А как же весна?
Весна?
Весна. В Мидгарде. Откуда я пришел. В этом году она не наступила. И если зима не кончится, все погибнут. Люди. Животные. Растения.
Холодные синие глаза, огромные, как окна, смотрели на Одда.
А мне-то что за дело?
Ледяной Великан поставил Одда на верхушку стены Асгарда стены, которую строил его брат. Наверху было ветрено, и Одд оперся на костыль, боясь разбиться о твердую землю, если его сдует. Он поглядел назад и не удивился, что город богов сильно напоминает деревню на берегу фьорда, откуда он родом. Больше, конечно, но устройство то же: большой Дом собраний, и вокруг дома помельче.
Тебе же есть дело до красоты, сам сказал. А так скоро никакой красоты не останется. Все умрет.
Мертвое тоже бывает красивым, сказал Ледяной великан. И вообще, я завоевал Асгард. Я их победил. Я их одурачил и обхитрил. Прогнал Тора, и Одина, и этого мелкого перебежчика Локи. Он вздохнул.
Одд вспомнил, что видел прошлой ночью в озере, и сказал:
Ты в самом деле думаешь, что твои братья на подходе?
Нууу сказал Ледяной великан, эээ Может быть. В смысле, они все сказали, что придут если я пойду. Просто вряд ли кто-то из них верит в мою победу, и потом, у всех свои дела, фермы, лошади, ребятишки, жены. Не думаю, что они сильно хотят поселиться в этих жарких местах, чтобы играть в солдатиков, охраняя горстку сварливых богов.
И, наверное, они не могут все сразу обручиться с прекрасной Фрейей.
Везет им, мрачно сказал на это Ледяной великан. Она, конечно, красивая. О да. Этого у нее не отнять. Он помотал головой. Сосульки попадали с его волос и со звоном разбились о камни. У нее карета, запряженная кошками, знаешь. Я тут попробовал одну погладить. Он поднял указательный палец правой руки. Он весь был исцарапан. Фрейя сказала, я сам виноват. Мол, нечего было их дразнить.
Красивая она, повторил он со вздохом. Но размером она с мой ботинок, не больше. А орет как великанша, когда сердится. Впрочем, сердится она всегда.
Но вернуться домой ты не можешь, раз победил, сказал Одд.
Вот именно. В такой жаре ждать подкрепления, которое к тебе и не торопится, при том, что местные тебя ненавидят
Ну так иди домой, сказал Одд. Скажи, что я тебя победил. Он больше не улыбался.
Ледяной великан смотрел на Одда. А Одд смотрел на Ледяного великана.
Ледяной великан сказал:
Ты слишком мал, чтобы драться. Тебе придется меня обхитрить.
Одд кивнул.
Мама рассказывала мне сказки, где мальчики обманывали великанов. В одной такой сказке парень придумал соревнование, кто дальше кинет камень, но сам подкинул не камень, а птицу, та взлетела в небо и была такова.
Ну, меня не заставишь в такие игры играть, сказал великан. К тому же птицы те еще лентяйки, сядут на ближайшую же ветку.
Я пытаюсь, сказал Одд, помочь тебе вернуться домой с незапятнанной честью и целой шкурой. А ты мне задачу не облегчаешь.
Великан переспросил:
С целой шкурой?
Ты изгнал Тора в Мидгард, но он вернулся. Ему добраться сюда всего лишь вопрос времени.
Великан моргнул.
Но его молот у меня. Я превратил его в камень, на котором сижу.
Иди домой.
Но если я заберу Фрейю в Ётунхейм, она на меня и там орать будет, вот уж не велика радость. А если заберу молот Тора, он отправится следом и отберет его, а после убьет меня.
Одд кивнул в знак согласия. Это правда. Он знал: так и будет.
Когда много лет спустя, коротая вечера в большом зале дворца, боги рассказывали эту историю, они всегда делали здесь паузу, поскольку в этот момент Одд сунул руку за пазуху и вытащил некий предмет, вырезанный из куска дерева. Как ни спорили боги, что это был за предмет, так и не смогли прийти к общему мнению.
Одни считали деревянный ключ, другие говорили сердце. Существовало целое направление, уверявшее, что предмет был точной деревянной копией молота Тора, и что великан, будучи не в состоянии отличить подделки от оригинала, в страхе бежал.
Ничего подобного.
Прежде чем достать этот предмет, Одд сказал:
Мой отец встретил маму во время морского набега у берегов Шотландии. Далеко к югу от наших краев. Он заметил, как она прячет овен в пещере. Она была самой красивой женщиной на свете красивее он нигде не встречал. Он привез ее домой вместе с овнами. Но не притронулся к ней, пока мало-мальски не обучил нашему языку, чтобы она смогла понять. И тогда предложил ей стать его женой. Но он рассказывал, что на пути домой она освещала мир, так была прекрасна. И это правда. Она освещала его мир, как летнее солнце.
Откуда ты знаешь, тебя тогда еще на свете не было! сказал Ледяной великан.
Верно, ответил Одд, но я видел.
Как?
Одд знал: было бы ошибкой упоминать озерцо в лесу, тем паче тени на его поверхности. Он не сказал правды, но и ложью это не назовешь.
Я видел это в глазах отца. Он любил ее, и несколько лет назад начал кое-что для нее вырезать из дерева, но не доделал, ушел в морской поход и не вернулся. А вчера вечером я доделал эту вещь вместо него. Поначалу я не знал, как она должна выглядеть, но потом увидел В смысле, просто представил ее, мою маму, в тот момент, когда они встретились. Вдали от своего народа, от своего дома, она была храбрая, никогда не поддавалась страху и грусти.
Великан молчал.
Одд сказал:
Ты сюда шел за красотой, правильно? И не можешь вернуться с пустыми руками.
Тут-то он и вынул из-за пазухи деревянную поделку. Ту, что начал резать его отец, а он закончил. Это была фигура, вернее, голова его матери молодой, еще до его рождения. Ничего красивее Одд в жизни не делал.
Ледяной великан пригляделся к ней, и вдруг на какой-то миг по его губам скользнула улыбка. Он сунул вещь в кисет и сказал:
Она замечательная. И красивая. Да. Я заберу ее в Ётунхейм она осветит мой зал. Ледяной великан помолчал, потом спросил с заминкой: Как думаешь, я должен попрощаться с Леди Фреей?
А вдруг она на тебя снова накричит?
Или станет умолять забрать с собой, сказал великан. Одд мог бы поклясться, что при этих словах гигант вздрогнул.
Ледяной великан пошел прочь. Удаляясь, он прибавлял в росте. Сначала стал размером с холм, потом с гору. Потом поднял руку в серое зимнее небо. Рука растаяла в облаке
Думаю, надо погодку поменять, сказал великан. Чтобы не оставлять следов, чтоб никто за мной не увязался.
Одд не видел, что именно сделал Ледяной великан, но когда он опустил руку, начал падать снег огромные белые хлопья кружились и плясали, скрывая очертания окружающего мира. Фигура неуклюже уходила все дальше в снежную круговерть.
Эй! крикнул Одд. Я не знаю твоего имени!
Великан то ли не услышал, то ли не захотел отвечать, миг и он пропал, растворившись в метельном мареве.
Глава седьмая
Четыре превращения
Огромная птица села рядом.
Его нашел Орел: мальчик сидел на стене, смахивая снег, чтобы не завалило совсем. Огромная птица села рядом.
Все хорошо? спросил Орел.
Спустились сумерки, и снегопад немного стих.
Меня пару раз чуть не сдуло, сказал Одд. Я замерз. И уже начал волноваться, что проведу на этой стене остаток жизни. Но ответ все же «да, все хорошо».
Орел молча смотрел на него.
Ледяной великан ушел, сказал Одд. Я заставил его уйти.
Как? спросил орел.
Магия, сказал Одд и улыбнулся, а сам подумал: «Если магия это разрешать кому-то делать что он хочет и быть кем он хочет»
Спускайся, сказал орел.
Одд глянул вниз, на заснеженные камни.
Я тут не слезу. Разобьюсь насмерть.
Орел оттолкнулся от края стены и стал спускаться кругами. Вскоре, тяжело хлопая крыльями, вернулся с поношенным башмаком из мягкой кожи. Бросил его рядом с Оддом и снова улетел в заснеженные сумерки, и принес второй башмак, близнец первому.
Они мне велики, сказал Одд.
Башмаки Локи, сказал орел.
А-а, те, что по небу ходят, вспомнил Одд, обуваясь. Потом подхромал к краю стены и остановился. Сердце колотилось как бешеное.
Он попытался прыгнуть, но ничего не произошло. Он не смог двинуть ни единой мышцей.
«Ну давайте же, сказал он своим ногам здоровой и второй, сломанной и искореженной, которая постоянно болела. На вас волшебные летающие башмаки. Просто идите по воздуху, ничего с вами не будет».
Но нет, ноги не слушались, и он не мог сдвинуться с места. Он повернулся к орлу, который выписывал вокруг нетерпеливые круги.
Не могу. Я попытался не получилось.
Орел испустил крик, мощно замахал крыльями и поднялся в снежное небо.
Еще один крик. Одд оглянулся. Орел мчался прямо на него с распростертыми крыльями, широко открытым клювом, нацеленными на него когтями и бешено горящим единственным глазом
Одд невольно отступил на шаг, и когти орла просвистели рядом, промахнувшись на толщину перышка.