Пусть мужик твой, жмот и заяц,
затрясет перстами,
Затрусит на снег монеты из мошны совецкой:
Вот он мех колымский, кольский,
обский, соловецкий,
Вот куничий да соболий, искристый, богатый,
На руках торговки Любы во пурге распятый,
Рвите, рвите, налетайте, по дешевке сбуду
Выпивохам да пройдохам, черни, сброду, люду,
А не наглым иноземцам с масленым карманом,
А родной толпе дремучей,
хвойной, дымной, рваной.
Песня
Ох, Расея моя, Расея.
Головою о край стола
Каменея, горя, леденея,
О, куда б от тебя ушла?!
Горевая твоя простуда
И чахоткин, с подхрипом, рык
Средь зверья твоего и люда
Расплескался мой жалкий крик.
Задери головенку: страшно!..
Коли страшно к земле пригнись
Вот они, кремлевские башни,
Им, кровавым, да поклонись.
Ты из вервия мне свивала
Сети, петли, мешки, хлысты
Ты поземками целовала
По-над грудью моей кресты!
Но я землю рвала ногтями!
Ела падаль твоих полей!
Снег твой мечется меж горстями
Сирым клекотом журавлей!
И, на нежном пригорке стоя
По-над Волгою в синем дыму,
Я молюсь твоей красотою
За вкусивших твою тюрьму!
За тебя проклявших, бежавших
Во заморских быков стада,
За любимых, друг друга сжавших
Пред прощанием навсегда,
Как в горсти да твою землицу
Я люблю тебя, я люблю:
Мне любовь та, Расеюшка, снится,
Но плюю, хриплю во хмелю
Ненавидящем,
пламя сея
Воплем, дланью, нутром, очьми:
Ох, Расея моя, Расея,
Заполярной совой косея,
Всей кандальною Гипербореей
Всю свободу мою возьми.
Адам и Ева
Звезды дули в пазы и во щели.
Звезды жестко крестили окно.
Смертный одр не страшней колыбели,
Но царями любовной постели
Стать не всем в дольнем мире дано.
И в династии сей ты двадцатый
Или первый не ведать о том!
Вот на лбу поцелуйная цата,
Вот лобзанье нательным крестом
Тело вспыхнет вулканами, лавой.
Сладко выгнется плод ешь и пей!
Над кроватью дешевою, ржавой
Веер простоволосых лучей!
Допотопная, дикая сила,
Ласка, будто лисенка до слез
Та коса, что века нас косила
Вплоть до лунных старушечьих кос,
Это чрево ли Евы пылает,
Это дух ли Адама горит
Это Марс над постелью рыдает
И Венера объятие длит!
Вширь по стеклам хвощи ледяные
Митинговый на улице гул
И ругательства хана Батыя
Из-за двери, что бомж распахнул
И, распяты, раскинувши длани,
Разметав медногорлую плоть,
Понимают: любви окаянней
Нет в земле, кою проклял Господь.
Омулевая рыбачка Зинаида
Я приду к тебе. Руки твои красны.
Веки от култука и слез тяжелы.
Мне всю жизнь приходили дикие сны
Из таежной мги, ледовитой мглы:
Круглобокой кадушкой кренится карбас.
На Полярной звезде стрекоза висит!
И Луны слепой великаний глаз
Прямо в бабье сердце мое косит.
Тянем сети мы. Ты смугла, стара.
На руках моих сильных жил синих сеть.
Тянем омуля мы всю ночь, до утра:
Тяжело: впору лечь и враз помереть.
Как играют мощные рыбьи тела
Древней яростью,
Тусклым сребром купцов,
Не хотят под нож а наша взяла,
А култук первобытный свистит, свинцов!
Зинаида! Вот омуля засолим!..
Руки мерзлые жадно вцепились в сеть.
Наш карбас молитвой Зины храним.
Не потонем. Будем жить и стареть.
Я в объятьях дрожать, огольцов рожать,
Да всей кожей чуять: Конец грядет!..
Ты в руках заскорузлых свечу держать
Над серебряной рыбой
Во хлябях вод.
Витрина
Целуй же лопатками серый тот дом!..
Втирайся, вжимайся шубенкой!..