И, нагая, стою на разбойном ветру,
На поющем секиру и славу,
Я стою и не верю, что завтра умру:
Ведь Норд-Ост меня любит, шалаву!
Не спущусь я в бетонную вашу нору.
Не забьюсь за алтарное злато.
До конца, до венца
на юру, на ветру,
Им поята,
на нем и распята.
Мать Мария
Выйду на площадь Близ булочной гам,
Толк воробьиный
Скальпель поземки ведет по ногам,
Белою глиной
Липнет к подошвам Кто там?.. Человек?..
Сгорбившись в черном:
Траурный плат до монашеских век,
Смотрит упорно
Я узнаю тебя. О! Не в свечах,
Что зажигала,
И не в алмазных и скорбных стихах,
Что бормотала
Над умирающей дочерью, не
В сытных обедах
Для бедноты, не в посмертном огне
Пеплом по следу
За крематорием лагерным, Ты!..
Баба, живая
Матерь Мария, опричь красоты
Жизнь проживаю,
Вот и сподобилась, вот я и зрю
Щек темных голод
Что ж Ты пришла сюда, встречь январю,
В гибнущий город?..
Там, во Париже, на узкой Лурмель,
Запах картошки
Питерской, а за иконой метель
Охтинской кошкой
Там, в Равенсбрюке, где казнь это быт,
Благость для тела,
Варит рука и знаменье творит
Делает дело
Что же сюда Ты, в раскосый вертеп,
В склад магазинный,
Где вперемешку смарагды, и хлеб,
И дух бензинный?!..
Где в ополовнике чистых небес
Варево Ада:
Девки-колибри, торговец, что бес,
Стыдное стадо?!
Матерь Мария, да то Вавилон!
Все здесь прогнило
До сердцевины, до млечных пелен,
Ты уловила?..
Ты угадала, куда Ты пришла
Из запределья
Молимся в храме, где сырость и мгла,
В срамном приделе
Вижу, все вижу, родная моя.
Глотки да крикнут!
Очи да зрят!.. Но в ночи бытия
Обры изникнут.
Вижу, свидетельствую: то конец.
Одр деревянный.
Бражница мать. Доходяга отец.
Сын окаянный.
Музыка волком бежит по степи,
Скалится дико
Но говорю тебе: не разлюби
Горнего лика!
Мы, человеки, крутясь и мечась,
Тут умираем
Лишь для того, чтобы слякоть и грязь
Глянули Раем!
Вертят богачки куничьи хвосты
Дети приюта
Мы умираем?.. Ох, дура же ты:
Лишь на минуту!..
Я в небесах проживаю теперь.
Но, коли худо,
Мне отворяется царская дверь
Света и чуда,
И я схожу во казарму, в тюрьму,
Во плащ-палатку,
Чтоб от любови, вперяясь во тьму,
Плакали сладко,
Чтобы, шепча: «Боже, грешных прости!..»
Нежностью чтобы пронзясь до кости,
Хлеб и монету
Бедным совали из потной горсти,
Горбясь по свету.
Варьете
Жемчужными ногами из-под цветной копны!
Кругами да бегами! А хохоты слышны!
Несут питье густое и пряную еду
Долой одежды стоя!.. дрожат на холоду!..
Девчонки вы, печенки,
да с тыквами грудей,
От ног крутых и тонких, мужик, похолодей!..
Музыка водопадом сдирает с кожи пот
Танцуйте до упаду, авось оно пройдет,
То Квазимодо-Время на глиняных ногах,
Что взял себе в беремя малец на костылях,
А он плясать не может, он видел Гиндукуш
Плесни мускатом в рожи, канкана красный туш!
Слизни-ка соль, красотка, с воздернутой губы
Пляши швырнули б сотку из гула голытьбы!
Да только те бояре, сощурясь, зрят канкан,
Да будто на пожаре, толкают в пасть банан
Танцуй, танцуй, Галина!.. А Сонька, ты чего?..
А скулы как малина! А в бисере чело!..
Колготки рвутся с хрустом, на зраках пелена
Веселое искусство,
Веселая страна!
Веселые девахи, до тайников мокры,
Танцуйте вы на плахе, танцуйте до поры:
Сей танец не работа, сей грозный карнавал
Вас до седьмого пота за гроши убивал!
Целованы по пьяни,
в исподнем из больниц,
Танцуйте, Кира, Кланя, в виду кабаньих лиц!..
У попугаев ара наряды не пестрей
Оттанцевать до жара
и в «скорую» скорей
А трубы нету сладу!.. Табачный воздух рвут!..
Танцуйте до упаду авось они пройдут,
Краснознаменны годы, казарменны гудки,
Фланговые народы с дрожанием руки
Там будут псы и кошки и каждый сыт и пьян
Танцуйте, длинноножки,
для них блатной канкан!
В роскошестве погибнем
да в пиршестве помрем,
А все же спину выгнем
и рому отхлебнем!
И выбежим! И спляшем во вьюгах площадей,
Среди кремлевских башен,
среди родных людей
И спереди, и сзади все в лентах и цветах!
Краснознаменны крали
Любашки, Верки, Нади
Задрогнув, при параде,
С улыбкой на устах.
Встреча Марии с Елизаветой
Навстречу друг другу
Две женщины шли.
Мария во вьюге
Круглее Земли.
И Елизавета
Кругла, что копна
Ох, Машка!.. Планета
Ох, Лизка!.. Луна
Им вызвездил иней
У рта лисий мех
Ну, Машка!.. А скинешь?..
Ну, Лизка!.. И смех
Мария погладит
Товаркин живот:
Ну, ты не в накладе?..
Умножу народ!..
И, тяжко брюхаты,
Морозы вдохнут:
Хоша б не солдаты
Мальцов заберут!..
И очи младые
Струят слезный свет.
Ты плачешь, Мария?..
Нет, Лизонька нет
На пальце сверкает
Златое кольцо.
Из тьмы возникает
Родное лицо.
И слезы Марии
Летят на живот
То снеги косые,
Беззвучный полет,
То ветры косые,
Косые дожди
Ты плачешь, Мария!..
Лизок погоди
И так вынимает
Тряпичный комок,
И лик утирает
Соленый платок!
Худые рекламы.
Да счастье взаймы.
О, мертвые сраму
Не имут!.. А мы?!..
А Елизавета
Вся шепот и всхлип:
Мой тоже там где-то
Мой без вести сгиб
Анкор, еще анкор!..
В табачной пещере, где дым, как щегол,
Порхает по темным закутам,
Где форточка, будто Великий Могол,
Сощурилась мерзлым салютом,
Где добрая сотня бутылей пустых
В рост, как на плацу, подровнялась
О, сколько штрафных этих рюмок шальных
За мощным столом подымалось!..
Где масляных, винных ли пятен не счесть
На драной когтями обивке,
В каморе, где жизнь наша как она есть,
Не сахар, не взбитые сливки,
Один, человек на диване лежал,
На ложе в ежовых пружинах,
Тощой, востроносый, ну чисто кинжал
Махни, и вонзается в спину
Он пьян был в дымину. Колодою карт
Конверты пред ним раскидались
Он выжил в слепом транспортере то фарт!
И пули за ним не угнались
Да только от воплей на минных плато,
От крика тех танков горящих
Он нынче в постель надевает пальто
И мерзнет! теперь, в настоящем
Ничем не согреться. Хлестай не хлестай
Подкрашенную хной отраву
Яичница стынет. Полночный наш Рай.
Ад прожит: красиво, на славу
Зазубрины люстры Свечи мыший хвост
И Жучка комок рыжемордый
Взы, Жучка!.. Ну, прыгай и в небо до звезд,
И в петлю: дворняги не горды!..
Ах, дворничиха, ах, дворянка моя,
Ну, прыгай же ты через палку
Свеча догорает а в кипе белья
Скелет, что пора бы на свалку
Еще, моя Жучка!.. Анкор эй, анкор!..
Вот так-то, смиряйся, зверюга,
Как мы, когда из автомата в упор,
Пред телом веселого друга,
Под глазом приказа, в вонючем плену,
Во почте, где очи не чают
Полай ты, собака, повой на Луну
Авось нам с тобой полегчает
Ну, прыгай!.. Анкор, моя моська!.. Анкор!..
Заврались мы, нас ли заврали
Плевать!.. Но в груди все хрипит дивный хор
О том, как мы там умирали!
Как слезно сверкает в лучах Гиндукуш!..
Как спиртом я кровь заливаю
Анкор, моя шавка!.. Наградою куш:
Кость белая, кус каравая
Мы все проигрались.
Мы вышли в расход.
Свеча прогорела до плошки.
И, ежели встану и крикну: «Вперед!..»
За мной лишь собаки да кошки
Что, Армия, выкуси боль и позор!
А сколь огольцов там, в казармах
Анкор, моя жизнь гулевая,
анкор,
Мой грязный щенок лучезарный.
Юродивая
Ох, да возьму черпак, по головушке бряк!..
Ох, да справа черный флаг,
слева Андреевский флаг
А клубничным умоюся, а брусничным утрусь:
Ох ты флажная, сермяжная, продажная Русь!..
Эк, тебя затоптал закордонный петух!
Песнопевец твой глух, и гусляр твой глух:
Че бренчите хмурь в переходах метро?..
Дай-кось мужнино мне, изможденно ребро
Я обратно в него супротив Писанья! взойду:
Утомилася жить на крутом холоду!..
«Лягу на пузо. Землю целую»
Лягу на пузо. Землю целую.
Землю целую и ем.
Так я люблю ее напропалую.
Пальцами. Звездами. Всем.
Дай мне билетик!..
Дай мне талончик!..
Я погадаю на нем:
Жить нам без хлеба, без оболочек,
Грозным гореть огнем.
Рот мой сияет ох, белозубо!
Жмурюсь и вижу: скелет
Рыбий, и водкою пахнут губы,
И в кобуре пистолет
Вот оно, зри грядущее наше:
Выстрелы в спину, грудь,
Площадь полная крови чаша,
С коей нам пену сдуть.
«Эй-эй, пацан лохматенький»
Эй-эй, пацан лохматенький,
тя за штанину цап!
В каких ты кинах видывал
грудастых голых баб?!
Да, змеями, да, жалами, огнями заплетясь,
Из вас никто не щупывал
нагой хребтиной грязь!
Из вас никто не леживал в сугробном серебре,
Из вас никто не видывал, как пляшет на ребре,
На животе сияющем поземка-сволота!..
А это я с возлюбленным коломенска верста
Лежу под пылкой вывеской
харчевни для господ
Эх, братья мои нищие! Потешим-ка народ!
Разденемся увалимся и вот оно, кино:
Куржак, мороз на Сретенье,
мы красны как вино,
М голые, мы босые гляди, народ, гляди,
Как плачу я, блаженная, у друга на груди,
Как сладко нам, юродивым,
друг друга обнимать,
Как горько нам, юродивым,
вас, мудрых, понимать
«Вижу Ночь. Лед»
Вижу Ночь. Лед.
Вижу: Конь Блед.
Вижу: грядет Народ
Не Плоть, а Скелет.
Вижу: Смел Смог.
Вижу: Огнь Наг.
Вижу:
Человекобог
Бурят, Грузин, Каряк.
Вижу: Радость Дым
Вижу: Ненависть Дом!
Вижу: Счастье Над Ним
Огонь! И за Ним! И в Нем!
Вижу: Разрывы. Смерть.
Слышу: Рвется Нить!
Чую: нам не посметь
Это
Остановить.
«Чучелко мое смоляное, любименький, жавороночек»
Чучелко мое смоляное, любименький, жавороночек
Площадь срез хурмы под Солнцем!
А я из вьюги, ровно из пеленочек
На свет Божий прыг!.. А Блаженный-то Васенька
Подарил мне ревнуй, сопляк!
вьюжные варежки:
Их напялила вот ладошки-то и горячии,
А глаза от Солнца круто жмурю,
ибо у меня слезы зрячии
Воля вольная,
Расеюшка хлебосольная
Черный грузовик во след шины
Пирожок казенный скинул
Дай, дай полакомлюсь!..
Милость Божья
На бездорожьи
Не обидь меня, не обидь:
Дай есть, дай пить,
А я тебя люблю и так
Ни за грош ни за пятак
Дай, дай поцелуйную копеечку
Не продешеви
Дай от сердца деревянного
от железной любви
Черный грузовик, езжай тише!
Пирожки твои вкусны
Я меховая богатейка!
Я все дерьмо на копеечку скупила!
Я все золотое счастие забыла,
Я широко крестила
Черное поле
Грядущей войны.
Дай, дай угрызть!..
Жизнь ох, вкусно
На. Возьми. Подавись. Мне в ней не корысть.
«Лоб мой чистый»
Лоб мой чистый,
дух мой сильный
Я вас, люди, всех люблю.
Купол неба мощно-синий
Я вам, люди, подарю.
Вам дитя отдам в подарок.
Вам любимого отдам.
Пусть идет огонь пожара
Волком по моим следам.
Заночую во сугробе.
Закручу любовь во рву!
В колыбели и во гробе
Я войну переживу.
И, космата, под вагоном
Продавая плоть свою,
Крикну мертвым миллионам:
Дураки! я вас люблю
Вы себя поубивали
Перегрызли пережгли
Как кричала не слыхали!
Я о бешеной любви!..
Но и в самой язве боли,
В передсмертнейшем хмелю,
Я хриплю: услышь мя что ли
Кто живой тебя люблю
Дух белого офицера взирает на Россию нынешнюю
Земля моя! Встань предо мною во фрунт.
Кинь тачки свои и тележки.
Ладони холеные враз не сотрут
Невольничьей острой усмешки.
Дай гляну в сведенное мразом лицо:
Морщинами топи да копи
Да тьма рудников, где мерзлотным кольцом
Посмертные свадьбы холопьи.
Россия моя! Меня выстрел сразил,
Шатнулся мой конь подо мною,
И крест золотой меж ключиц засквозил
Степною звездой ледяною
И я перед тем, как душе отлететь,
Увидел тебя, Голубица:
В лазури церквей твоих нежную медь,
Березы в снегу, как Жар-птицы!
Увидел мою золотую жену,
Что пулями изрешетили,
Узрел из поднебесья чудо-страну,
Что мы так по-детски любили!
Узрел домны, баржи и грузовики,
Цеха, трактора да литейки:
Народ мой, страданья твои велики,
Да сбросить вериги посмей-ка!
Тебя обло чудище в клещи взяло
И давит суставы до хруста
И дух отлетел мой.
И Солнце взошло.
И было мне горько и пусто.
За веру, за Родину и за Царя
Лежал я в январской метели,
И кочетом рыжим горела заря
Над лесом, лиловее Гжели!
А я полетел над огромной землей
Над Лондоном, Сеною, Фриско
Но вышел мне срок! Захотел я домой!..
И вновь заискрились так близко
Увалы, отроги, поля во грязи
Вот вымерший хутор: два дома
Во яхонтах льдов слез застылых Руси
Вот в церкви пивнушка О, Боже, спаси:
Знакомо все и незнакомо!
Детишки молитвы не знают и так
Отборным словцом щеголяют
Гляди же, душа, мой исплаканный зрак,
На брата-ефрейтора, что, нищ и наг,
В миру с котомой костыляет!
На девок панельных. На хлестких купцов.
На жирных владык в лимузинах.
На черных чернобыльских вдов и вдовцов.
В ночлежный декор магазинов.
Не плачь, о душа моя, твердо гляди
На храм, что сожгли сельсоветы,
Теперь над ним чистые стонут дожди,
В ночи светляками кометы
Гляди вот под ветрами трактор гниет
Раскопы пурга обнимает
Гляди, о душа, твой великий народ
Без Бога живот свой умает!
Кто это содеял?! К ответу кого?!..
Я всех назову поименно.
Я шашки и сабли рвану наголо
За Ад наш трехсотмиллионный!
В толпе Вавилонской сплелись языки,
Ослабились древние крови
Гляди же, душа, с межпланетной тоски,
Как дула здесь наизготове!
Ах, долго гремел репродуктор в пурге,
Трепались в ночи транспаранты
Намаслен уж ствол, и винтовка к ноге!
Опричники, тля, оккупанты
Так! Все, что здесь было, великая ложь!
Но, Боже! Я верую в чудо
Твое! Я люблю тебя! Ты не умрешь,
Красавица, кляча, паскуда,
Век целый тащившая проклятый воз,
Блудница, царица, святая,
И я, офицер, зревший кровь и навоз,
Скитавшийся между блистающих звезд,
Мальчонкой к буранам седеющих кос,
К иссохлой груди припадаю.
Девочка с мандарином. Вечерний рынок
Это крайняя я за лимоном стояла!..
Вот глаза ледяные синее Байкала,
Косы из-под платка, что рыбачьи канаты,
И все швы на дерюге пальтишка разъяты;
Кочерыжка, горбушка, птенец, восьмилетка,
Поднабита людьми рынка ржавая клетка,
Все со службы час пик!
каблуки не источишь,
А туда же! стоишь: мандаринчика хочешь
И распахнуты синие очи иконно
На купюры, на смерч голубей заоконных,
На торговку златой мандаринной горою,
На лица ее булку,
на море людское!
В кулачонке вспотевшем зажаты копейки
Ты, проталина вешняя, дудка-жалейка,
Заплати и возьми! Тонкокорый, громадный
Охряной мандарин и сожми его жадно,
Так зажми в кулаке, чтобы кровь стала капать,
Чтобы смог сладкий плод на морозе заплакать
По тебе, истопницына дочь, замухрышка,
Сталеварного града сухая коврижка.
Торговка шкурами на Иркутском рынке Люба
А вот лисы, а вот лисы, а вот зайцы-волки!..
Мездру мороз прошивает кованой иголкой,
Меха иней зацелует сизыми губами,
Не горжетка то ослеп ты: пламя это, пламя!..
Звери рыскали по лесу. Дитяток рожали.
Целясь, очи потемнели! Локти задрожали!..
А теперь зверье гляди-ко!
рухлядь, красотища!..
Закупи и вспыхнешь павой,
а не мышью нищей,
Шею закрути лебяжью лисьими хвостами