Это к нам. Буркнул он.
Эти уроды позвали друзей
Вы охуели!?
В прихожую вышел я. Один из них ударил меня под дых, я врезал ему в челюсть и сломал зуб. Началась потасовка.
Очнулся на полу в комнате, голова раскалывалась, рядом сидел Джон, Гарик и Саня, Гурам ходил в зад и вперёд.
Что происходит? Спросил я.
А то ты не знаешь? Сквозь зубы проговорил Джон. Зачем ты полез драться с ними?
А, что ещё делать? Сидеть здесь, пока разносят хату? Где Наташа?
Она там с ними. Сказал Гурам. Бля, пиздец, мы как в плену и в милицию не позвонить даже, телефон в той комнате.
Я встал и шатаясь пошёл на кухню, там сидела Наташа и ревела. Я вышел на балкон, достал бутылку водки, откупорил, сделал пару больших глотков, боль сразу отступила. Вернулся на кухню, сел рядом с Наташей.
Всё в порядке? Спросил я.
Где в порядке? Крикнула она, а потом продолжила в пол голоса. Я думала мы тихо посидим, попьём пиво. Но, нет, тебе надо было переться на улицу.
Сколько их?
Трое, остальные не остались после драки.
Жди здесь. Я пошёл в комнату с ублюдками, по пути сделал ещё глоток, там что-то обсуждали и ржали.
О! Нихуя себе, очнулся! Сказал один из ублюдков, увидев меня. Ты где водку взял? Он подошёл ко мне и ударил в живот, я сделал глоток и разбил бутылку об его голову, он упал без сознания, из затылка потекла кровь. В руке у меня осталась розочкагорлышко от бутылки.
Ты совсем ёбнулся?! Заорал, соскакивая с кресла здоровенный детина, я махнул перед ним розочкой, он отскочил. Дай братуху подниму, он же сдохнет.
Пойдём, пообщаемся. Я обратился к ещё одному, сидевшему с выпученными глазами ублюдку. Он встал, в комнату вбежал с диким воплем Саня и бугай поднимавший ублюдка без сознания вырубил его. Я воткнул осколок ему в ногу, хлынула кровь, тот завопил.
Да, ты чё, бля, убить нас решил?
Может и решил. Сухо ответил я.
В общем Наташа помогла перемотать раны ублюдкам, они присмирели и оказались совсем не такими уж и плохими парнями. Гарик принёс из заначки вторую бутылку водки, мы пили и разговаривали о всякой хуйне. На рассвете они похромали домой, а мы немного пообсуждали произошедшее и легли спать, тогда у меня и случился первый поцелуй, думаю, я заслуживал большего.
Слава о наших похождениях быстро разлетелась по району и на Саню с Джоном начали наезжать все, кому не лень. Им пришлось съехать через неделю после происшествий обратно в шестой, в однокомнатную квартиру. Они даже месяца не прожили в этой квартире.
Егора встретил возле подъезда, он шёл с тренировки. Т. Леня меня пригрузила катать тесто и жарить чебуреки с джусаем, нажарили целую кучу, и я окончательно переел. Она легла спать, мы с Егором дунули и завалились смотреть «Калифорнию». Тут мне приспичило в туалетпоследствия переедания. Я сидел на горшке, а кот сидел и мяукал под дверью, просился ко мне, ебанутое создание, он чёрный и лысый, ненавижу лысых котов, котики должны быть пушистые и толстые. Он естественно разбудил Т. Лену, и она начала открывать дверь, меня прёт, несёт, кот орёт, Т. Лена ломится, а дверь не закрывается на замок, он сломан, в общем полный пиздец. Я думал меня инфаркт разобьёт
Досмотрели шестой сезон и легли спать в 5 утра.
24/09/15
Спалось плохо. Егор проснулся в девять утра и засел за игруху, было шумновато, он мочил зомбаков и периодически матюкался, когда, что-то не получалось. В итоге я встал в час по полудню, пописал, где-то, минут тридцать. Выпили с Егором креатин, кисель и поехали ко мне «домой» делать ему укол, так как ампулу и шприц я забыл там. По пути встретили Крёстную. Поболтали немного. Добрались до «дома», я уколол его, сходил в душ, и мы с Прохором и Егором отправились на премьеру фильма «Эверест», Егор домой, не с нами, ему просто по пути, а Прохор и ясмотреть киношку. Фильм не плохой, очень атмосферный, красивый, а вот технически полная хуета, столько ошибок, люди так в горы не ходят, накрученный трагизм, в общем, кино так себе, но посмотреть стоит только ради горных панорам.
После кинотеатра вернулись «домой», собрали снарягу, вызвали такси и поехали на тренировку, сил тренить не было абсолютно, да ещё и скальник разлезся, в общем пиздец, а не вечер. Решил полазать боулдеринг, зацеп повернулся, я упал и растянул коленку, болит теперь жуть как. К лесбиянкам не поехал, забыл шестигранники, отправился «домой». Я даже мыться не стал, завалился сразу спать, поковырялся немного в интернете, проверил почту, почитал статьи про растяжение колена и уснул. Ужасно короткий и скучный день выдался, день прожитый в пустую, ничего не сделал, а за что брался, то не особо получалось. Засыпая представил себя в палатке, наверное, навеяло фильмом. Захотелось в горы, в базовый лагерь, где только снег, камень и больше ничего. Или на Иссык-Куль, поставить палатку и жить в ней, заебал город вместе со своими устоями, людьми, припизднутыми и злыми, давящими стенами и ебучим пафосом.
Во второй раз я попал в первый лагерь под пиком Ленина в восемнадцать лет. Я работал до этого в магазине горнолыжного снаряжения «Red Fox». Мой напарник, Илья не вышел на смену, я сидел один в магазине, и какие-то ублюдки украли футболку, кофту и куртку. Их поймали охранники торгового центра «Таш-Рабат», в котором находился бутик. Приехали менты, забрали их и меня в РУВД, я сидел в кабинете со следователем.
Пиши заявление! Настаивал следователь, толстый, лысый мужчина со злыми глазами, он не говорил, а кричал.
Не хочу я писать. Отдайте вещи, отпустите пацанов и не будем раздувать из этого трагедию.
Их всё равно судить будут, охранники написали заявление, им за это премию выдадут.
Тут же жизнь молодых парней, какая премия сравнится с этим?
Если не напишешь заявление, вещи не отдадим.
Тогда я напишу, что вы не отдаёте вещи. Я усмехнулся.
Чё, умный такой, да? Следователя это вывело из себя.
Послушайте, я не терпила и маляву катать не стану.
Тогда я их обоих упеку за решётку, по три года влеплю им. А если напишешь, поговорю с ними, чтобы один вину на себя взял, второго отпущу. Ты напишешь мировую и его выпустят без суда и следствия.
Да сдалось вам заявление?
Если не накатаешь, и у меня, и у них будут проблемы. Всё это затянется на месяца или даже года. Понимаешь, заявление уже есть от охранников, если напишешь ты, то по-твоему дело будет шиться. Мне тоже не хочется с этим возиться.
Я написал заявление. Один всё взял на себя, второго отпустили. Я встретился с адвокатом магазина, написал мировую и всё должно было закончится, но они оказались с моего района и тот которого отпустили, посчитал, что должен отомстить. Жизнь у меня началась не сладкая, один раз меня даже пырнули в ногу, а остальные разы мне удавалось убежать от них. Я встретил потом смотрящего за районом, рассказал ему, что случилось и почему я всё-таки написал, что лично против пацанов ничего не имею и сделал всё, чтобы их отпустили. Он пообещал решить этот понт, надо отдать должноепреследования прекратились.
Потом был суд, адвокат, пацана выпустили, не сразу, конечно, следователь ушёл в отпуск, передал дело другому, тот в свою очередь потерял его. И пацану пришлось просидеть два месяца в СИЗО, но всё обошлось.
Я после всех передряг и судов уволился из магазина, управляющий уговаривал меня остаться.
Нет, Рома, не уговаривай даже, я хочу свалить из города, мне осточертело это всё. Мы сидели с Романомуправляющим в кафе, ели шашлык и пили пиво.
Хочешь я поставлю тебя старшим продавцом, зарплата больше, мы новый отдел открываем в ЦУМе, хочешь, будешь администратором там.
Спасибо, но я в горы, сидеть на одном местене моё, я начинаю пить.
А пил я действительно сильно, пропивал всю зарплату и шабашки, которые были нехилые, даже больше чем зарплата. У продавцов на товар была скидка 40% и мы самые «жирные» закупы записывали на себя, а закупали у нас на сотни тысяч. Представляете сколько это? При стоимости кружки пива в баре полтинник. Но мы с Вованычем, моим вторым сменщиком, всё это умудрялись спускать в «Берлоге» заведении для альпинистов.
Хочешь я поговорю с «Ak-Sai Travel», им нужен разнорабочий в первый лагерь под пик Ленина? Предложил Роман.
Да, хочу.
Утром вся команда первого и базового лагерей собралась возле офиса турфирмы «Ak-Sai Travel», шла дружная погрузка инвентаря, коробки с посудой, складные столы, стулья, палатки, карематы. Я сразу включился работу. Когда с погрузкой было покончено, мы выкурили косяк и поехали на юг страны, в город Ош, почти всю дорогу я проспал. Приехали глубокой ночью, поели плов и легли спать. Утром рано отправились на той же вахтовке через горы и перевалы в базовый лагерь Ачык-Таш. Приехали вечером, по пути я простудился, у меня поднялась температура, но горы не щадят. Пришлось ставить базовый лагерьюрты, шатры, палатки, копать арык для слива. Так три дня с температурой ковырялся в базе на высоте 3400 метров.
С командой первого лагеря я отправился на ледник. На высоту 4500 м. где мне суждено было прожить два месяцашестьдесят дней. Я шёл по уже знакомому мне маршруту, только на этот раз снега не было, я поднимался на перевал путешественников по пыльной тропе с мелкими камнями и жарился под лучами злого солнца. С перевала, не спускаясь вниз и не заходя на ледник, траверсом мы ушли вверх. За два года, которые я не был здесь, ледник сильно стаял, его разорвали огромное трещины, лёд был серым от пыли и камней. Я еле дотелепался до лагеря, который нам предстояло поставить в ближайшие пару дней. Виталикначальник лагеря уже был там, он поставил свою палаткувысотку и большую палатку в которой хранилась утварь, поднятая лошадьми, он вытащил большой пакет с вяленой рыбойчебаком, мы расселись прям на камни вокруг пакета и жадно ели, запивая пивом. У меня сильно болела голова и плыло перед глазами. Солнце беспощадно пекло, а с горы дул холодный ветер. С этого дня начались трудовые будни, я мыл посуду, выносил мусор, бросал его в трещину, в конце сезона мы вылили туда канистру бензина и подожгли, пламя было ого-ого какое, интересное зрелищеогонь и лед.
Так проходил день за днём, в юрте-кухне висел календарь, в котором мы перечёркивали крестиком каждый прожитый день. Через неделю появилось не проходящее ощущение дежа-вю. Днём работали, ночью пили и так изо дня в день, из ночи в ночь, иногда шёл снег, тогда приходилось всю ночь пить и каждые пол часа проходить по всему лагерю, отряхивать палатки, чтобы они не сложились под тяжестью снега, самое трудное это было очищать юрту, снег приходилось сметать длиннющей дубиной, которая после второй бутылки водки начинала перевешивать.
Первой группой, которую мы встретили у нас были альпинисты из Ирана, их было двенадцать человек. Мы их разместили, накормили. Ранним утром они вышли во второй лагерь на акклиматизацию.
Борода, вставай, Иранцы хелпа просят. Мою палатку рано утром тряс Виталик.
Что случилось? Спросил я.
Слышишь?
Я прислушался, Иранцы хором со второго лагеря кричали«HELP! HELP!».
Слышу. Усмехнулся я. Надо идти?
Наверное, не просто же так они орут. Обувайся пойдём.
Я обул пластиковые ботинки фирмы «Scarpa», чёрные такие, в них все тогда ходили, кошки и мы с Виталиком отправились на подмогу. По пути, на тропе встретили поляка, который очень смешно двигался, он ходил боком и закапывал вещи в снег.
Hi. Whatre you doing? Привет. Что ты делаешь? Спросил Виталик.
Прячу депозиты. На ломанном русском ответил парень.
Тебе надо вниз. Виталик смеялся.
Нас догнала группа альпинистов из Польши.
Я его знаю. Обратился к нам их тур-лидер. Мы его с собой возьмём, поднимем во второй лагерь, у нас барокамера есть.
Не, мужики его спускать надо, смотрите как его колбасит. Виталик снял с альпиниста с депозитами очки, его глаза смотрели в разные стороны, как у Сартра. Мы на обратном пути его с собой вниз заберём.
На этом и порешили, мы с Виталиком и группой польских альпинистов пошли вверх. Когда дошли до лагеря, увидели столпотворение, подошли. Там альпинисты из России и портеры из нашего лагеря вытаскивали тур-лидера Иранской группы из трещины.
Здарова, мужики. Поздоровался Виталик. Бог в помощь.
Бог помог и вам велел. Ответил Сергей, он работал гидом и портером от другой фирмы, но часто заходил к нам в лагерь на чашечку водки. Посрать пошёл глупый иранец, сел на край трещины, соскользнул, так туда с голым задом и улетел.
Сильно побился? Виталик достал рацию. Вертушку просить?
Проси, сам он точно не доберётся. Серёга засмеялся.
База, я первый, ответьте. Рация затрещала. База приём.
Первый, как меня слышно, это база? Раздалось сквозь шипение в рации.
Слышу отлично. Нам вертушка нужна, через два часа в первом будем.
Принял, вертушка через два часа, отправляю. Что ещё?
Всё. Конец связи.
Принял, конец связи.
Иранца достали из трещины, он был сильно побит, сломаны обе ноги, рёбра, разбито лицо и большая рванная рана на ягодице, видимо он приземлился на сосульку, повезло, что между булок не попала. Его уложили на акьюгорные носилки, портеры встегнулись и потащили его, а мы с Виталиком побежали подбирать поляка с депозитами.
Эй, ты, что делаешь? Спросил Виталик, когда мы добежали до него.
Депозиты собираю.
На этот раз он откапывал вещи из снега и складывал в рюкзак, мы с Виталиком помогли ему собрать «депозиты», встегнули в связку между нами и поволокли вниз. Сбросили метров триста и тот пришёл в себя. Привели его в лагерь Узбекской турфирмы.
Эй, соседи! Встречайте! Ваш клиент? Крикнул Виталик, возле большой юрты.
Из юрты выглянуло красивое личико начальницы лагеря.
Наш. А чего вы его притащили? Спросило личико.
Он ходил по горе как буратино и вещи свои в снег закапывал.
Мы сегодня такого тоже спустили. К нам подошли два мужичка. Идем вниз, а на встречу нам кореец боком крадётся. Я ему говорю: «Пизда тебе, вниз надо, а он возникает: «Не пойду», упираться начал, мы его крутить, а он, сука, тэйквондистом, оказался, они все там, в Корее своей, что ли такие. Мы, главное, помочь ему хотим, а он дерётся. Пришлось нам с Коляном его силой тащить, скрутили, связали ему руки и вниз.»
Заходите, в юрту, чай выпейте. Предложило красивое личико и скрылось в юрту. Мы проследовали за ним, зашли, сели за столик. И тут я услышал на английском рассказ корейца.
Иду я никого, не трогаю. Рассказывал он альпинистам из Европы. Подбегают два русских, сначала орали на меня, а потом бить начали, один скрутил мне руки, а второй бьёт, встегнули в одну связку с собой и поволокли вниз, я очухался, вырываться начал, кричу: «Пустите я на гору иду», а они опять за своё, крутят руки и бьют, потом вообще связали меня и в лагерь притащили.
Мы с Виталиком выпили чай и пошли к себе в лагерь, не успели дойти, уже услышали грохот подлетающего вертолёта. Тот сел, погрузили Иранца, отправили.
На следующее утро история повторилась. Так же Виталик разбудил меня, так же Иранцы орали с горы, поднялись, а там женщина торчит из трещины. У неё грудь была большущая и она застряла в самом начале, повезло ей. Мы смеялись и вырубали её изо льда, а она плакала крокодильими слезами. Оказалось, что проторчала она всю ночь, так и обморозила себе пальцы на ногах и руках, ну и конечно же груди обморозила. «Жалко, такая грудь была» Сказал Виталик, и мы поволокли её на акье вниз. В итоге от иранской группы осталось только трое человек Хусейн и две женщины с ним, они поднялись в третий лагерь и попали в непогоду. Циклон был страшный, мело без остановки, на гору никто не выходил, да и из палаток выходили только в туалет и в столовую, я всю неделю как ненормальный махал дубинойчистил юрты. К нам как-то пришёл Серёга и рассказал, что их юрта от снега сложилась куполом во внутрь, мне стало радостно от того, что не просто так машу дубиной и пью водку.
Мы уже выпили, не чокаясь за иранцев, но рацию держали включенной, на всякий пожарный, как говорится. Как оказалось, не зря, ночью меня разбудил Виталик:
Борода, вставай. Потряс он палатку. Хусейн на связь вышел. Они в трещину упали.
Иду. Я оделся, вылез из палатки, на улице сильно мело, мы выпили по стакану водки, включили налобные фонарики и пошли.
Подходя ближе к трещинам в самом начале горы, услышали «HELP!». Пошли на крики. Одна женщина сидела возле трещины, её сильно замело, и кричала, а Хусейн со второй бабой болтался в трещине. Они шли вниз, Хусейн впереди и, когда он сорвался, женщина сзади перерезала верёвку. Но второй бабе и Хусейну повезло, они зацепились верёвкой за ледяную балду и висели, перевешивая друг друга. Мы их вытащили, Хусейн сильно поморозил пальцы на руках и потерял рюкзак, женщина была целёхонька. Пришли в лагерь на рассвете, снег прекратился и лучи восходящего солнца освещали голубой купол неба. Мы с Виталиком передали клиентов, зашли в юрту и принялись пить, день, утро, ночь, всё смешалось. Я вышел из юрты, закурил и увидел женщину которая обрезала верёвку. Она сидела на камнях, её волосы были растрёпаны, лицо ничего не выражало, никаких эмоций. С одной стороны, от неё валялась большая куча барахла, она брала по одной вещи оттуда и перекладывала на другую сторону, я зашёл. Когда вышел во второй раз, то она проделывала то же самое, только в противоположную сторону уже перекладывала свои вещи.