Так вот, однажды, когда я выкупил одну из нефтебаз (небольшую, но это была нефтебаза, Лариса), в моем офисе появился Гурон. Приехал на кремовом «БМВ» и серебристом «Лексусе». Многовато для одного седалища, правда? Но Гурон приехал не один, с ним было еще четверо замороженных. Пятым, кто в отличие от этих четверых имел в голове мозги, был юрист, которого мне тут же посватали в качестве начальника юротдела.
Я объяснил Гурону, что начальник такого отдела мне не нужен, потому как у меня такого отдела нет и я вполне удачно обхожусь юристами приходящими. Гурон дал время подумать, и на второй день моих раздумий с одной из моих автостоянок до сих пор не установленные злодеи угнали приготовленный для продажи «Лексус». Это джип такой большой, Лариса. Большой, и потому дорогой. А на следующий день позвонил Гурон и поинтересовался, что я решил. Я сказал, что юротдел мне по-прежнему не нужен.
Вечером того же дня, когда я ехал в казино, в моем «Мерседесе» затрезвонил телефон. Я снял трубку, и спокойный голос предупредил меня, что если я сейчас не остановлю машину и не выйду из нее, то опознать меня не смогут даже по фарфоровым зубам.
Я остановил и вышел. Тогда телефон зазвонил в кармане. Тот же голос попросил меня отойти еще шагов на пятьдесят. Я отошел и стал свидетелем потрясающего зрелища. Поверь, не каждому даровано удовольствие видеть, как его месяц назад пригнанный из Европы «мерс» разделяется на капот, двери и багажник.
А наутро опять позвонил Гурон. Спросил, не передумал ли я. Мне это надоело, и я отправился Куда ты думаешь? В УБОП. Меня там направили в кабинет одного из начальников отделов, так я познакомился с Ползуновым.
Разглядывая мое изумление, Макс насадил на вилку очередной кус и отправил его в рот. Вдоволь, пока пережевывалась форель, поиздевавшись над моим потрясением, он продолжил:
Я рассказал Ползунову свою дикую историю, сказал, что готов принять помощь закона, покаялся, что не сделал этого раньше. Майор выслушал меня, записал все, что счел нужным, после чего уверил, что бояться мне больше нечего, что я правильно сделал, зайдя на огонек, что я под охраной закона, и отправил восвояси. На следующий день Ползунов вооружил меня диктофоном, и, как только мне позвонил Гурон, я отправился к нему на встречу обговаривать условия создания в моем штате совершенно не нужного юротдела. Твердил, как недоумок, стараясь, чтобы это осталось на пленке: «Гурон, вы же действуете на меня силой», «Гурон, вы вмешиваетесь в мой бизнес, взрывая мои машины или угоняя их» Одним словом, вел себя, как последний идиот. Справедливости ради нужно заметить, я делал все, что говорил Ползунов, не отступая от его же плана ни на шаг. Запись я потом передал майору и стал ждать чуда.
Оно произошло уже на следующий день. Ползунов велел приехать, чтобы уточнить ряд деталей. Я прибыл и тут же понял, что зря. В течение трех часов Ползунов и еще двое его людей, очень похожих на тех, что приезжали ко мне с юристом, ходили вокруг моего стула, установленного посреди комнаты, и изредка попинывали его ногами. Перед каждым потрясением стула я слышал: «Через кого вы брали кредит в банке для открытия двух автостоянок?», «Почему при этом на счету вашей организации всего пятьдесят три рубля?», «На какие средства вами приобретен джип, который вы заявили в угон?».
«Я что-то не понял, изумился в начале четвертого часа разговора я, вы собираетесь что-нибудь делать с моей проблемой? С Гуроном, например?» «Мы воюем с организованной преступностью, объяснил мне, глупцу, Ползунов, а не с Гуроном. Хотя и с ним в том числе. Но сегодня у нас в кабинете вы, поэтому дойдет очередь и до Гурона».
Если ты бухгалтер, Лариса, то зачем мне рассыпаться в мелочах, объясняя тебе, что если вести честный бизнес, то не стоит о нем задумываться изначально. Мы же не во Франкфурте, мы в Москве. Одним словом, после шести часов «пресса» меня выпустили, пообещав «разобраться со всем». Утром следующего дня ко мне нагрянула группа лиц от прокуратуры, а вечером группа лиц от Гурона. Первые усмотрели в моем бизнесе теневую сторону, а вторые посоветовали более в милицию не обращаться. Когда я вышел из больницы, мои фонды были уже арестованы, а в офисе хозяйничал «юротдел». В результате нефтяными делами (скромными, Лариса, но нефтяными) стал заведовать Гурон, а Ползунов успокоил тем, что уголовное дело в отношении меня прекращено по причине недоказанности наличия состава преступления. Гурон оказался не таким уж подонком, как я думал. Прежде чем выгнать меня из моего же офиса, он разрешил забрать из моего же гаража мой «Ауди А6». Правда, мне пришлось отдать его Ползунову, чтобы он и решил вопрос о прекращении уголовного дела. Вот поэтому, Лариса, я и думаю весь вечер если ты обычный бухгалтер, тогда почему тобой заинтересовался Ползунов?
Глава 8
Я сидела и смотрела в потолок, как застреленная. Не моргая и не шевелясь. Поняв, что ничего более Макс рассказывать не будет, я опустила голову и выдавила:
Я сказала тебе правду.
Тогда тебе должно быть понятно, почему майор давит изо всей силы. Он ждет, чтобы ты, растеряв по дороге во время бегства свои лучшие качества, привела к нему Горецкого. Ему нужен он, а не ты, нищая.
Стараясь скрыть неловкость, чтобы Макс не понял по моему взгляду, что у меня трехкомнатная квартира, дорогое авто и около трехсот тысяч долларов в банке, я захрустела салатом. Наверное, я ела зелень как собака, пытающаяся разгрызть кость, раз Максим положил ладонь на мою руку и сказал:
Успокойся. Я не знаю, кто такой Горецкий. Но, раз он бросил тебя в беде, имею все основания подозревать, что человек он не очень порядочный. В противном случае он тут же обезопасил бы своего главбуха. Да что там главбуха Женщину, которая ни в чем не виновна. А потому, раз ты просишь Я найду твоего директора. И приведу его к Ползунову. Не подумай, что я, перетерпев то же самое, что Горецкий, ничему не научился. Просто я, в отличие от него, первым делом уберег всех тех, кто играл в моем бизнесе хоть какую-то роль.
Мы вышли из ресторана вместе.
Ты куда сейчас? спросил он.
Пришлось пожать плечами. Я действительно не знала.
Мы поедем ко мне, сказал Макс, растерев по лицу смущение. Я снимаю на окраине комнату. Мог бы квартиру купить уже сейчас, но «Ладья» Она держит меня, запрещая покупать даже телевизор.
Интересно, а кровать у него есть?
Пожалуй, он прочитал этот вопрос в моих глазах сразу.
Ты ляжешь на диване, я устроюсь на полу. Только не думай, что если у меня нет даже телевизора, то диван обязательно драный и из него торчат пружины. Нормальный диван. Как у всех. Помолчав, добавил: Вот это и расстраивает.
Не знаю почему, только это была ночь, когда я чувствовала себя в полной безопасности. Проведя в душе коммунальной квартиры около получаса, чем вызвала возмущение соседей и смех Макса, я вернулась в комнату и забралась на диван. И, свернувшись на нем клубком, стала смотреть в темноту. На то место, где лежал Макс. И мы не проронили более ни слова. Не знаю, о чем думал он. Наверное, о «Ладье». Я не думала ни о чем. Усталость выдавила желание думать сразу, едва я почувствовала под собой свежую простыню.
Заснула я под мерцание третьего по счету сигаретного огонька Максима.
Его не было. Была записка: «Буду к четырем, никуда не уходи», горячий чайник рядом с ней, чашка, накрытая салфеткой, и банка кофе.
Утро светило в глаза, а часы-будильник на тумбочке показывали начало десятого. В это время я должна была находиться в офисе и шуршать бумагами Горецкого. Вместо этого сижу на диване в комнате моего бывшего любовника и вожу большим пальцем ноги по полу.
Первое, что я сделала, это подошла к двери и проверила замок. Это был обычный замок, запираемый изнутри рукой, а снаружи ключом. Первая тревога ушла. Приняв в опустевшей квартире душ, освежившись и напившись кофе, я села на заправленный диван и стала изучать помещение, которое толком не рассмотрела вчера.
Шкаф у стены, тумбочка у дивана, стол у окна и вешалка у порога, над крошечным холодильником. Сразу припомнился особняк на территории обкомовских дач, две элитные квартиры в центре и несколько машин, которые хозяин чередовал одновременно с костюмами. Например, Макс никогда не позволял себе выехать в город на зеленом «230-м» в синем костюме. Сейчас он ездит на маршрутном такси и живет в убогой келье на окраине города. Не пойму отчего я не мыслила худого мои руки потянулись к шкафу и тумбочке.
Чего в этом мужчине нельзя было убить ни Гурону, ни Ползунову, это педантизм. Носки у него лежали один к одному как в особняке, так и здесь, два костюма были отутюжены, сорочки светились чистотой, туфли блестели.
Тумбочка поразила порядком еще больше. В ней не было ничего, кроме денег. Несколько конвертов, на которых ломаным почерком Макса было написано: «Питание», «Оплата за жилье», «Оплата места на рынке» и «Непредвиденные расходы». Это была самая большая сумма, и она равнялась ста долларам. Интересно, из которого конверта он изымет за вчерашний ужин?
Кажется, «Ладьей» он занялся всерьез. Во всяком случае, спиртного в холодильнике я не обнаружила.
Второй ключ я нашла на полке шкафа. Неужели кто-то мог подумать, что я стану сидеть здесь до четырех? Сунув в карман сто долларов, отложенных квартиросъемщиком на непредвиденные расходы, я вышла из квартиры. Зашла в первый же попавшийся на глаза магазин и купила колготки. Снимая в кабинке платного туалета старые, я поняла, почему Макс с сомнением отнесся к сообщению о том, что мною заинтересовался Ползунов. Если не знать, что старые колготки были сплошными, то их вполне можно было принять за ажурные.