Местную армию возглавлял Муссо Ра. Считал себя выше пиратов и урваната, так как ходили легенды, что он был сыном Муссолини и Ра. Диктатор и Бог. Его здесь именно так и воспринимали, вот что делают легенды. Когда по улице шли солдаты Муссо, люди так и говорили:
« Смотри, муссорские идут, давай не говорить так громко о своих желаниях!»
Особого выбора в Урванине не было: что дали, за то и голосуй. Я всегда поддерживал Либеральную партию. Они никогда не баллотировались в советы и урванаты. Их лидер так и говорил: «Живите как хотите, всем похрен!», это был их главный слоган и самый правдивый из всех, что тогда были. Лидером у них был Мойша Анди. Этот еврей решил переехать в Урванину, чтоб, как и подобает еврею, урвать кусок, ему не принадлежащий. Но после он познакомился с приезжими буддистами и понял, что урвать без последствий не получится. Тогда он основал Либеральную партию, у которой был только слоган: «Живите как хотите, всем похрен!», и миллионы сторонников, не имеющих возможности отдать свой голос за либерала Мойшу, так как он понимал всю красоту политики и не смел допускать, чтоб его жизнь была связана с этими урвышами. Да кому понравится такой мир?
Сегодня проснулся с одной короткой мыслью: дни летят. Не ясно было, они летят мимо меня или просто с такой бешеной скоростью, что меня в этих днях начало укачивать. Я пошел попить воды, оделся и уехал гулять по городу. Обычно я никогда так не делаю. Но эта мысль заставила выйти наружу, наверное, я хотел посмотреть, как именно летят эти дни и как они пролетают у других. Ничего нового для себя я не увидел. Но весь мой день забрала одна мысль, одна единственная. Лежал ты на своем диване, спал, а когда только проснулся, только открыл глаза, первая полученная тобой информация пришла в виде мысли «Дни летят». Откуда она взялась? Кто мне ее прислал? Может, Случайность? И дело даже не в ее происхождении, а в ее силе. Именно она заставила меня встать и выйти в город, который я не люблю. Именно маленькая мысль изменила мой день, мой день изменил меня, я изменил все вокруг. А когда говоришь кому-то: «правильно мысли», то они смеются и говорят, что не мысли поднимают их с кровати и меняют мир. Гуляя по холодным улицам, я начал вспоминать, как пришла ко мне Алиса. Она как короткая мысль: пришла и разбудила меня, заставив делать вещи, которых я не делал до этого.
Мы познакомились, когда она была совсем маленькая. Она зашла взять книгу Ес Сои, мы его любили за его грусть и тошнотную сладость. Посмотрев друг на друга, стало ясно мы не особо хотим возвращаться в мир пиратской музыки и просроченных молитв. Алиса всегда была умнее и где-то нашла статью про совместные астральные сны. Мы уснули на 4 года. В мире, в который мы с Алисой ушли, не было времени, наших физических тел там тоже не было. Только квадратик, через который воспринималась среда, реальность. В него можно было запихнуть все, что захочешь, все, что представишь, появлялось в том мире. Казалось бы, мы попали в мир, где можно было осуществить все желания и мечты, но на самом деле намного сложнее знать, чего ты хочешь, чем осуществить это. Не могу сказать, что там я был счастлив, но скучать нам точно не приходилось. За четыре года мы так и не узнали, чего же мы хотим на самом деле.
Это все, что происходило во мне самом. Внешняя сторона этой истории была куда скучнее. Битые чашки, крики, признания в любви и кошачья шерсть на моих куртках.
Мне очень не хватает ее. Не ее, как человека, который был всегда рядом, а как самого смелого человека, который был рядом. Здесь меня все называют фантазером, мечтателем, когда я рассказываю то, о чем думаю на самом деле. После этих слов я перестаю говорить так, как бы это сказал я, а говорю так, как меня поймут. Очень сложно любить все вокруг, когда нет того места, куда можно было прийти и остаться в нем понятым. Такое место мы с Алисой называли домом. Это не какое-то конкретное место, у которого есть адрес и соседи. Это собирательный образ дома, где любят, понимают и не дают уйти. И самое главное нет причин для смерти той твоей сущности, которую ты воспитывал в себе с детства и берег от мира, чтоб не разрушить в ней самое святое. В наше время квадратные метры и стены мало кого волнуют. Сегодня дом это отсутствие одиночества при том, что не нужно ломать Себя.
Я не видел Алису уже несколько месяцев. Она ушла, чтоб осуществить свои мечты, чтоб использовать тот опыт, полученный за четыре года пребывания в каком-то сне. Она все-таки переехала в Ки-вэй и уже там пыталась найти свое место. Я не так быстро адаптируюсь, но уже все хорошо. Реальность не пугает, никого мне не надо и ничего. Я тоже переехал в Ки-вэй, но немного позже Алисы. Ощущения счастья и абсолютной свободы, которые я впервые ощутил во сне, всегда сопровождали меня. Все было достигнуто.
Я не видел Алису уже несколько месяцев. Она ушла, чтоб осуществить свои мечты, чтоб использовать тот опыт, полученный за четыре года пребывания в каком-то сне. Она все-таки переехала в Ки-вэй и уже там пыталась найти свое место. Я не так быстро адаптируюсь, но уже все хорошо. Реальность не пугает, никого мне не надо и ничего. Я тоже переехал в Ки-вэй, но немного позже Алисы. Ощущения счастья и абсолютной свободы, которые я впервые ощутил во сне, всегда сопровождали меня. Все было достигнуто.
Спасибо тебе, Алиса, за это прекрасное путешествие.
Таня. «Мечтателям»
Как будто кто-то дернул молнию и дрянная сверчковая тишина заводи поделилась надвое этим железным грохотом поезд до полуночи мчится с востока по левую сторону железнодорожного полотна вспыхнул закатный лес. Таким жарким румянцем, от него будто прикуривает матрос-солнце в тельняшке из облаков и выдыхая, густым туманом кутает макушки высоковольтных вышек. А справа высокий мост, и под мостом дети мальчик и девочка. Маленький ювелир, Он бьет палкой по мутной камышовой лужице и брызги взлетают в ввысь, прозрачные, как алмаз. Он знает свое дело, мокрые тапочки, удар хлесткий и укусы комаров А девочка смотрит на мчащуюся железную громадину, задумчиво, как гипноз и придумывает куда, откуда и кто есть всего треть секунды на одно окно, и на одну историю. А в руках у девочки тоже палка, а под ногами лужица, но ей это больше не интересно
* * *Город в оранжевой пижаме заводит гирлянды по щелчку пальцев, поджигает сигарету и дымит над остывающим воздухом. Магистрали, пронизывающие его с головы до ног, замедляют свой бег
Бархатная коробка кукольный театр, занавес цвета крови. Время начать спектакль, время выпустить на волю музыкантов из крохотных комнат с видом на площадь, старушек с полевыми цветами, мужчин, спешащих на свидания и женщин, опаздывающих нарочно
Любимая игра твоя, Город дергать за ниточки, наклонять плоскости, сливать в отбой, держать в рукаве. Чтобы забавлять себя так, электричкой по кругу, где везут с дачи клубнику или с рыбалки шутки. Эти пусть спрыгнут на следующей, сорвать цветов, в реку нырнуть с разбегу. А те двое устроят драку «слушай, выйдем давай! Да пошел ты, старый мудак». Кому романтика, кому пьяная драка. Бешенный у тебя ритм сердца, мой город. Беспокоен нрав твой. Когда бросает из крайности в крайность, я в тебя влюбляюсь и не влюбляюсь от мраморных колонн до обоссанных подворотен. От портвейна до пти шабли. Ты грубый, без фильтра, аммиак, порох и СО2. Но мне рассказали, серьезно, что, когда ветер с юга, ты будто бы пахнешь акацией и влагой с плавней. Поешь градом по крыше, сквозь тюль даришь стенам свет. Разный всегда, и музыка и твои стихи и что кричат утренние заголовки ночью уже неправда. И не пора читать сказки, видеть сны, пока твои игрушки не разбежались обратно по квартиркам-коробочкам пока ты не выдумал для них новые игры
***Мы гуляли по Андреевскому спуску, смотрели картины. И я решительно отказала сама себе считать, как прежде, что художник орудует исключительно краской и кисточкой. Да, попадая в цвет и пропорции. Сложно, но в принципе можно научиться. Но вряд ли ты станешь художником Нужно большее уметь взламывать замки и проникать на чердаки памяти, доставать оттуда коробку с воспоминаниями, сдувать пыль и тянуть за тесьму, высвобождая из бежевого картона искрящуюся магму тонких чувств. Вот в чем секрет.
Тебе ведь знакомо это чувство? Когда кто-то другой писал картину, а ты видишь в ней свое! Свет такой, каким он был тогда, среди лавандовых полей и хвойного редколесья. Где терпкий аромат расплавленной на жаре еловой смолы смешивался с эфиром лаванды, а окна домиков бликовали, поцелованные предзакатным солнцем.
Так вот художник знает это наперед тебя и меня. И он знает, что цвет лаванды, так же, как и ее аромат, густой и маслянистый, а волны прозрачные что вечером море в дымке от пляжных костров А рыболовное судно почти померкло в сумеречном тумане в ожидании нового заката, когда очертания снова обретут контраст
И где бы ты ни родился, где бы ни прошло твое детство и какой бы город ни угадывался в печатных буквах билета сегодня это с тобой. Твое сердце это дорожная карта. Кажется, детали запомнить невозможно, но стоит мне взглянуть на эти картины, и я снова там, где лавандовые кусты царапают лодыжки, там, где я бегу через хвойный лес к морю, чтобы бросить еловые шишки в костер