Я решил, что мы будем ужинать здесь, сказал он безапелляционно, входя в комнату без приглашения.
Официанты с тележкой последовали за ним.
Ханна хотела что-нибудь возразить и даже открыла рот, но затем закрыла снова. Какой смысл спорить о пустяках? Один официант поставил столик в дальней нише, а второй с ловкостью и торжественностью фокусника стал поднимать серебряные крышки и демонстрировать им блюда. Там оказался аппетитнейший рис с гранатовыми зернами, овощи, запеченные с орехами, и какая-то паста, которую она никогда раньше не пробовала. Но Ханне было не до еды. Она подождала, пока официанты выйдут и они с Кулалом останутся одни.
Почему мы ужинаем здесь? мрачно спросила она. Вам стыдно показываться со мной на людях?
Шейх пропустил мимо ушей ее выпад и сказал мягким, успокаивающим голосом:
Наше публичное появление только усложнит ситуацию. Я не хочу, чтобы журналисты видели нас вместе, во всяком случае сейчас. Сядь, Ханна. Ты должна съесть что-нибудь. А потом мы поговорим. Я боюсь, что ты упадешь в голодный обморок, а это не входит в мои планы.
Ханна понимала, что он прав, поэтому села напротив него за стол, покрытый белоснежной скатертью и уставленный хрусталем, развернула салфетку и положила ее себе на колени, как делали гости в «Гранчестере». Не чувствуя вкуса, она запихнула в себя пару кусочков и тут заметила, что шейх вообще не прикасается к еде.
Почему вы ничего не едите? спросила она.
Я не голоден. Мне еще нужно поработать сегодня вечером, а еда меня расслабляет.
Ханна вовсе не готовилась к романтическому вечеру, но мысль о том, что и Кулал к нему не готовился, вызвала у нее неожиданное разочарование. Наверное, он даже жалеет, что был близок с ней. Она бы на его месте точно жалела.
Итак? сказала она, откидываясь на спинку стула.
Итак? вопросительно поднял брови шейх.
Приемный отец Ханны был игроком, и она кое-чему у него научилась. Она знала, что в игре с высокими ставками тот, кто сломался первым, тот и проиграл, а кто сохранял самообладание выигрывал. Но она подозревала, что в их ситуации невозможно победить или проиграть, да и не для этого она сюда прилетела. Что бы он ни думал, ей не нужны деньги или привилегии. Она приехала, чтобы сообщить ему важную новость, а дальше пусть сам решает. Но только ли за этим? Ханна помнила, каким теплым и нежным может быть взгляд этих непроницаемых глаз.
Полагаю, я должна быть благодарна, что вы еще ни разу не упомянули тест на отцовство.
Шейх пожал плечами:
Не скрою, я думал об этом. Я даже собирался привезти с собой личного врача, чтобы он тебя осмотрел.
Но не привезли?
Нет.
Могу я спросить: почему?
Он откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на нее.
Я полагаю, что женщина, которая ждала до двадцати пяти лет, чтобы отдаться своему первому мужчине, вряд ли отдастся второму сразу после этого.
Я и не думала, что вы заметили, не удержалась Ханна от невольного упрека.
Ты имеешь в виду то, что ты была девушкой? уточнил Кулал.
Несмотря на всю свою нынешнюю смелость, Ханна покраснела и, чтобы скрыть это, сделала глоток сладкого пряного напитка, который она никогда прежде не пробовала.
А что я должен был сделать? Прыгать от радости? Его губы изогнулись в насмешливой улыбке. Или, возможно, ты ожидала, что я рассержусь? Или стану расспрашивать, почему ты ждала так долго и почему меня не предупредила? Он пожал плечами, и золотая ткань натянулась на его мощных мускулах. Мое эго не позволило бы задавать мне столь банальные вопросы. К тому же ты не первая девственница, которая побывала в моей постели.
Как ни странно, эти слова ранили Ханну. Она уверяла себя, что ее не должно обижать отношение человека, с которым они провели всего одну ночь, но не могла не думать о других женщинах, стонавших от удовольствия под его телом.
Во всяком случае, это не относится к делу, сказала она, в очередной раз напомнив себе, что эмоции не должны влиять на ее решение.
К какому именно?
К вопросу о том, какое участие вы хотите принимать в жизни ребенка. Если вы, конечно, хотите, добавила она быстро, потому что, само собой, не собиралась ничего от него требовать. Да и не могла. Чтобы понять, как нам быть.
Он повертел в пальцах серебряную ложку, потом поднял на нее взгляд.
А чего ты ждешь, Ханна? жестко спросил он. Что я женюсь на тебе, устрою пышную свадьбу и сделаю тебя королевой? Об этом ты мечтаешь?
Ханна мечтала наорать на него за такое высокомерное заявление, но годы смирения научили ее сдерживаться.
Неужели вы думаете, что я согласилась бы на такое предложение? холодно спросила она.
Каким же удовольствием было видеть, как снисходительная мина сползает с его лица, уступая место замешательству!
Ты хочешь сказать, что смогла бы отказаться? спросил он насмешливо.
Безоговорочная уверенность, что она помчится с ним под венец, стоит только поманить, прорвала плотину ее благоразумия.
Еще как смогла бы! дерзко заявила она. Я вас не знаю, я даже не уверена, что вы мне нравитесь, так с чего бы мне выходить за вас замуж? Я имела возможность убедиться, какой катастрофой может быть брак, если мужа и жену на самом деле ничего не связывает.
Кулал молчал, потому что, как ни странно, она повторяла его собственные мысли. Он посмотрел на нее через стол. Она знала что-нибудь о его семье? Может быть, она сумела соединить разрозненные факты, упоминавшиеся в прессе, сделала выводы и приберегала это оружие, чтобы применить против него, когда настанет время? Он судорожно вздохнул. Этого не может быть. Брак его родителей был секретом для внешнего мира, потому что в те дни вся пресса подвергалась жесточайшей цензуре. И хотя Кулал считался прогрессивным монархом, он был благодарен авторитаризму своего отца за это. В те дни, если ты хотел сохранить что-то в тайне, ты мог быть уверен, что об этом никто не узнает. Он так желал отвлечься от воспоминаний о своем детстве, что неожиданно стал расспрашивать Ханну о ее собственном.
Твои родители были несчастливы в браке?
Она покачала головой:
Нет.
Где они сейчас? Тоже собираются явиться сюда с требованиями?
Ее маленькое пышное тело вдруг напряглось.
У меня не было родителей.
Так не бывает
Ну, были какие-то, оборвала она его на полуслове. Но я их не знала. Точнее, я их не помню.
Обычно в этот момент Кулалу становилось скучно. Он по опыту знал, что чем больше женщина рассказывает о себе, тем больше лжет и при этом проникается обманчивым чувством собственной исключительности. Но с Ханной все было иначе. Она не была случайной любовницей, от которой он собирался отделаться настолько быстро, насколько позволяют приличия. Если он намерен принимать участие в жизни своего ребенка, ему придется общаться с ней на протяжении многих лет. Он сурово сжал губы. Какая ирония, что его будущее неразрывно связано с женщиной, с которой он провел всего одну ночь. С женщиной, которая совершенно не подходила на роль матери принца Заристана. И все же их ребенок унаследует гены обоих родителей, напомнил он себе, поэтому ему стоит собрать про нее как можно больше информации.
Шейх снова посмотрел на Ханну, заметив, что с ее лица исчезла маска напускной бравады. Его выражение опять было мягким и уязвимым, как той ночью, когда ее розовые губы дрожали под его поцелуями, когда она извивалась от наслаждения, а потом уснула, свернувшись клубочком, как котенок, и уткнувшись лицом ему в шею.
А что случилось с твоими родителями? спросил он, с недоумением улавливая в своем голосе неожиданную нежность. Ты не хочешь об этом говорить?
Вообще-то нет, Ханна этого не хотела. Но она понимала, что умолчать о своей семье гораздо опаснее, чем рассказать правду. Кулал хотел сохранить их связь и ее беременность в секрете, но она не была настолько наивна, чтобы думать, что это может длиться вечно. Когда пойдут слухи, что у шейха Кулала аль-Дия была связь с Ханной Уилсон, пресса начнет копаться в ее жизни и кое-что раскопает. Так что лучше она все расскажет Кулалу прямо сейчас, пусть сам решает, что с этим делать.
Меня удочерили, медленно сказала она. Меня и мою сестру.
Удочерили? переспросил он.
Если родители не могут или не хотят заботиться о ребенке, его отдают на усыновление.
Твои не хотели или не могли?
Ханна пожала плечами:
Я мало знаю о них. Только то, что мне рассказали, когда я стала достаточно взрослой, чтобы понять. Мою мать родители выгнали из дома, когда ей было семнадцать. Она сделала паузу, прежде чем продолжить. Она не знала, как Кулал отнесется к тому, что услышит. Испугается, что ребенок унаследует предрасположенность? Ну, значит, так тому и быть. Она не могла изменить свое прошлое. У нее была наркотическая зависимость.
Твоя мать была наркоманкой?! воскликнул он в ужасе.
Ханна вскинула голову, но тут же одернула себя. Наверное, это смешно кидаться на защиту человека, который вышвырнул тебя из своей жизни. Человеку, который ни разу не пытался защитить тебя. Интересно, до какого возраста дети продолжают ждать и надеяться, что родители их полюбят? Ее рука инстинктивно легла на живот.