Пожалуйста, не заставляй меня убивать тебя, прежде чем я её расскажу.
Ты не единственный, кто не ходит в одиночку, прохрипела Адама, затем взглянула в сторону, где двое жеребцов-зебр стояли, медленно покачиваясь под дождём. Пошатнувшись, оба они рухнули без сознания. Из спины каждого торчало по десятку оперённых игл. На пеньке позади них уселась маленькая кобылка-зебра и помахала перепачканной грязью кобыле духовой трубкой.
Бетсвана, пробормотала Адама и перевела взгляд на Лансера. Что тебе нужно?
Две вещи. Во-первых, я хочу знать, что задумал мой отец. Почему вы здесь? Почему вы заставляете своих же зебр работать как рабов?
Не буду я отвечать на твои вопросы, предатель. Атоли верны своим клятвам Последнему Цезарю.
Сверху к тройке зебр и их пленнице медленно опустился небесный фургон, запряжённый вымокшей пегаской-гулем. Её крылья напоминали раскисшие метёлки из перьев и при виде неупокоенного пегаса Адама чуть попятилась.
Я хочу домой. Я хочу заботиться о детишках. Здесь слишком много молний, чтобы безопасно летать. Господин Вэнити велел мне позаботиться о детях, прохрипела она, замерев в оцепенении.
Маленькая зебра оттолкнулась от земли и приземлилась на крышу фургона.
Вы заботитесь обо мне, мисс Хаприка, пропищала она, погладив размокшую гриву пегаски.
Пегаска-гуль неуверенно улыбнулась.
Да. Верно. Мы должны вернуться домой, пока ты не простудилась на смерть.
Это напоминает мне о другой истор начала Секаши.
Хватит! прошипела Адама, в замешательстве переводя взгляд с одной зебры на другую. Я не предательница. Заберите свою ложь с собой и убирайтесь.
Я ведь ещё даже не начала рассказывать тебе мою историю, разве нет? вздохнула Секаши и, встав рядом с Лансером, протянула свой шест. У некоторых зебр нет времени на знания.
Адама осторожно поднялась из грязи, поглядела зебр, затем оглянулась на лагерь.
Я не стану преда начала Адама, утираясь от грязи, а затем перед ней появилась кобылка, устроившаяся на конце вытянутого шеста. Балансируя на кончиках копыт, она разглядывала суровую зебру своими ярко-зелёными глазами и тепло улыбалась.
Эм привет?
Здравствуй! пропищала она. ЯМаджина.
Секунду никто не двигался, от чего улыбка Секаши стала ещё шире. Затем Адама медленно проговорила:
Да хорошо ты должна пойти и
Однако, Маджину, похоже, больше интересовало оборонённое Адамой копьё и кобылка, указав на тяжёлое оружие, восторженно воскликнула:
Ничего себе! Вот это я понимаю, действительно большое копьё! На кого ты с ним охотишься? На супер огромных мега кубва радтараканов?
Это называется гарпун, сварливо пробормотала Адама, глядя на оружие. Моё племя, Атоли, пользуется ими для охоты на акул и зебра подняла взгляд на теперь опустевший конец шеста, кальмаров?
Маджина уже вскарабкалась ей на спину.
Кто такие акулы? И кальмары? И Атоли?
Подошедший Лансер снял кобылку со спину Адамы и пересадил на свою.
Маджина, сначала ей нужно ответить на пару наших вопросов.
Мои вопросы тоже важные, возразила маленькая зебра и, насупившись, скрестила на груди передние ноги.
Адама переводила взгляд с юной кобылки на Лансера, затем взглянула за спину, на лагерь.
Они пришли из места, которое называют Глифмарк. Твой отец зовёт их предателями, что не лучше пони, тихо сказала Зебра. Мы накапливаем это зелье. Не знаю, зачем.
Ах. Это напомнило мне кое-что. Забавно, неправда ли? заметила Секаши. Сначала он назвал предательницей меня. Затем мою дочь. Других, что бежали с нами. Всех, кто не пожелал присоединиться к Оставшимся. Как много предателей. Она уставилась на Адаму. Почему же ты не смеёшься? Ты не находишь это забавным? Остаётся только гадать, когда он скажет, что и ты предатель. Или камни. Или небеса. Сколько раз кому-то нужно сказать про других «предатель», прежде чем он поймёт, что его понятия о верности и измене довольно странные?
Он Легат. Это наш долг начала Адама, отводя взгляд.
Ваш долг собирать магические отходы? Вести свой народ по опасному пути? резко спросил Лансер. Из Грифмарка они, или откуда-то ещё, ни к кому из нашего народа нельзя так относиться. Это оскорбление для всех наших племён. Ты сама сказала, что не должна быть здесь. Атоли должны быть на твоих островах. Я думал, что знаю, зачем он привёл вас сюда, но теперь я не знаю ничего. Теперь все его помысли лишь об Отродьях.
Я я терзаюсь сомнениями, призналась Адама. Столь многое сделано. Когда появились Дети Койотла, они были сильны, но немногочисленны и легко управляемы. А теперь их так много. По десятку на каждого из нас. И новые прибывают каждый день! Они следуют лишь своим собственным странным порядкам, а мы остаёмся, чтобы собирать для них оружие, чтобы драться и собирать всё, что он велит, будто мы какие-нибудь собаки. А если кто-то приходит к нам из Эквестрийских поселений, таких сразу порабощают. Наших же зебр!
Лансер вздохнул.
И что же, Адама, зебры собираются с что-нибудь с этим делать?
А ты? огрызнулась она. Ты сбежал. Предал нас. Ты проклят!
Это правда, кивнул он. Мы освободим пленных и Хаприка отвезёт нас в безопасное место.
Я не очень хороший летун. Мне лучше удаётся быть няней. Я бы очень хотела вернуться к своей работе. Учить юных пони алфавиту. Математике. Гаммам.
Ооо! Она будет учить меня петь! пискнула Маджина и, вскочив на повозку, набрала в грудь воздуха.
Секаши прижала копыто к её губам, заставив замолчать.
Тише, сердечко моё. Мне бы пока не хотелось, чтобы ты проверяла свои дротики на Детях Койотла.
Ничуть не испугавшись, Маджина принялась танцевать на повозке, беззвучно шевеля губами.
Адама ошалело таращилась на это представление.
Вы все безумцы.
В этом месте переизбыток безумия, ответил Лансер. Есть ли среди Оставшихся кто-нибудь достаточно храбрый, чтобы бросить вызов моему отцу?
Зебра отвела взгляд, постукивая копытами по древку гарпуна.
Возможно. Может быть. Позже. После того, как будет разрушен город. Когда вернётся Дева если она вернётся в чём нас всё время уверяет Легат. Но нужно учитывать и Предвестников. Сотни хорошо вооружённых, сытых, организованных пони. Они стоят лагерем неподалёку и ждут. Наблюдают. Выбирают момент для атаки! Пока они там, мы не можем уйти. Только не сейчас, когда мы так близки к уничтожению этого нечестивого места.
И по мере того, как растёт число Предвестников, прибывают и новые Дети Койотла, заметил Лансер.
Кобыла поморщилась.
Если б я могла, я взяла бы Тыкалку и покинула это место. Я так жажду снова слушать, как морские волны разбиваются о скалистые берега. Выслеживать акул вдоль рифов и отмелей. Этот дождь этот нескончаемый шторм это не правильно. Но если я попытаюсь сбежать
Лансер провёл копытом по шрамам на своём лице.
Я знаю.
Ты зовёшь своё копьё «Тыкалка»? с любопытством спросила Маджина и четыре пары глаз уставились на кобылку. Адама залилась краской и прижала гарпун поближе к себе. Маджина же ухмыльнулась и помахала духовой трубкой. А это Мистер Засоня. Потому что он укладывает всех спать.
Адама чуть расслабилась и несмело улыбнулась.
Вы кажетесь счастливее будучи проклятыми, Импалии, сказала она, глядя на троих зебр.
Иногда, когда ты знаешь, что хорошенько проклят, это огромное облегчение, ответил Лансер с усталой улыбкой. Как говорит моя мать. Иногда это ещё большой вопрос, кто проклят, а кто нет.
Погодите! Мадижна переводила взгляд с Лансера на Адаму. Кто такой Импалии?
Это его имя, ответила Секаши. Лансерэто прозвище его отца.
Значит Лансер Тыкалка Импалии Адама бормотала Маджина, постукивая себя по подбородку, прежде чем её изумрудные глаза широко распахнулись. Погодите. Между вами двумя что-то есть?
Лансер и Адама немедленно покраснели и Маджина расплылась в улыбке.
Ну, я же не всегда был на миссиях, буркнул Лансер, защищаясь.
Не всё время? возразила Адама и вдруг, шагнув ближе, зебра обвила его ногой за шею и притянула к себе. Мне было так грустно, когда тебя изгнали, призналась она и решительно прижалась губами к его губам, от чего суровый воитель зарделся пуще прежнего. Хаприка прикрыла лицо Маджины крылом, но юная зебра раздвинула потрёпанные перья и всё равно подглядывала.
Когда они наконец оторвались друг от друга, кобылка уже не могла себя сдерживать.
Адама и Импалии на дереве сидели, и ЦЕ-ЛО-ВАначала петь Маджина. Внезапно в лагере раздался крик и на Л.У.М.-е быстро задвигались красные метки. Ой-ой, кобылка прикрыла рот копытом.
Лансер, выглядящий так, будто отчасти даже рад нападению, отстранился от Адамы и сосредоточил внимание на лагере и его охранниках, которые с криками уже мчались к ним.
Я не стану просить тебя предавать себя, Адама. Моя сестра усыпит тебя, резко бросил Лансер, поднимая винтовку.
Нет. Как ты и сказал, отозвалась она, взвешивая в копытах гарпун, пришло время действовать.
Хаприка, будь готова унести пленных в безопасное место, приказал Лансер, беря на прицел приближающихся Детей Койотла. Адама, если мы переживём это, у моей матери есть теория на счёт Легата. Ты должна её услышать, проговорил он с огромным отвращением, чувствуя, как внутри всё сжимается. Если можешь, не убивай никого кроме Выродков, сказал он зебре с гарпуном, затем повернулся к своим спутницам.
Маджина. Мама. Прокрадитесь в лагерь и освободите пленных.
Маджина кивнула, но затем нахмурилась, взглянув на мать.
Но как же твоя история, мама? спросила она, тщательно обозначая губами каждое слово.
Терпение, любовь моя. Есть время рассказывать истории, а есть время жить их, ответила Секаши. Начавшейся в лесу перестрелке, небеса ответили раскатами грома.
* * *
Это был город искусственности. Город-артефакт. Повсюду были разбросаны останки когда-то живших здесь пони. Если вода не размывала их и не уносила прочь, они сохранялись. Отсыревшая одежда кучами лежала на улицах, словно огромная коллекция грязного белья. Капли дождя поблёскивали на линзах брошенных очков. Искусственные зубы застыли в вечном окостеневшем оскале. От подков к водостокам и канализациям медленно ползли ржавые ручейки. Осиротевшие игрушки и куклы ждали жеребят, которые больше никогда не поиграют с ними.
Так много и в то же время так мало. Рулоны праздничных лент, лежащие на стойках закрытых магазинов. Великолепные украшения поблёскивающие на бархатных подушках. Слитки золота и мешки битов покоящиеся в отсыревших хранилищах. Множество полок с книгами и журналами, которые никогда не будут прочитаны. Бесчисленные ценности, веками лежащие мёртвым грузом в забвении.
Даже частицы Пустоши, что вторгались сюда, скоро пропитывались ощущением застоя. Куски зданий, разбитые небесные повозки, кучи одежды рейдеров и мусорщиков все были равны в этом городе. Даже огромный дирижабль, вертикально вклинившийся между двумя небоскрёбами так, что его носовая часть нависла всего в нескольких метрах над растрескавшимся асфальтом, выглядел так, будто застрял здесь не месяц, а столетия назад. Лишь выбивающаяся из общей картины красная струйка, медленно стекавшая с его борта, доказывала обратное.
* * *
Бессмыслица какая-то, бормотала Глори, изучая распечатки, испещрённые пиками и спадами всех цветов радуги. Большинство из их расположились в нижней половине графика, но один пик вздымался до самых верхних значений. Даже с арканоспектрографом, мы всё ещё ничуть не приблизились к пониманию того, что такое ХМА на самом деле. Вздохнув, пегаска протянула левое крыло, поддела серебряное кольцо, лежавшее на научном приборе и уставилась на него, будто пытаясь разгадать его тайну невооружённым глазом.
Мы знаем, что его поле повреждает живые ткани, но не знаем почему. И Блекджек устойчива к его воздействию, но мы не знаем причины.
Пегаска устало потёрла лицо копытом.
Это сводит меня с ума.
Говори за себя, подала голос как всегда циничная и неприветливая Триаж, изучая другие распечатки. Пони расположились в старой лаборатории Коллегии. В помещении провели уборку и обставили его свежим оборудованием и терминалами. На вбитые в стену колышки было нанизано несколько серебряных колец, а в углу устроились клетки, наполненные блотспрайтами.
Эта штука удивительна. Описание магии графиками это так классно.
Единорожка некоторое время перелистывала страницы, затем взглянула на Глори.
А почему вообще пегасы взялись за изучение магии?
В основном ради военных разработок, что конечно довольно удручающе. Хотя в Тандерхеде имелась и довольно большая гражданская научно-исследовательская база. Плюс нам помогали и единороги в башне, так что, почему бы и нет?
Когда ты говорила, что вашим учёным нужно место для переезда, я не ожидала, что они займут аж два здания целиком но с устройствами, подобными этому, я, в целом, не против. С ними это место снова становится похоже на настоящее научное заведение, заметила Триаж и, прищурившись, снова обратилась к пегаске:
Итак, поясни-ка ещё раз, что это значит?
Глори отложила бумаги и подошла к единорожке, изучающей распечатки своих собственных магических способностей.
Каждый из этих пиков описывает заклинание и соответствующие ему характеристики. Десять пиков. Довольно неплохо, учитывая, что средним значением, для большинства единорогов, является шесть. Пегаска взглянула на аппарат. Этот арканоспектрограф оценивает миллион специфических магических длин волн. Большинство магических эффектов нам просто неизвестны, но почти десять тысяч эффектов заклинаний нам удалось описать. Вот это, сказала она, указав на самый маленький пик, это телекинетическая постоянная. Мы используем её для калибровки.
А это, значит, моё лечащее заклинание. Это заклинание скальпеля. А это анестезия. Хмм, пробормотала Триаж. Глори впервые с удивлением заметила в её взгляде нечто большее, чем мрачная практичность. Это было удовлетворение. Как много потенциальной магии, проговорила единорожка, потыкав копытом в маленькие всплески графика внизу страницы. Интересно, может ли кто-нибудь из единорогов изучить их все?
Ну, большинство из этих магических эффектов не относятся к магии единорогов. Огонь драконов. Жар-пламя. Окаменение василисков. Погодная магия пегасов. Есть много магии и кроме заклинаний единорогов. Глори посмотрела на первый график и ткнула крылом в самый большой пик. И вот этот вот всплеск, это и есть ХМА.
Так почему же он настолько больше остальных? спросила Триаж.
Потому, что по сравнению со всеми другими видами фоновой магии, энергия ХМА гораздо выше. Она намного «мощнее», условно говоря, конечно. поспешно добавила она. Все магические поля невероятно слабы, пока что-нибудь не сфокусирует их энергию. Вот как эти серебряные кольца, огненное дыхание дракона, или единорог, творящий заклинание. Без такой фокусировки, окружающие магические поля, как правило, гасят друг друга. За некоторыми исключениями, добавила она и, нахмурившись, взглянула на график, пики на котором были разбросаны в совершенно случайном порядке. Вроде Флюкса, порчи, магического излучения и тому подобного.
Мы всегда полагали, что ХМА является всего лишь разновидностью радиации, произнесла Триаж.
Нет. Теперь, увидев это, я уверена, что это не так. Пегаска подошла к двум другим распечаткам. На этих графиках было больше случайных колебаний. Флюкс и магическое излучение совершенно хаотичны. Пики интенсивнее, но и более зашумлены. Это всё равно, что находиться в комнате с миллионом крошечных чокнутых единорогов, творящих заклинания наугад. ХМА, она скорее как как одно невероятно мощное заклинание, сотворённое где-то очень-очень далеко. Поэтому, когда оно фокусируется Глори затихла.
Ты начинаешь умирать, закончила за неё Триаж, взглянув на несколько банок с органической жижей, стоящих рядом с пустыми клетками для блотспрайтов. Я никогда до конца не понимала патологии ХМА. Оно просто поражает всё сразу. Если ты ранена, раны усугубляются, но она влияет даже на неповреждённые ткани. Метаболизм замедляется. Белки и клеточные мембраны разрушаются. Органы отказывают. И наступает смерть. А затем ещё и сжижение. Будто простой смерти этому заклинанию недостаточно. Плюс оно подавляет лечащую магию. Даже зелья не выдерживают.
Но почему? Может это какое-то общее «заклинание смерти»? Тогда почему оно превращает гулей в диких? И почему оно не влияет на Блекджек? Глори хмуро уставилась на распечатки.