Потом Виктор Андреевич, не одеваясь, вышел на балкон покурить. Он стоял в своих фирменных белых трусах в сеточку, его обдувал ночной ветерок, он курил и смотрел на небо, где не было луны, но очень ярко горели звезды, и он подумал, что звезды в июне очень красивы и как это прекрасно, что на них тоже есть жизнь
Когда Корюшкин вернулся с балкона, то с удивлением обнаружил, что в комнате никого нет. Виктор Андреевич зажег спичку, огляделся, потом выглянул в коридор, надеясь, что она там, но коридор был пуст. Корюшкин хотел позвать ее, но тут сообразил, что не знает ее имени и, даже если она где-то рядом и спряталась, непонятно, как к ней обращаться.
Эй! негромко позвал Корюшкин. Эй, товарищ! Где же вы?
Ему никто не ответил. Корюшкин вернулся в комнату, снова закурил и сел за стол. Ему вдруг сделалось очень весело.
Вскоре зажегся свет, а ровно в полночь вернулся Монюков. Корюшкин, волнуясь и опуская малозначительные подробности, поспешно рассказал ему все. Он не стал ничего приукрашивать, ибо и правда была настолько невероятна, что он боялся, что Монюков ему не поверит. Однако Монюков поверил. Он усмехнулся, задумчиво почесал в затылке и спросил:
И ты, стало быть, не знаешь, кто это был?
Понятия не имею!
Ну хоть приметы какие-нибудь?
Какие там приметы? Темно былохоть глаз коли
Толстая? Тонкая?
Средняя, подумав, сказал Корюшкин. Плотная такая А может, и худая. Он растерянно заморгал ресницами.
Так, подытожил Монюков, стало быть, ясно, что ничего не ясно! Однако кое-какие приметы все-таки есть Во-первых, она мажется польской розовой помадой. Он ткнул пальцем в щеку Корюшкину, и тот, подскочив к зеркалу, обнаружил на левой щеке две розовые полоски. Во-вторых, продолжал Монюков, сняв с одеяла длинный светлый волос, она блондинка! Причем натуральная! Вот так-то, обвиняемый!
Почему «обвиняемый»? поморщился Корюшкин. Не шути так Лучше скажичто теперь делать-то?
А ничего не делать, зевнул Монюков. Спать надо. Завтра найдем.
А вдруг она постесняется подойти?
Все равно выдаст себя, уверенно сказал Монюков. Взглядом, улыбкой Покраснеет. Тут много нюансов. Сам почувствуешь! Это, старик, флюидами передается Вот у меня был аналогичный случай: загулял как-то в командировке в Калуге, проснулся в чужом доме, не помню, как туда попал, не помню с кем Входит какая-то женщина, приглашает завтракать А я ни имени ее не знаю, ни фамилии и не пойму: она или не она?
Ну и что?
Оказалосьона!
Как догадался?
Спросил просто: мол, вы или не вы? Она говоритя! Так и догадался.
А что потом?
А ничего! Позавтракал, уехал Да чего ты нервничаешь-то?.. Ну, было и было Закон природы: тыфавн, онапастушка! Вспышки страстей Монюков еще раз смачно зевнул и пошел спать.
Утром Корюшкин проснулся рано, принял душ, побрился, тщательно причесался и стал будить Монюкова:
Сережа! Вставай. Пойдем!
Чего? Куда? не понял со сна Монюков.
Найти ее надо Объясниться
Кого?.. Ах да, потягиваясь, вспомнил Монюков. Земфиру твою Да чего ты спозаранку-то?.. Ай, Корюшкин! Прямо супермен какой-то Кто бы мог подумать?
Через полчаса они спустились в столовую на завтрак. Корюшкин шел робко, пугливо оглядывался по сторонам, бессмысленно улыбался и здоровался со всеми женщинами.
Не суетись! строго сказал ему Монюков, садясь за стол. Не зыркай глазами Ешь спокойно, а когда уж почувствуешь флюиды
Да как почувствую?
Ну, посмотрит она на тебя по-особому! Ешь!
Корюшкин принялся жевать котлету и тут же почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он резко обернулся и вздрогнул: на него смотрела бухгалтер Вера Михайловна, чей шестидесятилетний юбилей они недавно торжественно отметили у себя в учреждении. Корюшкина прошиб пот, но он все-таки сумел взять себя в руки и улыбнуться. Вера Михайловна улыбнулась ему в ответ. Монюков заметил эту улыбку и так непристойно заржал, что Корюшкин чуть не выронил вилку.
Она, что ли? давясь от смеха, зашептал Монюков. Ты что, Витя? У нее же внуки в армии
Прекрати немедленно! зашипел Корюшкин. Прекрати! Что я, рехнулся? Это не она Она помадой не пользуется!
Все равно смешно. Монюков вытер слезы бумажной салфеткой. Сдохнуть от тебя можно Ну-ну, извини Не буду. Сосредоточься! Вон в углу блондинка на тебя посматривает. Тебе интуиция ничего не подсказывает?
Корюшкин внимательно посмотрел на пухлую блондинку с орлиным носом, на всякий случай улыбнулся ей и тихо сказал:
Нет, чувствуюне она.
У нее помада розовая.
Все равно! Чувствуюне она. И потом, у нее нос большой. А там вроде бы поменьше был.
И сколько сантиметров?
Слушай, обиделся Корюшкин, ты не издевайся! Если ты мне другпомоги, а издеваться
Ладно, ладно! перебил Монюков. Не она так не она Я не навязываю Обсудим следующую кандидатуру..
Они перехватили взгляды еще нескольких блондинок. Корюшкин всем улыбнулся и всем кивнул, в смыслепоздоровался, но в отношении ни одной из них у него не возникло чувства уверенности. Вообще от этой неопределенной напряженности он начал уставать и нервничать.
И тут Монюков вдруг резко толкнул его локтемв столовую вошла Ксения Вячеславна Волохова, начальник управления при главке. Одета она была в белый летний костюмчик, ее светлые волосы, как всегда, были уложены пучком сзади. Она благосклонно кивала сотрудникам, чуть улыбаясь тонкими губами, слегка покрытыми розовой помадой
Ну что? Она?
Корюшкин не отвечал, а только смотрел на Волохову завороженным взглядом, и она тоже посмотрела на него, и даже дольше, чем на других, и улыбнулась
Ну? Она, что ли? не унимался Монюков.
Кажется! сказал Корюшкин, и его зубы забили дробь о край стакана.
Вот это да! многозначительно присвистнул Монюков. Это ты, старик, зря Начальство в этом смысле лучше не трогать! Ну-ну, спокойней! добавил он, видя, что лицо Корюшкина приобретает бледно-сиреневый оттенок. Ничего страшного Она тоже человек. Как говорится, закон природы, взрыв страстей: тыфавн, онапастушка! Да успокойся же!
Корюшкин не мог успокоиться и становился все сиреневей и сиреневей. Если себя он и мог в какой-то мере признать фавном, то Ксения Вячеславна была уж абсолютно не пастушкой, а начальником управления, и ее строгий суховатый голос приводил в трепет людей поважнее Корюшкина.
Да не смотри ты на нее так, шептал Монюков. Это ж неприлично!
Выйдем отсюда! упавшим голосом сказал Корюшкин. Мне что-то нехорошо
Пойдем, пойдем. Монюков поддержал шатавшегося Корюшкина и осторожно повел его через столовую. Держись, старина Ох, господи, что ж ты с таким-то здоровьем на баб бросаешься?
Они вышли в сквер, сели на скамейку, закурили.
Давай взвесим все «за» и все «против», рассуждал Монюков. Она живет на том же этаже, что и мы, она блондинка, и губы розовые. Все это говорит о том, что она могла заблудиться, попасть случайно в твою комнату, а тут ты и налетел как вепрь
Я не налетал, жалобно перебил Корюшкин.
Налетал, налетал! неумолимо говорил Монюков. И в этом вообще ничего страшного нет, если соображать, на кого Но, с другой стороны, Волохова не тот человек, которой слабеет в темноте Ты же знаешь ее характер. Помнишь, на летучке она нашему заву какую головомойку устроила? А Игнатьева за аморалку с работы вытурила с такой характеристикой, что он год уже не может устроиться
Корюшкин застонал.
Погоди ныть-то! строго сказал Монюков. Может, и не она Эх, черт, зря я волос выкинул, могли бы сверить Но даже если и она, все тоже не так страшно: в темноте она тебя могла тоже не признать.
Я назвался, обреченно сказал Корюшкин.
Зачем?
Не знаю Спьяну. И жениться обещал.
Вот это уже совсем пошло, поморщился Монюков. Тоже мне, подарок судьбы! На кой ты ей нужен, у нее мужадмирал.
Корюшкин снова застонал и обхватил голову руками.
Надо пойти к ней, быстро заговорил он. Пойти выяснить Если чточистосердечно извиниться Так, мол, и так! Простите! Я не хотел.
Что значит «не хотел»? строго спросил Монюков. Думай, что говоришь-то! Она все-таки женщина, и очень даже пикантная Такого врага себе наживешь, не дай бог!.. Впрочем, и друзьями вам теперь трудно оставаться М-да! Положение щекотливое
Она мне характеристику должна подписать, почему-то вдруг вспомнил Корюшкин. Мы с Нинкой заявление на Варну подали
Погоди ты с Варной, отмахнулся Монюков. Не до Варны сейчас! Одно ясно: молчать тебе надо! Никаких намеков. Ты не в курсе! Пока сама не даст знать А уж если даст, тогда другое дело Тогда оказывай внимание. С ней, старик, нельзя: поматросили бросил
Он вдруг осексяпрямо к их скамейке медленно шла Ксения Вячеславна.
Сидите, товарищи, сидите, величественно сказала Волохова вскочившим мужчинам и сама села на скамью. Как отдыхаете?
Спасибо, хорошо, быстро ответил Монюков. Просто исключительно!
Природа здесь великолепная, да? Волохова чуть откинула голову назад и повела глазами, как бы приглашая полюбоваться природой.
Великолепная! подтвердил МонюковИсключительная!
Возникла пауза. Разговор не получался.
Вечер вчера был теплый, сказала Волохова и посмотрела на Корюшкина.
Корюшкин побледнел и вдруг выпалил:
Не помню!
Волохова удивленно вскинула брови, а Монюков с силой придавил ногу Корюшкину, но тот не мог остановиться.
Не помню! Ничего не помню! почти выкрикнул он. Пьян был в стельку! Я когда выпью, ничего не соображаю! Хоть стреляй в меня!.. Вот так! Вот я какой!
Волохова наморщила лоб, и ее глаза сделались маленькими и холодными.
Пить нехорошо! строго сказала она. А хвастать этим и подавно!
Абсолютно верно! поддакнул Монюков.
Корюшкин опустил голову и молчал.
Ну, ладно, товарищи, не стану вам мешать. Волохова встала со скамейки и медленно пошла по аллее.
Ненормальный! Что ты разорался? налетел Монюков на Корюшкина. Чего тебя вдруг понесло? «Пьяный», «пьяный»!
Домой хочу! обреченно сказал Корюшкин. Домой, немедленно.
Погоди паниковать! Может, и не она
Все равно. Хочу домой! Корюшкин так быстро зашагал к корпусу, что Монюков еле за ним поспевал. Черт меня дернул сюда приезжать! Сидел же дома, все хорошои на тебе!.. А эта Волохова тоже хороша. Небось, дача собственная естьтак нет, надо с коллективом на отдых Демократизм проявляет, мерзавка! А люди за нее отвечай! А я не боюсь! Ничего она мне не сделает Все по обоюдному согласию Я насилия не проявлял А с работы я и сам уволюсь по собственному желанию, в связи с переходом И адмиралом меня пугать нечего! Адмиралон в море адмирал, а мне он не адмирал
Он долго ехал в душном автобусе до станции, потом час курил в тамбуре электрички, потом троллейбусом доехал до дома, открыл дверь, прошел в спальню и, не раздеваясь, рухнул на постель. Нина не вышла к нему, она гремела на кухне кастрюлями, и Корюшкину вдруг страшно захотелось пойти к жене, рассказать ей про все, посоветоваться Но он понимал, что это невозможно, и оттого еще больше ощущал себя несчастным и бесконечно одиноким человеком.
Убийца
Кирюша Лапенков, высокий худой мужчина лет тридцати пяти, сидел в диетической столовой и обедал. Настроение у Кирюши было скверное. Мрачное было настроение.
Да и с чего, спрашивается, быть хорошему настроению у человека, болеющего гастритом, сидящего в душной столовой и поедающего обед за пятьдесят три копейки в составе: суп овощной протертый, тефтели паровые с картофельным пюре, кисель молочный?
Какие мысли должна рождать в мозгу такая пища?
Грустные мысли. Протертые мысли. Паровые. Желеобразные. Бессолевые.
Но нет! Организм Лапенкова протестовал. И в тот момент, когда его желудок равнодушно принимал всю эту преснятину, мозг Кирюши вел активную, буйную деятельность. Мозг кипел. Он рождал острые, соленые мысли. Мысли, пересыпанные перцем и аджикой, мысли шипящие и дымящиеся, как шашлык на шампуре.
Вот они, мысли Кирюши Лапенкова, в кратком изложении:
«1. Поварсволочь! Протираешь овощипротирай, но не до дыр! Сам, небось, харчо жрет!
2. Участковый врачхалтурщик. Раз нашел у человека гастриттак лечи. А он, кроме диеты, ничего не прописывает. За что им, коновалам, только зарплату платят?!
3. Председатель месткома Точилинпрохиндей! Не дал путевку в Кисловодск. У вас, говорит, товарищ Лапенков, всего-навсего гастритик, а у нас есть товарищи уже с язвочкой. Им путевочку в первую очередь надо. Мерзавец! На следующие выборы месткома не приду. В знак протеста!
4. Начальник отдела Корольковубогий чинуша. И голос у него визгливый, как у бабы. Вы почему, товарищ Лапенков, не отправили запрос в Керчь по поводу трансформаторов?Потому что забыл!А зарплату вы получать не забываете?
У, зануда! Тебе бы мою зарплату!
5. Сосед по квартире Рубининподонок и извращенец. Каждую ночь у него музыка орет и женщины повизгивают. Оргии устраивает! И хоть бы раз пригласил, каналья!
6. Лето нынче ужасное. Жара, духота! Говорят, солнечная радиация усилилась. Полысеем все к чертовой бабушке!
7. Вообще народ как-то измельчал Стал хлипкий и пузатый Сегодня шел по улицени одной красивой девушки не встретил Вырождается род человеческий помаленьку.
8. В футбол наши играть определенно не умеют. Распустить бы команды, а Лужники огурцами засеять Все же польза была бы
9. По телевизору все время какую-то муру передают В комиссионку отнести его, что ли?
10. Эх, жизнь!..»
На десятом пункте мысли Лапенкова приостановились в своем развитии. Но произошло это вовсе не потому, что этот пункт был наиболее ярким и всеобъемлющим. Просто Лапенков вдруг заметил, что сидящий рядом за столиком бородатый мужчина пристально его разглядывает. Кирюша этого не любил. Под чужим взглядом он терялся и нервничал. Поэтому, быстро допив кисель, Лапенков встал и направился к выходу. Однако спиной он почувствовал, что бородач тоже поднялся и идет за ним.
Так они прошли вместе по улице шагов десять, и все время Лапенков чувствовал на своем затылке сверлящий взгляд бородача. Тогда Лапенков остановился и обернулся.
Извините, сказал бородач, подходя к Лапенкову. Извините. Разрешите представиться: Балабуев, художник!
Лапенков, тихо сказал Кирюша, слегка пожимая протянутую руку.
Не сердитесь, что задерживаю вас, сказал бородач, но дело в том, что меня как художника поразило ваше лицо Это то, что я искал
В каком смысле? растерянно спросил Лапенков.
В прямом! сказал бородач. У вас выдающееся лицо. Низкий скошенный лоб, тяжелые надбровные дуги, острый нос, губы тонкие, нервные А скулы какие! Ведь это черт знает какие скулы!
При чем здесь скулы? начал нервничать Лапенков. Что вы хотите, товарищ?.
Я хочу вас попросить позировать мне, сказал художник. Ваше лицо мне нужно для картины Это не займет у вас много времени. Всего несколько сеансов. И я заплачу!
Приветливая улыбка на лице бородача и ласковое «заплачу» как-то успокоили Лапенкова. Он смутился и спросил:
А кого же вы хотите с меня рисовать?
Убийцу, сказал художник и улыбнулся.
Наступила пауза.
То есть как это? наконец осторожно спросил Лапенков. Почему убийцу? С какой стати?
Это не совсем убийца в обычном понимании этого слова, продолжая улыбаться, сказал бородач. Это браконьер. Понимаете, картина называется «Убийство». Композиционно она решается так: опушка леса, а на переднем планекосуля и охотник. Нежная, трепетная косуля, обагренная кровью, лежит на траве, а над ней склонился охотник, браконьер с дымящимся ружьем. У него низкий скошенный лоб, тяжелые надбровные дуги, тонкие нервные губы искривились в садистской усмешке
Не-не! запротестовал Лапенков. Я отказываюсь Что вы, на самом-то деле? Я люблю животных И потом, у меня семья, соседи
При чем здесь соседи? поморщился художник. А что касается животных, то именно из любви к ним я и взялся за это полотно. Я считаю охоту занятием аморальным! Моя картина будет публицистична от начала до конца. Это будет полотно-протест! Почему же вы отказываетесь помочь мне в этом благородном деле?