Родион обхватил его за пояс и перекатившись на спину, притянул к себе, оставляя тонкое тело с еще по-мальчишески угловатыми чертами на своем.
Я тяжелый, неуверенно начал омега, помня как папа всегда говорил это, объясняя, что уже не может поднять сына и тому приходилось довольствоваться объятьями отца.
Альфа только хмыкнул.
Ты отвлекся, напомнил он, глядя на чуть приоткрытый рот. Омега сглотнул и снова потянулся к лицу Родиона, но теперь, чтобы до него достать, нужно было подтянуться.
Собираясь с духом несколько секунд, омега пополз выше, потеревшись об альфу и примостившись пахом, как раз там, где налитый орган мешал спокойно лежать.
Щеки покраснели.
Продолжим, альфа произнес это не так уверенно, как хотел бы, но сдерживать себя становилось все сложнее. Раньше его мало привлекали поцелуи, он был чаще настроен переходить сразу к делу, получать желаемое и в очередной раз забывать о естественной потребности, точно такой же, как еда или сон. Но сейчас Родиону нравилась жгучая ртуть, разливающаяся по венам, и собственный, почти болезненный интерес лишь подстегивал желание посмотреть, как это будет с этим несуразным мальчишкой, открывающим для него некоторые грани словно впервые. Может, именно это люди и назвали страстью?
Легко помещаясь на теле Родиона, Марк опустил руки на чужие плечи и снова стал покрывать лицо поцелуями, пока наконец-то не осмелел и коснулся ожидающих губ. Альфа опустил ладонь на затылок и не позволил отстраниться, предлагая продолжить на его территории.
Это был первый раз, когда омега целовал кого-то сам. Было так приятно касаться обожаемого тела, ластиться и ерзать, обжигаясь о твердый торс, упругий живот, горевший словно раскаленный зноем песок.
Вторая рука альфы опустилась ниже спины, сжав по-детски упругую ягодицу. Член Марка снова налился кровью. Альфа перехватил легкую взволнованность, и все так же сжимая аппетитную попку, потерся о сгусток желания собственным стояком. Не торопясь, заглядывая в шалевшие от страсти глаза омеги.
Держать себя становилось все сложнее. Мышцы напряглись и уже кое-где затекали. Хотелось швырнуть это тщедушное тельце под себя и содрав противную тряпку, разложить парнишку так, чтобы пару дней отсыпался.
Покусать невинное тело.
Исследовать изнутри.
Укутать собственным запахом, о котором говорил омега.
Заставить вопить и требовать его, шире разводя ноги, бесстыдно демонстрируя всего себя.
Сердце тяжело билось о ребра. У альфы сбилось дыхание, и он плотнее впивался в белоснежную кожу, забывая, что завтра останутся следы. Или прекрасно об этом помня и желая, хоть каким-то образом оставить вожделенные метки.
Нет, слегка отстранился Марк, почувствовав, как собственное возбуждение набирает обороты. Я хочу, чтобы было приятно тебе.
Мне приятно, хрипло ответил Родион, зажав такого беспомощного парнишку в крепких руках.
Омеге вдруг захотелось зашипеть на упрямца, который делал только так, как считал нужным.
Почему он собственно должен уступать ему здесь?
Выпрямившись, Марк сел, оказываясь чуть ниже бедер. Альфа пристально наблюдал, но сам не спешил вмешиваться.
Изящная ладошка опустилась на продолговатую возвышенность в паху. Очень осторожно, едва касаясь. Родион не двигался, вселяя уверенность, что ему дозволено подобное. Марк немного огладил ствол, повторив легкое движение вниз-вверх несколько раз, заставив альфу подняться на локти и сглотнуть.
Можно посмотреть? стыдясь неловкого вопроса, спросил Марк. Член под ладошкой напрягся, и омега смущенно отдернул руку.
Родион лишь кивнул.
Взявшись за пояс домашних штанов обеими руками, омега потянул вниз, пока альфа приподнялся на мгновенье, позволяя глупому парнишке творить то, о чем он сам может пожалеть уже через минуту, когда выдержка треснет тупым раздражением и альфа тупо не всунет член куда надо, забывая обо всем на свете.
Впервые Родион не мог сказать, что контролирует собственную сущность, как будто помимо собственного «я» был посторонний, способный захватить власть над телом и выключить разум. Это сводило с ума и будоражило одновременно, потому что этот второй не ощущался чужаком. Он как будто все это время молча наблюдал за поступками Родиона из-за плеча, не вмешиваясь и не влияя на его жизнь, но вот сегодня он больше не желал оставаться в стороне, давя на личность безупречного Сокольникова, впервые требуя заткнуться и уступить ему место.
Марк смущенно уставился на торчащий темно-розовый член, слегка влажный на кончике. Темно-бордовая головка переливалась розовым бархатом и казалась безумно развратной. Глаза омеги блестели и он, приблизив руку, осторожно обхватил член, то и дело кидая взволнованные взгляды на Родиона, словно проверяя, все ли он делает правильно и как будто ожидая, что сейчас альфа скривится от его неумелых движений и оттолкнет. Но тот не шевелился, наблюдая за экспериментами омеги из-под полуопущенных век.
Сейчас он не смог бы двинуться или что-то сказать при всем желании. Казалось, реши он это сделать, и от него прежнего останется лишь воспоминание.
Оближи руку и продолжай, справившись с собой, велел Родион.
Марк поерзал на коленях и, поднеся открытую ладошку ко рту, быстро лизнул.
Еще, голос дернулся, но видимое спокойствие все еще обманывало омегу и он, облизнувшись(боже, что он делает!), снова провел влажным языком по раскрытой ладони. Мягче, медленнее, пристально глядя на Родиона и шалея от собственной наглости, словно бесстыжий котенок, возомнивший, что ему все позволено.
Это было последней каплей.
Родион понял, что если он что-то не сделает сейчас, будет поздно. Марк еще не опустил смоченную руку на ствол, когда альфа приподнялся и сел, оказываясь лицом к лицу с наглым мальчишкой. Гипнотизирующий змеиный взгляд не отпускал ни на мгновенье.
Он положил руку на светлый затылок и немного надавил, заставляя омегу опуститься вниз. Как только понимание отразилось на заостренном личике, Родион остановился, не убирая руки, но давая парню осознать чего он жаждет. Волнение и легкая паника отразились в невинных глазах, на таких волнительно припухших от поцелуев губах.
Альфа снова слегка нажал на затылок, оставляя омеге право воспротивиться, вырваться, сбежать. Он бы не преследовал, позволив Марку прекратить все сейчас, но безрассудный омега все же позволял ему мягко нагибать себя ниже, пока член не замер у его губ. На расстоянии нескольких сантиметров.
Марк почувствовал сосредоточие запаха, бившего прямо по обостренным рецепторам омеги, отыскавшего идеальную пару.
В груди зовуще затрепыхалось желание, нашептывая Марку, чего именно он хочет, успокаивая страхи и сомнения. Мягким порывом омега сократил последние крохи расстояния и лизнул головку члена.
Родион шумно выдохнул и глубже зарылся в сбившиеся русые волосы.
Кинув мимолетный взгляд на альфу, Марк поразился, насколько изменилось выражение вечно отстраненного лица. Словно пьяный, Родион тяжело и порывисто дышал, его рот был чуть приоткрыт и он будто ожидал чего-то.
Чего-то еще.
Поерзав от очередной белесой капли, скользнувшей меж ягодиц, Марк снова потянулся язычком к подрагивающему члену. Провел по уздечке, головке, немного прошелся по стволу, заставив чужие мышцы напряженно сжиматься.
Альфа смотрел на мокрые от слюны губы и лицо словно в тумане. Происходящее потеряло черты реальности, напоминая извращенную, сводящую с ума фантазию, табу, где маленький хрупкий омега готов сделать все, что бы не попросил альфа.
Не понимая, что делает, Родион сильнее нажал на затылок, погружая член в рот омеги, растягивая налитые губки по пульсирующей окружности, упираясь в глотку, едва помещаясь в тесном ротике.
«Да!»
Это то, чего хотел альфа в его теле. Чего он так долго ждал, требовал, вожделел.
Омега сдавлено всхлипнул и уперся руками в постель, пытаясь вырваться, но теперь альфа не отпустит. Рука сжала волосы в пучок, забирая последнюю свободу мальчика. И Родион отстранил омегу, чтобы снова втиснуться в горячий рот. А затем снова. И снова. И снова.
Личико берущего раскраснелось, щеки горели, а глаза смотрели испуганно
Его омега! Только его! И он делает что хочет!
Альфа остервенело толкался внутрь, словно желая показать, что Марк принадлежит ему всецело. Покоряя, порабощая, сводя на низшую степень, где униженный омега обречен признать чужую власть и покориться.
Насадив рот глубже, проталкиваясь к горлу, Родион вздрогнул, кончая. Замер, позволяя себе изливаться внутрь.
Омега задергался и расслабленный альфа ослабил хватку, позволяя отстраниться. Марк выронил чуть опавший орган и закашлялся. Сперма осталась на его лице, щеках, губах и подбородке.
Марк смотрел на альфу полными слез глазами
И никого не было для Родиона прекрасней на свете.
Часть 21 Так бывает?
Ты потрясающий, вслух произнес Родион, тяжело дыша и прямо глядя в огромные светлые глаза.
Неровная морщинка пролегла между бровей Марка, он закусил нижнюю губу, будто решая невыносимо сложную задачу. Ему отчаянно хотелось разреветься, ведь, кажется, Родион задел его своей грубостьюно видя, как именно тот на него смотрит, как пытается выровнять дыхание и вернуть спокойное, уверенное выражение лицаслезы замерли, так и не пролившись.
Поняв, что альфа впервые беззащитен и уязвим, омега с жадностью пытался запомнить каждое выражение, каждый жест. Неужели это он смог раскрыть Родиона, словно тысячелетиями закрытую гробницу, внутри которой не осталось ничего живого. Но вот в глазах вспыхнул загадочный огонь, скулы ближе к вискам незаметно подчеркнуты розовым, ноздри широко раздуваются будто перья у взволнованной птицы.
Заметив, как внимательно рассматривает его омега, альфе стало не по себе. Он и сам чувствовал себя слишком нагим и не был уверен, что такое зрелище будет приятно. Не теряя больше времени, он встал с кровати и, ухватив Марка за руку, потянул следом.
Куда? только и успел выдохнуть Марк.
В душ. И спать, скомандовал Родион.
Оказавшись в просторной ванной комнате, альфа оставил мелкого на середине и сдернул с него майку. Не ожидавший подобного Марк сжал колени, скромно прикрывая ладошкой пах и середину груди, хватаясь за собственное плечо. Он хотел высказать альфе все, что думает о подобном обращении, но не успел, потому что Родион уже спускал собственные штаны, под которыми больше ничего не было.
Омега так и замер, впервые глядя на голого альфу при ярком освещении, не скрывающем не единой детали!
А посмотреть было на чтомощные ключицы крыльями разлетались в развитые плечи, мышцы груди и живота походили на идеальную анатомическую модель, равномерно бугрясь ниже шеи, глаже перетекая в пресс и последним толчком сходя на нет там, где внимания была достойна уже другая часть. Та, с которой Марк успел очень близко познакомиться пару минут назад.
Мужское достоинство Родиона снова вздымалось.
Слюни подбери, прежний Родион, ухмыльнулся в своей противной заносчивой манере, но Марк снова не успел ответить. Его уже заталкивали в душевую кабинку, куда он и сам торопился, боясь соприкоснуться с несносным альфой.
Оказавшись вместе под струями теплой воды, Родион поставил омегу перед собой и смыл все те следы, что с такой радостью оставил на паре. Затем бесцеремонно развернул к себе спиной и прижал.
Омега охнул, не ожидав такого поворота, но что еще могло произойти между альфой и омегой, между парой, между двумя обнаженными людьми в душе?
Широкие ладони прошлись по тонкому напряжённому телу, цепляя сморщенные пружинки сосков, разгоняя по телу кровь. Член омеги сжали в руке и передернули несколько раз. Марк задохнулся, капли воды попали в рот, но она была не такой горящей как семя Родиона. От ураганных мыслей колени дрогнули.
Упрись в стену.
Омега подчинился без единого слова.
Боже, быть со своей парой для омеги это рай и ад одновременно. Ты будешь кричать от удовольствия и умирать от досады за то, что принимаешь и только. За то, что позволяешь ему все, превращаясь в безропотную марионетку, свихнувшуюся от радости оказываясь в теплых руках кукловода.
Альфа ногой раздвинул ступни шире, и сразу два пальца вошли до основания. Покоряющее движение заставило громко простонать и выгнуться от молнии, исходившей от напористых движений самца, спазмом простреливших нутро и дотянувшихся до груди, разливаясь жаром прожорливой похоти.
Да! вырвалось из горла помимо воли, и Родион надавил на поясницу сильнее, заставляя оттопыриться назад, давая свободу движениям и волю глазу.
Видя, как крупные пальцы исчезают внутри слабого податливого тела, альфа сорвался, всовывая третий и заставляя омегу вскрикнуть от боли. И в ту же секунду другая ладонь сомкнулась на небольшом, призывно торчащем естестве омеги, заставив Марка спустить через несколько секунд, содрогнувшись всем телом.
А дальше Родион сделал с собой тоже самое, что и с Марком, передернув собственный член, чувствуя что близок из-за нереальной узости прохода, зажавшего пальцы в тиски, из-за крупных капель, выделявшихся из растертого колечка и тяжело хлюпающих о кафельный пол. Только этот звук и шумел в ушах.
Оставалось немного, когда омега развернулся, хватаясь за его плечо в поисках опоры и увидел, чем занимается Родион. Он опустил собственную руку сверху и сжал что было сил. Именно этого альфе и не доставало. Омеге снова пришлось тщательно вымыть живот
* * *
Забравшись в кровать, Родион чувствовал себя непозволительно довольным. Он устроился на подушке и поискал взглядом Марка, надеясь быстрее уткнуться в его макушку и уснуть.
Но тот, судя по всему, не спешил в постель. Снова одетый в вещи Родиона, он вытащил из угла собственный рюкзак и пошел к письменному столу.
Ты что делаешь?
Домашку. Завтра же в школу, еле ворочая языком, ответил Марк. Глаза осоловело глядели на кипу учебников и тетрадей, только что извлеченных из недр преисподней.
«Как он вообще доносит очевидно тяжелый рюкзак до школы?»
С ума сошел. Ложись, сказал Родион, отметив что на часах давно за полночь. А учитывая какой насыщенный день выдался у них обоих
Классный напишет докладную
Я разбужу тебя завтра пораньше. А сейчас бегом спать, несмотря на то, что альфа говорил тихо, его голос не терял присущих повелительных интонаций.
Спорить с Сокольниковым было абсолютно бесполезно. И Марк был рад возможности сдаться.
Веки закрывались от усталости и омега заполз на кровать, позволяя альфе сгрести себя, так как ему было угодно. Перекинув ногу через его бедро, Родион потушил свет голосовой командой, примостил подбородок чуть выше влажных волос.
Здесь реальность обрывалась для обоих.
* * *
Вставай, Марк вздрогнул, с трудом разлепляя глаза. Перед ним стоял Родион, полностью одетый и выглядевший так, словно над ним несколько часов колдовал стилист. Умоешься и за домашку. Потом баня и завтрак. Павел ждет тебя у входа.
Баня? не понял Марк.
Это поможет избавиться от запаха.
Сколько времени? Марк, кажется, начинал приходить в себя. Это сколько ему понадобится времени на все?! Я не успею. Он начинал паниковать.
Успеешь. Поднимайся.
А ты? Вряд ли стоило рассчитывать, что Родион будет следовать его расписанию. Судя по виду, он уже собирался уходить.
Меня не жди. Я уеду раньше. И позвони родителям, иначе вечером они шкуру с тебя спустят.
Омега кивнул. Он вторые сутки не общался с папой. Невероятно!
Я пошел. Увидимся, с этими словами, альфа наклонился, целуя омегу в макушку. От такого внимания Марк смутился, но как же чертовски приятно это было! Он хотел взглянуть в лицо альфы, но тот уже отвернулся и шел к двери.
Оказалось, что Марк действительно все успел! Конечно, учитывая что домашка была выполнена и лежала несколькими листочками рядом, исписанными стройным напористым почерком!
Вначале Марк не поверил глазам, а потом был готов умереть от счастья, но его прервал дворецкий, сообщив, что баня растоплена и ждет.
Часть 22 Любимая школа
Направляясь в свой дворведь именно оттуда Марку предстояло идти в школу, он позвонил папе. Как же тот на него кричал! Омега был искренне счастлив, что не видит сейчас лица обожаемого родителя и находится далеко от его тяжелой руки, иначе бы пятая точка очень пострадала.
«А она ночью и так пострадала.»