и думай хоть иногда о последствиях, не попадала бы в нелепые и опасные ситуации. Может, слизеринцев и считают ужасными злодеями, но мы сначала тысячу раз подумаем, а потом уже сделаем. И да, быть гриффиндорцемплохо!
Знаешь, быть слизеринцем не лучше, парировала Гермиона, а уж самодовольным, наглым, заносчивым Малфоем тем более.
Что ты имеешь против самодовольства, наглости и заносчивости? воскликнул парень, это мои самые лучшие качества, гораздо лучше необдуманной смелости. Куда привела тебя твоя смелость!? Ответь мне?
Зато твоя трусость привела тебя сюда, Малфой! В эту дыру, из которой ты не высовываешь своего носа.
В точку! щелкнул пальцами Малфой, перегнувшись через стол. Только заметь, в отличие от тебя меня не схватили и не посадили за решетку. Во мне нет тех качеств, которые ты так ценишь в своем ненаглядном Поттере. Мою душу тебе не спасти.
Каждый заслуживает второй шанс.
Очнись, Грейнджер, он помахал ладонью перед глазами девушки, о каком шансе ты говоришь? Давай ты не будешь включать любимую Дамблдоровскую пластинку про любовь, которая спасет этот мир. Его она не спасла. И никого не спасет.
Ошибаешься! девушка сверкнула глазами.
Включи свои мозги и хваленую логику. Этот мир уже ничего не спасет. По крайней мере, это не будут сказки о любви.
Хорошо, ладно, она сделала глубокий вдох, задержала дыхание, а затем выдохнула. Ты делаешь все, чтобы доказать, что ты на самом деле тот еще говнюк, каким я всегда тебя знала. Говоришь, что спас меня только потому, что живая я полезней, чем мертвая. И однажды ты предъявишь счет. Хорошо, пусть так. Но ты ведь не убил Дамблдора. Не смог. Но ведь это не потому, что ты трус.
Я убивал маглов, Грейнджер, голос звучал глухо, словно он ненавидел себя за это. Целые семьи. У них были маленькие дети, которые плакали и цеплялись ручонками за материнскую юбку. А их матери умоляли меня пощадить их. Они стояли на коленях со слезами на глазах. И я их убил. Всех до одного. Ты все еще считаешь меня хорошим?
Побывав в шкуре убийцы, я поняла для себя одну вещь: убивать не так уж сложно, как оказалось. Труднее остаться собой после убийства, не потерять ту грань, когда еще остаешься человеком.
Мне кажется, или ты пытаешься оправдать любые мои слова и действия? Или ты пытаешься оправдать и себя?
Гермиону будто ударило молнией, настолько больно слова Драко поразили ее в самую глубину сердца.
Тебе кажется, грубо ответила Гермиона, да, я не считаю тебя монстром, каким ты хочешь казаться. Я просто поняла одну вещь: иногда, обстоятельства могут быть сильнее нас. И твоя семьятвое обстоятельство. Тебе навязали стандарты, которые не ценятся в нормальном обществе. Быть чистокровным в десятом поколении еще не все. Нужно быть настоящим, а не прятаться под маской высокомерия и наглости. Подумай над этим. с этими словами девушка встала на ноги и направилась к выходу.
Ты совершаешь ошибку, если так думаешь, Грейнджер, произнес он ей вслед.
Это ты совершишь ошибку, если продолжишь так жить, парировала Гермиона, закрывая за собой дверь.
Глава 10
Я начала размышлять о времени,
о том, как оно движется, утекает,
вечно катится вперед.
Секунды сливаются в минуты,
минуты в дни, дни в годы,
стремясь к единственной цели, -
поток, вечно несущийся в одном направлении.
И мы бежим и плывем вместе с ним,
поспешая, что есть сил.
Я имею в виду вот что:
возможно, вам некуда торопиться.
Возможно, вы проживете еще день.
Возможно, еще тысячу дней,
или три тысячи, или десять, столько дней,
что в них можно купаться, валяться,
пропускать сквозь пальцы, как монеты.
Столько дней, что можно тратить их впустую.
Но для некоторых из нас
завтрашний день не наступит.
И на самом деле заранее никогда не знаешь.
(Лорен Оливер. Прежде, чем я упаду)
Прежде!
На восьмой день пребывания в плену Гермиона уже не верила, что ее однажды спасут. Она перестала ждать, что друзья каким-то неведомым образом заберутся в охраняемое логово Волан-де-Морта и вызволят девушку на свободу. Они уже давным-давно считают ее мертвой и, скорее всего, ищут тело для захоронения. Никто не ждет ее живой. Никто не верит, что она сможет вернуться.
Отец однажды сказал ей, что в жизни главное, чтобы кто-то верил в тебя и ждал домой. И таких людей не может быть много. Потому что так не бывает, чтобы все любили и ждали одинаково. Всегда кто-то больше, кто-то меньше. Одинаково никогда!
«Бывает и такое, говорил мистер Грейнджер, покровительственно держа маленькую ладошку дочери в своих больших руках, что друзья могут предать или бросить в беде, а тот, кого всегда считала врагом, поможет. Это жизнь, она течет, изменяясь, словно река. Все мы меняемся под влиянием обстоятельств. Становимся хуже или лучше, но всегда меняемся. Никогда не закрывай свои глаза черными очками ненависти или розовыминаивности и слепой веры. Пусть твой взгляд всегда смотрит открыто, обращаясь на каждого человека. Запомни, легко судить по обложке, но иногда, чтобы понять, следует прочитать от корки и до корки. И невзрачная на вид книга, станет твоей самой любимой, хотя ты и предположить этого не могла».
Гермиона лежала на холодном полу, свернувшись калачиком. Перед глазами стояли лица родителей, которых она не смогла уберечь от смерти. Отсрочила несколько лет, но все равно позволила умереть. Но даже до конца жизни они продолжали верить в нее. Знали, что ей, как и им, придется умереть, но все равно верили, что рано или поздно их дочь сможет одержать победу и освободиться. Но она сама в это не верила. Волан-де-Морт победил. Получил то, чего так усиленно добивался, сломал ее. А значит, теперь вполне может убить ее. Ведь играть со сломанной куклой не так интересно, как с целой. Вроде такая же, а удовольствия и прежней радости не вызывает.
Вчера она снова убила маглорожденного. Колин Криви. Этот добрый, милый мальчик, так обожавший Гарри Поттера и все, что с ним связано. Он смотрел на нее своими испуганными наивными глазками и ожидал снисхождения, но не получил его. Два слова, зеленая вспышка и на тебя уже смотрят пустые остекленевшие глаза. Рот открыт от ужаса, словно в предсмертном крике. Но крика не было, она-то знала. Странно, но убивать действительно было легко, когда тебя уже не держат моральные и этические принципы. В целом, отнимать жизнь неприятно, но уже не так страшно. Когда внутренняя пружина морали ослабла, ее не подтянуть никакими силами, даже если пытаться это сделать. А она и не пыталась.
Дверь открылась, явив собой высокую долговязую фигуру. Малфой снова пришел ее кормить. Как будто она не дала понять, что это пустая затея, когда опрокинула на него тарелку в прошлый раз. Гермиона вспомнила, как смешно он выглядел с лапшой на голове. Это действительно было забавно, но, пожалуй, она не станет повторять этот эксперимент во второй раз.
Не смотри на меня, как на сумасшедшую, надменно сказала Гермиона, выпрямляя спину. Хотя неважно, смотри. Я ведь вроде как и есть сумасшедшая грязнокровка, которую давно пора бы отправить на тот свет к ее маглам родителям.
Еще немного и ты станешь, как две капли воды, похожей на мою тетку, заметил Малфой, поставив тарелку на пол, но на безопасном расстоянии от девушки. Тебе не мешало бы поесть.
Жалеешь меня, да? усмехнулась Гермиона, поджимая коленки и обнимая их руками. Вот я вся такая правильная и хорошая, со своими принципами и внутренними устоями. А на деле чем я лучше самого вшивого Пожирателя Смерти? Правильно, ничем. Я даже хуже тебя, Малфой. Странно понять это только сейчас.
Ты сильнее, чем думаешь, Грейнджер, пожал плечами Драко, но сейчас заслуживаешь жалости.
А не стоит. Лучше продолжай, как и прежде, меня ненавидеть, жалость убивает. Теперь я понимаю, почему ты всегда добивался от нас ненависти. Вот ведь ирония судьбы, верно? Понять другого, можно лишь оказавшись на его месте.
Не думаю, что ты на моем месте.
Да, до твоего места мне как до Венеры пешком, согласилась Гермиона, грязнокровке никогда не стать на одну ступень с чистокровным, даже если она и убила парочку маглов.
Не в этом дело, отмахнулся слизеринец.
Драко, убей меня, пожалуйста, вдруг взмолилась девушка со слезами на глазах. Это ведь несложно. Всего два слова, и меня нет. Вспомни, что я та самая мерзкая грязнокровка, так достававшая тебя в Хогвартсе. Разве ты не хотел убить меня своими руками? Представь, что все это может стать реальностью. В свое время ты не смог лишить жизни Дамблдора, но меня сможешь. Это просто. Просто подними свою палочку и скажи уже эти чертовы слова! на последней фразе голос дрогнул, и она буквально прокричала ее.
Но ответа так и не получила, потому что за спиной Малфоя появилась еще одна фигура.
Что, детки, вспоминаете школьные годы? насмешливо поинтересовался Долохов. Гермиону бесило это его сюсюканье. Ведь он был убийцей до мозга костей и не мог так противно лебезить, картавя язык. Девушка помнила, как хладнокровно Долохов пытался убить ее в Отделе Тайн на пятом курсе. И тогда в нем не было ничего кроме жестокости и желания причинить как можно больше боли и страдания кучке школьников, ставших на защиту Пророчества о Гарри Поттере и Волан-де-Морте.
У вас, что политика магловских полицейских? не выдержала Гермиона, игра в доброго и злого Пожирателя меня порядком утомляет. Как будто я не знаю, что у каждого из вас руки чешутся убить меня. Или пытать до тех пор, пока я сама не умру от невыносимой боли.
У Долохова отвисла челюсть от подобного заявления девушки, Малфой лишь фыркнул. Он привык к тому, что у Гермионы напрочь отсутствовало чувство самосохранения. Она не добилась смерти от его рук, поэтому пыталась спровоцировать другого Пожирателя, у которого не будет кишка тонка убить несносную грязнокровку.
Тебе стоит попросить об этом Беллу, пришел в себя Антонин, она давно мечтает отправить тебя к твоим магловским родителям. А уж после того, как ты разукрасила ей лицо, так подавно. Она не откажет в твоей просьбе. А я не собираюсь лишать себя жизни, только потому, что убил тебя.
С этими словами он развернулся и пошел к лестнице, но потом повернулся и посмотрел на Малфоя:
Что, малыш Драко, ты идешь? Или хочешь немного поговорить с нашей пленницей?
Иду, ответил Малфой, сморщившись от прозвища, которым его наградил Долохов, и закрыл дверь.
Гермиона снова осталась одна. Восьмой день в темнице под присмотром Пожирателей. Только восьмой день, а ей казалось, что прошла целая вечность. И неизвестно, когда все это закончится.
Теперь!
Приняв душ и одевшись, Гермиона спустилась на кухню, где ее уже ждала тарелка, наполненная до краев разнообразной пищей.
«Пора уже сказать миссис Уизли, что не стоит кормить меня так усиленно, обреченно подумала девушка, взяв вилку в руку, неужели она сама не понимает, что это чересчур даже для Рона?»
Есть какие-нибудь новости от Кингсли? негромко спросил Гарри, обращаясь к мистеру Уизли. Он уже должен был вернуться.
Ничего не было, покачал головой Артур, намазывая тост маслом.
Если к полудню не объявится, нужно будет отправить кого-нибудь на поиски, продолжил Поттер, оставляя свою тарелку в сторону. Он совершенно не хотел есть, потеряв аппетит после вчерашнего происшествия.
Хорошо, кивнул мистер Уизли.
Что случилось? тихо спросила Гермиона у Гарри. Джинни бросила на нее подозрительный взгляд в духе «я знаю, что ты лжешь, но не могу этого доказать».
Если бы кое-кто находился в своей спальне прошлой ночью, как и говорил, а не шлялся, где попало, так же тихо ответил парень, наклоняясь к подруге, то был бы в курсе происходящего.
Знаешь?
Гермиона, в последнее время ты ведешь себя более чем странно, произнес Гарри, потирая шрам, который в последнее время беспокоил его гораздо меньше, чем обычно. Гермиона знала, что этот факт не радует Гарри. Бездействие Лорда означало, что он задумал, что-то поистине грандиозное. И это пугало как самого Избранного, так и его последователей. Куда-то постоянно исчезаешь, проводя там несметное количество времени. Что с тобой происходит?
Все в порядке, ответила Гермиона, стараясь не смотреть ему в глаза, я не могу пока сказать. Просто верь мне, ладно? Неважно, что думают другие, главное, чтобы ты и Рон все так же доверяли мне. Обещаю, что не обману и не предам вас.
Я верю тебе, Гермиона, ответил Гарри, дотрагиваясь до руки подруги, и Рон тоже. Но ты должна понимать, что нашей веры будет маловато, если остальные ополчатся против тебя.
Надеюсь, до этого не дойдет, прошептала девушка, а затем вернулась к начальной теме разговора:Так ты мне расскажешь, что там за ситуация с Кингсли?
После вашего возвращения на Гриммо, Кингсли сообщил, что у него имеется какая-то информация, касающаяся предателя, но прежде, чем озвучить ее, он должен все проверить. С тех пор о нем ни слуху, ни духу.
Думаешь, шпион Волан-де-Морта уже успел приложить руку к его исчезновению?
Ничего нельзя утверждать наверняка, но и исключать подобной возможности не следует.
Снаружи хлопнула входная дверь, заставив собеседников замолчать, и в ожидании уставиться друг на друга. А затем в помещение влетел белый, как бумага, Снейп. За нимКингсли, державший за ворот мантии упирающегося волшебника. Капюшон слетел с его головы, и члены ордена Феникса уставились на человека, которого никак не ожидали увидеть в штаб-квартире.
Малфой? севшим от волнения голосом спросила Гермиона, едва держа себя в руках, чтобы не выдать страха. История повторялась, но теперь пленником в ругах врага был сам слизеринец.
Малфой! Рон опоздал буквально на секунду, повторяя имя врага вместе с Гермионой.
Что, Уизли, не рад встрече? поднял голову Драко. Его взгляд встретился с глазами Грейнджер лишь на мгновение, а затем он ехидно уставился на Рона. Я уж надеялся на более теплый прием.
Бомба взорвалась. Рон вскочил на ноги и кинулся к недругу, сжимая руки в кулаки. Все наблюдали, как парень замахивается, намереваясь отправить несносного слизеринца в нокаут. Как вдруг в тишине раздался спокойный голос Гермионы, которая до конца не могла поверить, что сказала это.
Не думаю, что избиение Пожирателя приведет к положительному результату. Поэтому не опускайся до их уровня, Рон.
Но Уизли сначала ударил, а потом недоуменно уставился на девушку, вскочившую на ноги и наблюдавшую всю эту сцену со свойственным ей спокойствием. Знал бы кто, как тяжело ей давалось это напускное спокойствие.
А ты права, кивнул рыжий, а затем снова ударил Малфоя в подбородок. Само собой вышло. Рука дернулась.
Заприте его на чердаке, приказал Гарри, даже не смотря в сторону давнего врага, потом решим, что с ним делать дальше.
Так ты теперь командуешь армией сопротивления, Поттер? отплевывая кровь, спросил Малфой. Даже избитый, в плену у неприятелей, он представлял собой образец самодовольства и наглости. Ну, оно и понятно. Король умер. Да, здравствует король. Дамблдор был бы несказанно рад такому преемнику.
Да заткнись ты, ради Бога, в сердцах воскликнула Гермиона.
Малфой уставился ей в лицо, словно спрашивая, такой исход она предполагала, когда предлагала ему присоединиться к сопротивлению. Девушка едва заметно покачала головой, показывая, что не этого хотела. Она чувствовала себе ужасно, понимая, что, возможно, из-за нее все это и произошло.
Как он здесь оказался? спросил Гарри, когда Малфоя увели под бдительным надзором Фреда и Джорджа. Рону было приказано держаться от слизеринца подальше, хотя бы какое-то время. Какие бы чувства не вызывал бы Малфой у присутствующих, допускать его убийство сейчас, было не лучшей идеей.