Конечно, абсолютно. Это естественным образом приводит нас к понятию искусственности. К идее о том, что есть нечто искусственное или просто отвлекающее от сюжета либо потому что это не то, что ожидаешь увидеть, либо потому что напоминает, что за камерой стоит человек, принимающий решения.
Что в «Академии Рашмор» действительно важно для меня, так это напряжение между чрезвычайной искусственностью искусством, материей, из которой соткано творчество и настоящими эмоциями, которые испытывают герои. Это напряжение чувствуется на протяжении всего фильма. Оно есть и в «Бутылочной ракете», но мне кажется, что в полную силу оно проявилось выпрыгнуло, встало руки в боки и сказало: «А вот и я!» именно в «Академии Рашмор».
Майкл Чэпмен[6] пришел на один из первых показов. Ему очень понравилось, и он сказал: «Я не понимаю, как вам это удается. Это же Дисней. Как вы это делаете?» Я ответил: «Ну им это нравится». «Как им это может нравиться? Он же перерезает тормоза! Это сюрреализм! Это Годар!» Правда в том, что, когда он перерезает тормоза, это довольно трудно воспринимать как нечто реальное. Знает ли Макс Фишер, как проехать на велосипеде на фабрику, лечь под машину и отсоединить провода? Я не знаю. Это возможно только в кино.
В том же мире, где магнат фактически работает на сталелитейном заводе и сидит в кабинете на сваях.
По-видимому.
Это почти как представление маленького ребенка о магнате.
Может быть и так.
«Я каждый день иду на работу на свою фабрику, где летят искры».
Да, магнат может сказать нечто подобное.
Часто об идеях, которые нравятся мне больше всего, я могу сказать своей команде: «Вот это, то, что происходит тут со светом? Что думаете об этом? Я имею в виду это же похоже на Бунюэля?» Я не знаю, как объяснить, но хочу, чтобы они поняли, какой свет мне нужен. Думаю, это то, что нравится мне больше всего. Когда я читал сценарий, думал: «Это совершеннейшее безумие», но просто поверил, что все получится. Но тогда я не видел в этом никакого смысла.
Полагаю, то, что делает Стивен Спилберг, совпадает с тем, что нравится огромному количеству людей. Но то, что делаю я, по мнению моего агента, не всегда правильно. Но это не важно. Все это очень субъективно, но, когда я оглядываюсь назад и думаю о занавесах в фильме, понимаю, что они мне нравятся, я бы не стал их убирать. Однако все же мой агент прав в том, что многих людей они оттолкнули бы.
У меня есть грандиозная теория, которую я хотел бы озвучить. Я несколько раз смотрел «Академию Рашмор» и сначала обращал внимание в основном на комедийные аспекты, оформление, режиссуру и обычные элементы кино. Но потом, пересмотрев фильм несколько лет спустя вместе с дочкой, которая открывает для себя мир кино, я по-настоящему обратил внимание на чувства. И сейчас, когда я думаю об «Академии Рашмор», у меня перед глазами сразу возникает сцена, в которой Макс Фишер сидит рядом с могилой своей матери и разговаривает с героем Билла Мюррея. И второй момент выражение лица Билла Мюррея, когда он смотрит пьесу о Вьетнаме, совершенно нелепое действо с бензином, взрывами и всем таким. Но он тронут до глубины души.
В фильме много моментов, где чувствуются очень простые, настоящие эмоции. Это широкоэкранное действо, где в каждом кадре одновременно происходит сорок пять разных вещей. Фильм сам по себе смешной, но я вижу связь между тем, что происходит с Максом в фильме, и тем, что происходит с самим фильмом. Мне кажется, что фильм отражает внутренний путь, который проделывает главный герой, в том смысле, что мальчик пытается контролировать то, что не поддается контролю.
Это одна из моих любимых теорий о твоем творчестве о попытках контролировать то, что невозможно. Перед нами ребенок, который лишился матери в раннем детстве, и чем он занят? Он строит мир за миром, и каждый из них придуман им самим. Он контролирует каждую деталь, независимо от того, насколько она мала: людей, декорации, все. Ребенок, потерявший мать, дает жизнь новому снова и снова.
Хм
И сцена, в которой он сидит у могилы матери, объясняет, почему он такой. Изменения, которые с ним происходят, то, что позволяет ему немного вырасти, это те же самые детская решительность, мечтательность и страсть все контролировать. Однако он использует свою пьесу, чтобы соединить двух людей и преподнести дар тем, кто действительно стали его наставниками.
Хм
В каком-то смысле они почти как его родители.
Мне нравится эта теория. И конечно же, единственная причина, почему его пьеса о Вьетнаме, это герой Билла Мюррея.
Конечно. Макс же не просто берет все из головы. В своем творчестве он использует вещи, происходящие в реальном мире.
На его пишущей машинке есть надпись сообщение от матери: «Браво, Макс! С любовью, мама». Это единственная отсылка к ней. Единственная вещь его матери, которую мы показали.
Она подарила ему эту машинку.
Да, подарила. Она считала, что писать его призвание.
Думаю, я пытался понять, каков риск снимать в стиле, очень продуманном и актуальном, где так ярко заявляет о себе личность самого режиссера.
Хм
Это восходит к «Песни дороги» и другим подобным фильмам. Существует два мнения на этот счет. Первое нужно всеми силами избегать того, что отвлекает зрителей от сюжета. Когда ты делаешь что-то, что отвлекает людей от самого фильма, это плохо, это противоречит драматизму, эмоциям. Второе: «Кому вообще до этого есть дело? Это представление, шоу. Суть заключается в его ритме, музыке, изображении. И это точно такое же кино». Твои фильмы расположены где-то посередине.
Знаешь, если посмотреть фильмы Феллини, у него есть эта прогрессия. Самые ранние его фильмы своего рода неореализм. Но затем в каждой новой картине ты видишь все больше и больше Феллини, а потом появляется «Рим». Знаешь, не думаю, что в «Риме» есть какая-либо история. «Рим» это просто прогулка по городу вместе с ним, и это полностью его изобретение.
Мне нравится писать фильмы, описывать характеры персонажей и создавать истории. Но как зритель я никогда не сопротивлялся тем, кто изобретает все с нуля. Как Терри Гиллиам, например.
Ты уже сам привел мне целых два примера людей из киноиндустрии, которые выражали некоторое беспокойство по поводу такого рода идей, видя их в твоих фильмах. «Ты уверен, что это хорошая идея, Уэс?» или «Не могу поверить, что это сошло тебе с рук».
Не обязательно читать множество отзывов, чтобы найти людей, которые терпеть не могут то, что я делаю именно по этим причинам. Возможно, они еще больше возненавидели бы мои фильмы, если бы я убрал из них то, что им так не нравится. Но вообще что я могу поделать? Я не читаю мысли и просто делаю то, что хочется. И то, что я делаю, тесно связано с тем, что мне нравится в фильмах.
«Академия Рашмор» еще один твой первый фильм. Первый в том смысле, что именно в нем тема смерти начинает прослеживаться от начала и до конца. В нем есть мистер Блюм, ветеран войны во Вьетнаме, мисс Кросс, потерявшая мужа, Макс, лишившийся матери. И смерть, как мне кажется, по-настоящему связывает этих трех людей, хоть они и не говорят о ней. Как будто они нашли друг друга, как будто между ними есть некая связь.
Верно.
И Макс, я думаю, испытывает влечение к мисс Кросс как к матери, а не как просто к горячей учительнице.
Хм
Также дело в том, что подвигло ее покойного мужа заняться подводными исследованиями, и что она, вероятно, разглядела в Максе. Я чувствую, что такая связь тоже существует. Но идея смерти как палки в колесе, как нарушения плана в следующих трех фильмах приобретает все большее значение.
Думаю, так и есть.
Если слишком много размышлять о смерти, она перестает быть комедией. Или как обычно говорят?
Хм
Или становится черной комедией, что уже совсем другое дело. И все же мне не кажется, что эти аспекты в твоем фильме можно считать комическими.
Знаешь, в черной комедии обычно смеются над смертью, но ты не делаешь этого.
Я даже не припомню, чтобы мне хотелось этим заниматься. Знаешь, я читал несколько дневников Роальда Даля и наткнулся на следующий заголовок: «Идея для истории о неверном муже». Далее шло ее описание, целая история. У меня никогда не было ничего подобного. Нет способности к этому. Каждый мой фильм это сосредоточение информации о персонажах, о том, кто они такие, что собой представляет их мир, и постепенного рассказа о том, что с ними происходит.
То есть сюжет для тебя стоит на втором месте или даже на третьем.
Или не является сюжетом в классическом понимании. Его части просто собираются вместе, и по-хорошему я никогда не рассматривал их как единое целое. В «Академии Рашмор» смерть будто украдкой подбиралась с трех разных сторон, пока в какой-то момент я не показал еще не смонтированную версию другу, и он сказал: «Слишком грустный фильм».