Несчастная женщина.
Волкову было неинтересно про чужие несчастья, но Ёган продолжил:
Коннетабль, которого убили дезертиры, был ее сыном.
А-а, тот мальчишка? Как там его звали? Хельмут Грюн?
Нет, его завали Рут. Кавалер Рут.
Так в этом доме живет его мать?
Жалко женщину. Сказал Ёган. У нее месяца три назад пропала дочь.
А муж?
А мужа у нее вообще не было.
Так бывает, философски заметил солдат.
Говорят, что она была это того Он перешел на шепот, дети ее были детьми старого графа.
Барона?
Да графа. Это земля графа, но не этого графа молодого, который сейчас граф, а его отца покойного, старого.
А-а, Анна была любовницей графа, понял.
А коннетабль кавалер Рут служил нашему барону. А у него была сестра, не помню, как зовут, вот она и пропала.
А что это у вас люди пропадают? Девица эта, а теперь сын трактирщика.
Так у нас, почитай, раз в две недели кто-нибудь пропадает. С зимы началось.
А что ж граф не наведет порядка? Чем барон занимается?
Так молодому графу пятнадцать лет, он с дружками своими паскудными охотится, пьет да девок портит. А барон наш так просто пьет. Не до того им.
Барон пьет, значит?
Ага, как сын пропалтак и пьет.
А пропавших никто не ищет?
Искали. Вот кавалер Рут и искал. А где искать-то? Кругом болота. Раньше хоть леса были, а сейчас вода одна. Даже собаки не сыщут.
Ну, хоть мысли есть, куда люди девались?
Лихо.
Что лихо?
Чума, война, дезертирылихо, объяснил Ёган.
Болван ты, Ёган. Что еще за лихо? Чума у вас закончилась еще зимой, дезертиров я видел четверых, что они тут делали? Добрые войны, такие везде нужны. Таким хорошие деньги платят, а они тут прохлаждались. Война так вообще вас не коснулась, и монастырь у вас не разграблен, и замков не пожгли, и в деревнях люд есть. Какое еще лихо? Порядка у вас нет.
Это да, порядка у нас нет. Так я же говорю, барон то пьет, а граф молод еще. Раньше хоть коннетабль следил, а теперь то кто?
Да найдет кого-нибудь.
День шел под гору, когда они вернулись в Рютте. Харчевня была набита людьми, не то бродягами, не то нищими.
Что это они, здесь ночевать будут?
Ага, подёнщики? В монастыре, вроде как, стройка собирается, так сюда люд со всей округи попер. За любую деньгу работать готов.
Эй, вы, рявкнул солдат, обращаясь к троим поденщикам, собиравшим резать старого козла прямо в харчевне, вы что делаете?
Еду готовим. Ответил один из них.
А ну, пошли на улицу.
Нам хозяин дозволил, робко заметил другой.
Вон, я сказал! Заорал Волков.
Люди увели козла, а остальные в трактире притихли.
Ёган, умыться и обед. Не забудь потом коней почистить.
Все сделаю, пообещал слуга.
Солдат остановился в нерешительности. Все столы в харчевне были заняты, Ёган заметил это.
А ну-ка, он подошел к одному из столов, господа хорошие, переселяйтесь отсюда.
Куда ж мы пойдем? Спросили люди.
Поищите, поищите. Не особо церемонился с ними Ёган, выталкивая их.
И кружки свои заберите.
Да куда ж нам, на пол, что ли? Возмутился один.
Иди-иди, не доводи до греха моего господина.
Наконец, стол был освобожден, и Волков уселся на лавку.
И позови мне трактирщика, сказал он.
Пока готовили еду, Волков умывался и увидел трактирщика, который подошел к нему и поклонился.
Все ли вам нравится у нас, господин? Спросил трактирщик, елейно улыбаясь.
Все.
Мы вам так благодарны, не иначе как Господь послал вас, мы молимся о вашем выздоровлении.
Молитесь? Это хорошо Вот, если б ты еще не брал с меня за постой
Так мы можем договориться, замялся трактирщик, сколько дней вы хотите у нас пожить? А харчи считать будем? А простыня вам всё время будет нужна? А дровишки считаем? Ведь воду вам каждый день греем. Все ж денег стоит.
Не врал бы тыникаких денег тебе это не стоит. Хворост тебе работник твой собирает. На простыне я только одну ночь поспал, да и стирать ее ты дочь бесплатно заставишь Ладно, я не про это.
А про что? Спросил трактирщик.
Арбалет где?
Какой арбалет? Спросил трактирщик немного наигранно.
По этой наигранности солдат заподозрил, что плут знает про арбалет:
Тот арбалет, из которого мне ногу прострелили.
Не могу знать Не могу знать, все, что в трактире было, мы все в вашу комнату сложили. Все вещи этих отродий в вашей комнате, и деньги все, и сапоги со всех сняли.
Теперь солдат был уверен, что он врет.
Знаешь что, сказал Волков, я, пожалуй, дам двадцать крейцеров тому, кто видел арбалет. Я думаю, что кто-нибудь да видел его, и не дай Бог, если он окажется у тебя. Я поеду к твоему барону и скажу, что ты вор, и попрошу тебя повесить.
Волков говорил специально громко и все находившиеся в харчевне внимательно слушали его.
А если барон не даст согласия, то я поеду к графу. Ну что, объявлять мне награду в двадцать крейцеров?
Зачем же, господин, деньги тратить? Поморщился трактирщик. Я сам поищу, у людей поспрашиваю.
Поспрашивай, поспрашивай, я думаю, что обязательно найдешь.
Ёган помог солдату снять кольчугу, и тот немного подремал, сидя за столом, пока готовилась еда.
Статная Брунхильда принесла сковороду жареных с салом бобов, большой кусок ливерной колбасы, кувшин пива, свежий хлеб, лук. Налила пиво в кружку. Волков сделал глоток и поморщился.
Ну и дрянь, сказал он. Вы из чего его делаете?
Все пьют, не жалуются, нагло заявила девица с вызовом глядя на солдата, а вы прям как барыня.
Я тебя уже предупреждал, чтобы ты не сравнивала меня с бабами.
А то что? Саблей своей меня рубанете? Ещё более нагло поинтересовалась Хильда. Я прям боюсь.
Вот видно, что не зря тебе дезертиры фингалов понаставилиязык как помело.
Девка зло, как кошка, фыркнула и гордо ушла.
Эх, какая восхитился Ёган. Аж жаром от нее пышит.
Волков усмехнулся и стал есть. Ёгана он за стол не пригласил, но половину еды ему оставил.
Удивительно приятно проснуться и осознать, что у тебя ничего не болит. Такое с ним бывало в детстве, а после того, как в одном из первых сражений его сбил рейтар на огромном коне, такого не было. Он помнил это до сих пор. Рейтаров было совсем не много, лучников было в три раза больше, но кавалеристы разметали их в пух. Это было в последний раз на памяти Волкова, когда он видел лучников в открытом поле. В осадах они были еще нужны, а в чистом поле уже тогда их век закончился.
В то удивительное, ясное, теплое утро, он получил повреждение, когда огромный рейтар в сверкающих латах на огромном рыжем коне врезался в него с хрустом и грохотом и поскакал дальше, разбрасывая других лучников, даже не заметив столкновения. С тех пор левое плечо и предплечье не давали ему спать на левом боку. Это было давно, после этого к боли в плече добавились другие боли, они то затихали, то возобновлялись снова. Одна из самых последних ран была рана в голень. Почти в стопу. Из-за нее он хромал. Её он получил совсем недавно, зимой. Но сегодня утром ни она, ни плечо не беспокоили солдата. Он лежал в теплой кровати. На простыне. На простыне были виды следы от клопов, но даже клопы не смогли разбудить его ночью, потому что у него ничего не болело, и он прекрасно спал. Где-то вдалеке ударил колокол. Внизу, в харчевне, кто-то ронял посуду со звоном, ругался.
Вставать не хотелось, хотелось лежать, но снова ударил колокол. Для утренней службы было поздновато. Волков нехотя сел на постель, и нормальная жизнь вернулась к нему. Плечо заныло. Он дохромал до двери, открыл и крикнул:
Ёган!
Да, господин, иду.
Ёган был тут.
Бродяги разбежались?
Ага, еще до зори, в село пошли.
Ты ж говорил, они в монастырь идут работать.
Ага, в монастырь. Но после похорон. Сегодня в Большой Рютте похороны.
А кого хоронят? Не понял спросонья Волков.
Как кого? Коннетабля и его людей, которых дезертиры порубили. Весь народ на похороны пошел. Думают, раз коннетабля хоронят, то кормить будут.
Дьявол, совсем из головы вылетело. Надо съездить отдать должное. Мальчишка был храбрый и один из стражников, можно сказать, мне жизнь спас.
Умыться? Завтракать и лошадей седлать?
И еще руку перетянуть, бинты ослабли, и смазать мазью нужно.
Все сделаю, господин, он, было уже, пошел, но остановился. Ах, да, чуть не забыл, трактирщик передал вам
Ёган показал арбалет.
Солдат сразу понял, почему трактирщик пытался его оставить себе. Он, как был, в исподнем спустился вниз и взял арбалет в руки. Это было не оружие, это было произведение искусства.
Сам он, конечно, передать мне его не захотел, заметил солдат, разглядывая арбалет. Теперь ясно, почему он хотел его припрятать.
Ага, не захотел. Лежит, вон, в хлеву воет.
Воет из-за того, что арбалет пришлось отдать?
Да нет, из-за сына. Я ему сказал, что коня то мы нашли, а его сынканет. Сынок его сгинул, вот он и воет.
Как бы он там не удавился в хлеву.
Не удавится, у него еще два сына есть и две дочери. И еще трактир. Кто ж от такого богатства удавится?
Ёган распорядился насчет завтрака и воды и вернулся перебинтовывать плечо.
Солдат сидел на кровати и держал в руке удивительно красивый арбалет. На нем не было ни орнаментов, ни узоров. Арбалет был великолепен своим совершенством и законченностью форм. Ложе из желтого, твердого и легкого дерева. Волков не знал, что это за дерево. Оно было зашлифовано до гладкости стекла. Легкая и тонкая направляющая, колодка из каленой, клепаной стали, болты и клепки тоже каленые, намертво стягивающие плечи. А сами плечи, он таких не видел, но знал, что такие называются рессорой. Три тонкие кованые пластины были стянуты в одну огромную силу. Зажим для болта, спуск, механизм натяжения, ручка. Все было великолепно, совершенно.
Вошел Ёган. Волков протянул ему оружие:
Возьми. Попробуй натянуть.
Чего? За веревку тянуть?
За веревку, сказал Волков с усмешкой.
А как?
Как хочешь.
Ёган взял арбалет и попытался натянуть тетиву. С таким же успехом он мог бы попытаться натянуть оглоблю.
Руки режет. Не могу.
Хороший арбалет, сказал солдат, специально бить броню, сделан. Из таких рыцарей убивают.
Он взял из рук слуги оружие и одной рукой, при помощи ключа, натянул арбалет. Это было не сложно даже с одной рукой.
Хорошо, сейчас я вас перевяжу, а вы есть будете. А я коней пойду седлать.
Болты мне найди.
Это что такое?
Стрелы для арбалета. Должны быть в вещах дезертиров.
Хорошо.
Волков сел на кровати, а Ёган стал снимать бинты.
Не знаю, даже, как сказать, начал он.
Солдат сразу подумал, что речь пойдет о деньгах:
Так и говори.
Трактирщик просит шесть крейцеров и восемь пфеннигов.
Это за что еще столько денег? Удивился Волков, можно подумать, я тут на серебре ем. Его пивоэто помои. Он его бесплатно должен разливать.
Не знаю, мне пиво нравится, я к такому привык. Только деньги он не только за пиво просит, а за овес для коней. Говорит, что кони наши овса на крейцер в день съедают. И вам, говорит, еду отдельно готовят. Вы мужичьей едой брезгуете. И в комнате спите, и на простыне, вот и набежало.
Врет, паскуда, беззлобно сказал Волков, не могут четыре коня овса и сена на крейцер в день съедать.
Это точно, пфеннингов семь, не больше. Согласился Ёган.
Значит, сына потерял, лежит в хлеву, воет, а про деньги помнит?
Ага, он у нас такой, про деньги всегда помнит.
Ну, значит, не удавится, дай ему пять крейцеров, а если начнет ныть, напомни ему, что он арбалет хотел у меня украсть.
Напомню.
Ёган прибинтовал плечо и руку к телу.
Не туго? Спросил он.
Хорошо, ответил солдат.
Ёган заметно мялся. Что-то хотел.
Что? Спросил солдат.
Я, вот, думаю, если мы сейчас на кладбище поедем, можно мне какую-нибудь рубаху из дезертирских надеть, а то моя больно ветхая, а там люди будут
Люди? Ну, надевай.
А можно мне ту, кожаную. Ту, в которой дезертир был убит. Тот, чьи сапоги я ношу.
Кожаную? Зачем тебе кожаная? Это рубаху под кольчугу надевают.
Значит нельзя?
Ты знаешь, сколько такая стоит?
Красивая она, наверное, талер.
Да, талер она и стоит, если брать у маркитантки. А если у мастера, то и все два.
Ну, ясно, вздохнул Ёган.
Ты объясни, зачем она тебе?
Ну, пояс у меня есть, от отца остался. И кинжал в ножнах. Я бы эту рубаху надел с поясом, и кинжалом, и сапогами, красиво было бы.
Эта рубаха для войны, а не для красоты.
Ну, понятно.
Я собирался платить тебе крейцер в день. Ты за эту рубаху сто дней работать будешь?
Я согласен, сразу оживился Ёган.
Ну и дурак, сухо сказал Волков. Да и не собираюсь я сидеть в вашей дыре три месяца.
Ну, понятно, опять вздохнул Ёган.
Ладно, бери, но имей ввиду, денег я тебе платить больше не буду, пока рубаху не отработаешь.
Я согласен, господин.
Болван.
На кладбище было много народа Бродяги, поденщики, мужики из обоих деревень, с хуторов, бабы, дети. Хоронили не кого-нибудь, а коннетабля барона и его людей. Волков и Ёган остановились чуть поодаль, слезли с коней.
Барона видишь? Спросил солдат.
Не видать. Нету его. Фрау Анну вижу, попа нашего и его служек, сержанта вижу, управляющего вижу. Ни барона, ни баронессы нету. Да и гробов не видно, видать, схоронили уже.
Фрау Анна это вон та, в черном, что у бочек за столом?
Ага, она. Старая, а выглядит как молодая. Видишь, угощения сама раздает людям, не брезгует.
Высокая, стройная женщина в черном платье забирала у слуг куски сыра, колбасы и хлеба, и сама отдавала их людям, собравшимся на похороны. Люди брали, кланялись, шли к столам пить дармовое пиво. Бабам и детям давали пряник. Народ терпеливо ждал очереди. Священник был тут же, и он что-то втолковывал жующим людям.
Волков отдал повод коня Ёгану.
Жди здесь.
Господин, вы мне тоже колбасы возьмите, сказал тот.
Волков взглянул на него неодобрительно и ничего не ответил. Растолкав людей, он подошел к фрау Анне, дождался момента, когда она заметит его, поклонился. Женщина, заметив его, перестала раздавать еду и подошла к нему.
Здравствуйте, вы, видимо, тот рыцарь, который сражался с моим мальчиком с дезертирами.
Да, мадам. Но я не рыцарь. Волков разглядел ее. Он не дал бы ей сорока, и для своих лет она очень хорошо выглядела. Даже отсутствие одного из нижних зубов ее не портило. Солдат не сомневался, что в молодости она была красавицей. Не удивительно, что граф, имел с ней общих детей.
Надеюсь, ее голос дрогнул, до сих пор она была спокойна и холодна, а тут вдруг послышались слезы, надеюсь, он вел себя достойно.
Безукоризненно, мадам.
Я воспитывала его рыцарем.
Вам это удалось.
Вы она замолчала, и посмотрела солдату в глаза, вы не могли помочь ему в бою?
Нет, мадам. От арбалетного болта нет защиты. Если выстрел точный, это либо рана, либо смерть. Ему не повезло.
Вы отомстили за него? Она всхлипнула.
Да, мадам. Я убил арбалетчика. Я убил их всех.
Мне очень приятно, она говорила сквозь слезы, мне очень приятно, что такой воин, как вы, так высоко оценил моего мальчика.
Волков достал из кошеля черную от старости большую и тяжелую имперскую марку. Протянул ее женщине.
Что это? Спросила та.
Это он дал мне перед боем за то, что бы я помог ему. Хочу вернуть ее вам.
О чем вы? Она даже отшатнулась.
Я зря взял эти деньги.
Если вы не рыцарь, то вы солдат, а это ваше сольдо. Если мой мальчик дал вам эти деньги, и они помогли избавить деревню от дезертиров, значит, мой мальчик поступил верно. Спрячьте деньги. Как вас зовут?
Яро Фолькоф, ответил Волков, пряча марку.
Так вот, господин Фолькоф, мой мальчик правильно сделал, что нанял вас, а вы правильно сделали, что перебили этих бешеных собак. Я горда своим мальчиком.
Для меня было честью сражаться с ним рядом, Волков поклонился. До свидания, фрау Анна.
Господин Фолькоф.
Да, фрау Анна?
Мой дом рядом с аббатством. Знаете, где это?
Знаю. Я езжу к монахам лечить раны. Я видел ваш дом.
Заезжайте, я буду рада вас видеть.
Волков низко поклонился.
Они заехали к кузнецу, тот восхищался, осматривая арбалет, и обещал сделать к нему десять болтов.