Но не успела она взобраться на табурет кассира, как пред ней возникла худая женщина в черных перчатках и с очками в стальной оправе на носу: она многозначительно вытянула указательный палец и воскликнула:
Хорошенько поразмысли, девушка!
Алиса поразмыслила.
Осознаете ли вы, воскликнула черно-стальная леди, что занимая это место, вы уже сегодня обречете добрую сотню людей на физические страдания сродни агонии, а их души на погибель?!
О нет! в ужасе вскричала Алиса. Но как бы я могла сделать это?
Ром! наставительно изрекла леди. Этот демон ром! Знаете ли вы, почему столько людей гибнет, когда начинается пожар в театре? Все дело в леденцах с ликером, в которых засел сам дьявол. Наши светские женщины, находясь в театре, чудовищно пьянеют от этих сластей, содержащих ром. Когда начинается пожар, они просто не в состоянии спастись. Кондитерские магазины это настоящие спиртовые заводы, основанные дьяволом. Способствуя продаже этих коварно действующих конфет, вы способствуете разрушению тел и погибели душ человеческих, а кроме того и наполнению тюрем, психиатрических больниц и богаделен. Хорошенько поразмыслите, девушка, прежде чем коснуться денег, за которые продаются леденцы с ликером!
О боже! растерялась Алиса. Я и не знала, что в леденцах с ликером есть ром. Но должна же я иметь какие-то средства к существованию! Что мне делать?!
Откажитесь от места, сказала леди, и идите со мной. Я скажу вам, что делать.
Алиса сообщила владельцу кондитерской, что передумала, надела свое пальто и вышла вместе с леди на улицу, где стоял превосходный легкий двухместный экипаж.
Поищите какую-нибудь другую работу, сказала черно-стальная леди, тем самым вы поможете сокрушить гидроголового демона ром.
Затем она села в поджидавший ее экипаж и удалилась.
«Похоже, все опять так складывается, что мне следует разыскать господина Оттера, печально подумала Алиса и уныло побрела по улице. Как жаль, что пришлось отказаться от места: мне бы так хотелось устроить свою жизнь, не прибегая к чьей бы то ни было помощи».
Вблизи Четырнадцатой улицы Алиса увидела плакат, приколотый к двери, который гласил: «Срочно требуются пятьдесят девушек для пошива театральных костюмов. Оплата высокая».
Алиса уже собиралась войти, как вдруг некий представительный мужчина в черном удержал ее за руку.
Милая девушка, сказал он, я умоляю вас не входить в гардеробную дьявола!
Батюшки! воскликнула Алиса в некотором раздражении. Похоже, дьявол наложил свою лапу на весь бизнес в Нью-Йорке! Здесь-то что плохого?
Именно здесь, молвил мужчина в черном, изготовляются пышные одежды Сатаны, или, иными словами, театральные костюмы. Станете ли вы подвергать опасности свою душу, собственноручно способствуя небогоугодному делу? Знаете ли вы, моя милая девушка, к чему ведет этот театр? Знаете ли, куда отправляются актеры и актрисы, когда театральный занавес опускается за ними в последний раз?
Ну конечно знаю, сказала Алиса. Они идут в варьете. Вы считаете безнравственным для меня заработать немного денег на жизнь пошивом театральных костюмов? Но мне просто необходимо срочно куда-нибудь устроиться.
О, эти злачные места! воскликнул почтенный джентльмен, воздевая руки. Умоляю вас, дитя мое, уходите прочь от этой обители греха и порока!
Но каким же образом мне заработать на жизнь? вопросила Алиса. Бог с ними, с этими театральными костюмами: я не стану их шить, коль это, по-вашему, столь небогоугодное дело; но мне необходимо устроиться куда-нибудь!
Господь позаботится о тебе! изрек импозантный незнакомец. В подвальном этаже табачного магазинчика, что рядом с церковью, работает воскресная школа. Мир вам! Аминь! Прощайте!
Алиса пошла своей дорогой. Вскоре она оказалась в городском квартале, забитом фабриками. На большом кирпичном здании золотилась вывеска: «Поузи и Триммер. Искусственные цветы», а под ней болтался холст с наспех выведенными на нем словами: «Требуются пятьсот девушек для обучения профессии. Хорошая зарплата с самого начала. Обращаться этажом выше».
Алиса направилась к двери, возле которой стояли группками два-три десятка девушек. Одна из них, весьма внушительных размеров и в натянутой чуть ли не на глаза черной соломенной шляпке, преградила Алисе путь.
А ну-ка скажи, потребовала она, ты идешь наниматься на работу?
Да, кивнула та.
Не делай этого, сказала девушка. Я председатель нашего Комитета штрейкбрехеров. Нам, четыремстам девушкам, объявили локаут, потому что мы потребовали пятьдесят центов еженедельной прибавки, воды со льдом и чтобы мастер сбрил свои усы. Ты слишком хорошо выглядишь, чтобы быть штрейкбрехером. Так что будь добра помочь нам: поищи работу где-нибудь в другом месте. Или предпочтешь фингал под глазом?
Поищу где-нибудь еще, не замедлила определиться с выбором Алиса.
И она обреченно побрела в восточном направлении, на Бродвей, где сердце ее вдруг бешено заколотилось, ибо глазам предстала вывеска: «Фокс и Оттер», красующаяся на фасаде высокого здания. Словно бы некий незримый гид вывел Алису к цели, как ни плутала она, сбиваясь с пути истинного, в своих бесплодных поисках работы.
Алиса вошла в магазин, назвала себя, и передала господину Оттеру через клерка письмо, которое он написал ее отцу. Алису тут же провели в его личный кабинет.
Как только Алиса вошла, господин Оттер поднялся из-за стола и приветливо улыбаясь взял ее за руки. Это был вежливый, хорошо одетый, начинающий лысеть и обретать дородность человек средних лет с сияющими глазами за вставленными в золотую оправу стеклышками очков.
Отлично-отлично, так вот, значит, какова маленькая дочка Витти? Ваш отец был одним из самых ценных и производительных работников в нашей фирме. Он ничего не оставил? Я уверен, что у нас имеется вакансия: нам нужна модель. О, это легкая работа легче не бывает!
Господин Оттер позвонил. Длинноносый клерк просунул голову в полуоткрытую дверь.
Пришлите мисс Хокинз, распорядился господин Оттер.
Мисс Хокинз вошла в кабинет.
Мисс Хокинз, сказал господин Оттер, принесите для примерки на мисс Битти одну из тех русских соболиных шуб и давайте подумаем одну из тех последних моделей шляпок из черного тюля с белыми тульями.
Алиса стояла перед зеркалом в полный рост, щеки ее пылали, дыхание участилось. Глаза лучились, как две звезды. Она была прекрасна! Увы, она была прекрасна.
Я бы хотел закончить рассказ на этом месте. Черт возьми! Я закончу его! Но нет, он не закончился на этом. Я не сочинял его. Я только пересказываю.
Я хотел бы воздать должное и мудрому полисмену, и даме, которая спасает девушек от агентов по найму, и даме-прогибиционисту, пытающейся истребить конфеты с ликером, и небесному лоцману, возражающему против пошива костюмов для актеров (но есть ведь и другие люди!), и тем тысячам добрых людей, которые всегда на страже и оберегают молодых людей от ловушек большого города; и закончить указанием на то, как все они своими действиями способствовали тому, чтобы Алиса добралась-таки до благодетеля своего отца, который стал ее другом и спасителем от бедности. И таким образом история странствий Алисы закончилась бы, как ей и следует согласно стародавним канонам жанра. Я бы так и сделал. Но вынужден в двух словах сказать о том, что последовало далее.
Пока Алиса любовалась собой в зеркале, господин Оттер подошел к телефону и набрал некий номер. Не спрашивайте меня, что это за номер.
Оскар, сказал он, я хочу, чтобы ты зарезервировал для меня тот же столик сегодня вечером... Что? Ну тот, в мавританском зале, слева от цветника... Да, два. ... Да, той же марки, что обычно, и иоганнисбергер[3] восемьдесят пятого года к жаркому. Если не обеспечишь требуемую температуру, сверну тебе шею... Нет, не с ней... Правда не с ней... С другой, ты ее не видел: красотка, Оскар, настоящая красотка!
Усталый и утомленный читатель, если не возражаете, я закончу парафразом несколько слов, которые, как вы вспомните, были начертаны им тем, не сняв перед которым шляпу вы будете стоят с тыквой на плечах вместо головы. Да-да, сударь, с тыквой.
Затеряны, Ваше Превосходительство. Затеряны Ассоциации и Общества. Затеряны священники всякого толка, истинные и мнимые. Затеряны Реформаторы и Законодатели, рожденные с божественным состраданием в ваших сердцах, но с почитанием звонкой монеты в ваших душах. И затеряны таким образом вокруг нас каждый день.
Примечания
1
«Грэнд-Сентрал» название железнодорожной станции в Нью-Йорке.
2
Готхэм шутливое название Нью-Йорка.
3
Иоганнисбергер сухое белое рейнское вино.