Дойдя до кровати, он упал, позволив осунувшемуся альфе поглаживать себя по спине, сотрясающейся рыданиями.
* * *
Выйдя на улицу, Родион потянул омегу к машине, дверь которой уже распахивал Павел. Он бросил на ходу пару слов, но Марк едва понимал, что происходит вокруг. Он плюхнулся на заднее сиденье пустого прохладного салона и вдохнул пропитавший обивку аромат. Тут же рядом прижалось бедро его обладателя. Родион сел вплотную так и не выпустив руку.
Машина тронулась, Марк покачнулся. Он не смог бы сказать, как долго они ехали, даже если бы от этого вопроса зависела его жизнь. Он был просто рад оказаться вне ненавистной, страшной комнаты. И с каждой секундой он удалялся все дальше и дышать становилось все легче. Пусть он знал, что это не конец этого кошмарного дня, но уже тот простой факт, что расстояние между ним и тем жутким местом неуклонно росло с каждой новой секундой, заставлял жадно всасывать тихое нездоровое облегчение.
Машина затормозила, Марка снова качнуло, и вот Родион тянет его наружу.
Они оказались на Пушкинской, прогулочной улице недалеко от центра. Как и любая туристическая улочка, Пушкинская могла похвастаться ухоженными деревьями, остриженными на зиму и чистыми тротуарами, но в отличие от более людных соседок, где толпился народ в теплое время года, здесь всегда было спокойней и тише. А зимой, после того как сумерки проглатывали хмурое небо, улочка и вовсе пустела, оставляя редкие парочки в полном уединении, беспорядочно гася сферические фонари до которых мало кому было дело, когда температура опускалась ниже нуля, замораживая необходимость в частых вечерних прогулках.
Выйдя на главный тротуар, едва ли расходящийся на четыре метра в поперечнике, альфа и омега двинулись вдоль мокрых пятен очищенной от снега плитки.
Чем дольше они шли, тем легче становилось на душе. Словно и не было этого ужаса, чуть не раздавившего омегу. Под куполом синей бездны с тусклыми нитями жемчужин, указывающих путь и крепкой теплой рукой сжимавшей запястье, болезненный страх медленно покидал тело. На его место приходила апатия, расползаясь по телу усталым спокойствием и немым безразличием.
Поговорим? спросил Родион.
Омега выдохнул теплый пар, позволяя дымке цепляться за пушистые смешно загнутые ресницы и собираться влагой.
Да.
Что это было?
Я не знаю. Он не лукавил. Такое со мной впервые.
Это твоя сила, так?
Прятаться негде.
Так.
Ты понимал, что происходит?
Тогданет.
Родион задумался:
Как ты остановил это? И почувствовал как мышцы на руке, задеревенели.
Омега сжимал кулаки.
Я услышал ты звал меня, и я ты просил прекратить.
Альфа ничего не ответил, заставляя омегу сильнее втягивать шею в плечи.
Почему это началось?
Объяснить было невозможно. Он и так слишком много наговорил тогда по телефону.
Я не знаю. Ложьпоследнее, что у него оставалось.
Руку неожиданно дёрнули, заставляя развернуться. Омега широко распахнул глаза, ошарашено вперившись в суровое хмурое лицо.
Хватит врать!
У Марка затряслись поджилки. Альфа крепко сжимал его подбородок, заставляя запрокинуть голову назад и смотреть прямо.
Я не Марк отвел глаза и попытался отстраниться, понимая всю тщетность попыток и все же действуя инстинктивно.
Мышцы на лице альфы чуть подернулись раздражением, и уже в следующее мгновенье он грубо подтянул его за ворот куртки, впечатывая собственные губы в губы омеги.
Марк дернулся от испуга, заскулил, пока напористый неосторожный поцелуй терзал крошечный рот, ни разу не ведавший самца. А в следующее мгновенье рука, державшая подбородок, надавила в район челюсти, заставляя рот приоткрыться. Язык альфы жестко огладил нёбо и зубы, толкнулся глубже в горло.
На глазах у Марка выступили слезы.
Так груботак сладко.
Нежная ягода кружила голову, властная хватка навязывала новые законы. Тело осело, прижимаемое сильными руками, позволяя творить с собой все, что угодно. Веки опустились, прочерчивая тонкие красные дорожки в уголках сомкнутых глаз.
Марк несмело коснулся языком своего хозяина, по телу прокатилась судорога.
Родион ответил, лаская маленький язычок все так же напористо, так же собственнически, не спрашивая, нужна ли такая ласка, хочет ли этого омега. Ноги подкосило, и омега окончательно повис в крепкой хватке, позволяя ядовитой ртути разливаться по венам, скручивать тело, причинять муку на грани блаженства, пожирать альфу жадно со всей отдачей, забывая обо всем на свете.
Марк снова задыхался, но эта смерть казалась слаще горькой одинокой жизни.
Его вдруг оторвали, словно вырывая корни, робко пущенные в чужое тело.
Ты моя пара?
Да, ответил Марк, голова которого до сих пор шла кругом.
Секунды.
Серые глаза распахнулись в ужасе.
Родион смотрел холодным немигающим взглядом, словно и не было захлестнувшей их страсти. Альфа прекрасно себя контролировал и его расчет оказался верным.
Марк с ненавистью сжал зубы, готовый зарычать от досады и обиды. Его обвели вокруг пальца, так просто, так божественно жестоко.
Снова.
Часть 16 Пара
Вложив всю силу, всю злость, Марк рванулся из объятий.
Родион не держал. Упав на землю и больно ударившись, омега вскочил и кинулся прочь, желая оказаться как можно дальше от того, кто так жестоко играет с его самыми сокровенными чувствами, словно это была какая-то шутка, розыгрыш, дурацкий, ничего не значащий факт.
Остановить, послышалось сзади.
И уже через мгновенье перед ним выросла пара высоких мужчин, словно вынырнувших из тени. Они преградили дорогу, Марк затормозил, непонимающе оглядываясь.
Со всех сторон его окружали люди.
Только теперь омега понял, что за странность витала над его затылком все то время, что они гуляли. Несмотря на отсутствие людей, воздух наполнял разреженный коктейль незнакомых ароматов принадлежащих альфам!
Марк не успел толком испугаться, как к нему уже подошёл Родион и, небрежно вытянув руку из кармана, снова перехватил костлявое запястье, дернул к машине. Неосторожно, без лишней заботы, и все же больно не было. Только мерзко. И противно. Словно он какая-то вещь.
Тушуясь под массой незнакомых недоброжелательных взглядов, Марк ничего не сказал, хотя и мешал Родиону как мог, когда альфа попытался затолкать его в машину.
Оказавшись внутри, он потребовал:
Отвези меня домой!
Родион не ответил.
Я хочу домой! взвился Марк.
Никакой реакции.
Родион, я с тобой разговариваю! Омеге стоило смелости произнести вслух имя альфы так громко, так отчетливо.
Здесь не место. Поговорим у меня дома.
Я не хочу! взвинченный вскрик резанул уши.
Я не спрашиваю! холодная, едва сдерживаемая ярость окатила Марка, заставив сжаться и глубже забиться в сиденье. Щеки покраснели, волосы на затылке встали дыбом, сердце чуть не обрывалось, заходясь в груди.
Всю дорогу никто больше не сказал ни слова. Тихий перестук поворотников, глухой плеск разрезаемых шинами луж и леденящий душу призрак надвигающейся бури.
Марк никогда, ни разу не слышал, чтобы Родион повышал голос.
Оказавшись у дома Сокольниковых, машина затормозила и Родион, не дожидаясь водителя, вышел, посмотрев на сжавшегося внутри салона омегу:
Сам пойдешь?
Поколебавшись секунду, Марк дернул подбородком в знак согласия и спешно выполз наружу, избегая взгляда альфы.
Рядом припарковались еще два джипа, один впереди, другой сзади. Появившиеся из автомобилей охранники расходились в определенных направлениях. Большая часть осталась с Родионом, сопроводив их двоих к дому. Впрочем, порога они не переступили.
Дверь закрыл дворецкий, пока Марк шел следом за Родионом, не осмеливаясь ничего спросить. Вязкая слюна никак не проходила, заставляя омегу сглатывать снова и снова, пока в горле окончательно не пересохло. Да, он боялся, боялся так сильно, будто на глазах одноклассников и учителей поднял камень и запустил им в директорское окно.
Родион остановился и Марк от неожиданности врезался прямо в него.
Ты хоть когда-нибудь под ноги смотришь?
Краска залила лицо. Дар трансформера был не единственным его проклятием, вторым была неуклюжесть.
Они вошли в комнату, вспыхнул яркий свет. Альфа остановился у стены и нажав какие-то кнопки, сделал освещение глуше, мягче. Не глядя на Марка застывшего у двери, он прошел в глубь помещения, скидывая на ходу пиджак и расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки.
Только сейчас Марк вдруг отчетливо осознал, что он омега, который находится в комнате альфы. И что бы здесь ни случилось, никто не придет на помощь
Родион развернулся к проходу, в котором так и топтался струхнувший омега. Плечи альфы расслабились, отпуская натяжение безупречной осанки, руки непроизвольно легли в карманы.
Подойди.
Несмотря на дрожь в коленях Марк все же оторвал свинцовые ноги от пола и пошел ближе.
Садись, кивнул Родион на край кровати, а сам развернул стул и сел напротив, закинув ногу на ногу. Марк скромно примостился на краешек просторного ложа и уставился взглядом на колени.
Как давно ты это почувствовал?
Больше таиться не имело смысла.
В седьмом классе Ты, наверное, не помнишь, но я однажды сбил тебя с ног в коридоре, убегая от рассказывать о том, как его донимали любимые одноклассники, совсем не хотелось, словно это унижало его гораздо больше, чем сам факт преследования, в общем я налетел на тебя из-за угла и мы упали. Тогда я впервые почувствовал твой запах, голос звучал очень слабо, а под водолазкой стало душно. На следующий день у меня началась течка.
Последнее слово и вовсе утонуло в нерешительности. И Марк не сказал, что спровоцированная течка началась слишком рано и ему пришлось долго пить таблетки, пока здоровье не восстановилось.
Почему за два года ты ни разу не подошел ко мне?
Омега опешил и забыв о смущении, поднял раздраженный взгляд:
То есть, ты думаешь, что трансформер может вот так просто подойти к лучш к Родиону Сокольникову и сказатьпривет, я твоя пара!
Ты должен был найти способ дать мне знать.
Конечно! Написал бы записочку и попросил Принца передать тебе. Как я сразу об этом не подумал?!
Негодование на дурацкие вопросы было настолько сильным, что Марк ни капельки не боялся говорить откровенно, выплескивая на альфу годами сдерживаемую досаду. Сколько ночей он мучился, сознавая, что жизнь наградила его самым умопомрачительным альфой на свете, да к тому же уже имевшим пару!
Ты мог найти способ, упорствовал Родион, оставаясь глухим к метаниям омеги. Кто еще знал? Твой друг?
Нет. Антон ни о чем не догадывался, по крайней мере, он не знал, что Родион являлся его парой.
Но?
Немного поколебавшись, Марк все же ответил:
Но папа недавно догадался.
Ясно, задумавшись о чем-то, согласился альфа. Почему ты не спрашиваешь, отчего я не чувствую в тебе пару?
Но ведь ты не начал Марк, зная, что нюх Родиона сильно пострадал от болезни, и спохватился только на середине фразы, что ему доверили эту тайну совершенно случайно. Гамма эмоций, промелькнувшая на растерянном лице, сказала за омегу все.
Кто проболтался? Доктор?
Стало жутко стыдно за себя самого, но и взваливать вину на невиновного было несправедливо:
Ник нечаянно проговорился.
И почему я не удивлен, Родион нахмурился. Почему ты не сказал мне после? С Арсением нас больше ничего не связывает, а отсутствие нюха объяснило, почему я тебя не ощущаю.
Горькая улыбка коснулась губ омеги:
Ты бы поверил?
Родион даже не задумался:
Поверил.
То есть, ты мне веришь?
Верю, внимательный взгляд не дрогнул ни на мгновенье.
Но почему? Ведь я могу обманывать! искренне поразился Марк.
Ты? Родион одарил Марка насмешливым взглядом. У тебя бы на это не хватило ни ума, ни наглости.
Оскорбившись, омега ссутулился, пряча ладони между колен и сжимая кисти рук изо всех сил.
Я не виноват, что не очень сообразительный, слезы стояли в горле.
Совсем не сообразительный, поправил альфа, заставив омегу покраснеть еще сильнее.
Тогда я поступил правильно, что не стал навязываться и ничего не сказал, раз уж ты считаешь меня идиотом, с обидой огрызнулся Марк, потупя взгляд.
В следующее мгновение его резко откинуло назад и пригвоздило к кровати. Альфа рукой держал омегу за горло не сдавливая, но ясно давая понять, в чьей власти он находится. Родион нависал грозовой тучей, когда в ухо раздался свирепый хрип.
Это решать не тебе! Ты не имел права скрывать это, он хотел сказать что-то еще, когда раздался входящий сигнал мобильника. Не отводя взгляда, полного ледяной ярости, от застывшего Марка, Родион достал мобильник и нажал на прием.
Добрый вечер, Александр Иванович.
«Папа!»
Нет, мы не задерживаемся. Марк не придет сегодня, на другой стороне повисла пауза, а затем папа что-то быстро затараторил. Все в порядке, не переживайте. Просто моя пара останется со мной, пока я не решу, что делать дальше, и он сбросил вызов, отключив трубку, чтобы больше их не беспокоили.
Все время пока длился разговор, у Марка холодели конечности, пальцы на ногах поджались, грудь сдавило от напряжения.
Я мне нельзя домой? со слезами испуга проговорил Марк, еще больше показывая как неопытен и беспомощен.
Нет, хрипло произнес альфа. Он опустился ниже, утыкаясь носом за ухо омеги и старательно втягивая воздух, теплое дыханье альфы коснулось кожи.
Родион провел языком по крошечной полоске нежной кожи, заставив Марка всхлипнуть от прокатившегося по телу удовольствия. От этого движения его передернуло, словно полюса сместились в теле, отодвигая страх и сумбур одолевавших его чувств на второй план. Живот скрутило крепким жгутом, и к собственному стыду, Марк почувствовал, как увлажняется между ягодицами. Кружащий голову запах его(!) самца оседал на языке, еще немного, и Марк сможет его проглотить.
Родион будто читал его мысли:
Чем я пахну для тебя?
Клубникой.
Любишь клубнику?
Да.
Часть 17 Родион
Больше Родион не держал Марка за шею, лишь поглаживал горло подушечками пальцев, в то время как его язык вылизывал углубление за тонким ушком, медленно переместившись на раковину, спускаясь к мочке и слегка прикусывая. Простая ласка вырвала сдавленный стон у омеги. Пальцы альфы скользнули ниже, задержавшись на порывисто вздымающейся груди, без труда нащупав выступающую под водолазкой горошину соска. Альфа слегка обвел ее пальцем, словно нечаянно, задев вершину напоследок, и двинулся дальше.
Марк запрокинул голову, млея от ласк и открывая Родиону незащищенный кадык.
Напряженный язык прошелся от основания ключиц вверх к подбородку, рука огладила живот и зацепилась за пояс джинсов. Альфа старался не спешить, опираясь другой рукой на локоть и не наваливаясь на омегу всей тяжестью. Однако не удержался и втиснул одну ногу между сжатых коленок, увеличивая давление и температуру между телами. Пальцы огладили тонкий зазор между поясом штанов и верхом, ощущая нежную горячую кожу.
Спрашивать, был ли у омеги кто-то до него, не имело смысла, глядя на то, как открыто подставляется омега, как отвечает на его прикосновения, как заходится сердце в его грудисомнений не оставалось.
Но альфе все же пришлось сконцентрироваться, чтобы вопрос так и остался не озвученным. Чертово отсутствие нюха требовало словесного подтверждения невинности, но интуиция подсказывала Родиону, что скажи он нечто подобное, и Марк обидится.
Не хотелось еще больше доводить сегодня омегу.
Он уже выплеснул часть своей злости, нелестно отозвавшись об умственных способностях Марка. В этом не было необходимости, но уязвленное самолюбие требовало взять свое, заставив быть жестким. Впрочем, самого альфу это мало волновало. По его мнению, омеге не было нужды блистать интеллектом, он должен быть страстным в постели, заботливым, теплым и домашним, отдавая себя семье и альфе без остатка.
И глядя на то, как отвечает на его ласки Марк, все внутри загоралось. Не было ни толики лжи в откровенных реакциях тела. Вздохи вырывались из груди сбивчиво, вожделенно, Марк не притворялся и не старался сделать ему приятней, подыгрывая. Он позволял альфе вести, обещая отдать ему все. Не задумываясь.
Родион не солгал о том, что поверил словам Марка. Он все еще не ощущал его запах, как и ни один другой, но ему нравилось держать омегу в руках, придавливать к кровати, ласкать и касаться. Чувство удовлетворения и правильности своих действий приятно разливалось по телу, заставляя Родиона двигаться дальше.