Я вынул четыре штуки и вставил их в подсвечник. Свечи никак не хотели стоять ровно, поэтому я подоткнул их фольгой я видел, папа всегда так делал. Я зажёг свечи и отступил на несколько шагов назад.
Пусть свечи белые, а не сиреневые, в остальном всё было как раньше. Во мне вспыхнул маленький огонёк радости. Теперь и у нас наступил настоящий адвент!
И тут вошёл папа. Он прошёл к кофеварке подлить себе кофе и явно не заметил подсвечника на столе.
Я кашлянул.
Ой, сказал папа, ты простудился?
Да нет.
Ты шарф не забываешь надевать?
Он налил себе полчашки кофе и собрался было идти обратно в гостиную. Я опять кашлянул, уже погромче.
Папа остановился и посмотрел на меня.
С тобой всё в порядке?
Свечей на столе он так и не заметил. Мой прежний папа сразу бы увидел. Он всегда сразу всё замечал, особенно мои проделки. Но этот клон будто спит на ходу! Пожалуй, он вообще не заслуживает того, что я украсил кухню к адвенту.
Я сглотнул.
Я украсил кухню, пробормотал я и кивнул на подсвечник на столе.
О! произнёс папа. Смотри-ка ты!
Да, сказал я. Посмотри!
Где ты его нашёл?
В подвале, в кладовке.
Вот как. Он вздохнул. Уже три свечи, да
А завтра зажжём четвёртую, произнёс я.
Как быстро летит время.
Да, сказал я.
Сам, значит, решил
Ну вы же забыли.
Да, пожалуй, что так.
Так что я решил сам, подтвердил я. Я его отчистил, как ты обычно делаешь.
Хорошо, одобрил папа. Молодец, Юлиан!
Было не похоже, что он говорил искренне, поскольку взгляд его по-прежнему был каким-то отстранённым. Он потрепал меня по волосам, взял чашку и ушёл обратно в гостиную.
А я остался на кухне. Один. С четырьмя свечами на столе. Теперь мне казалось, что свечи тоже выглядят грустными и одинокими. И они не того цвета. Я поскорее их задул. В воздухе остался висеть голубой дымок. Отвратительно. «Идиотские свечи, подумал я. Идиотский адвент».
Я поднялся к себе в комнату и громко захлопнул за собой дверь, но этого наверняка никто не услышал. Я шмякнулся на кровать и зарылся лицом в подушку. Я пролежал так, уткнувшись в неё, пока мне не пришлось приподняться, чтобы вдохнуть. «Думай о хорошем, Юлиан, сказал я себе. О чём-нибудь хорошем».
Обычно, когда мне надо было подумать о хорошем, я думал о сочельнике. Но сейчас это было бесполезно.
Похоже, Рождество у нас дома отменяется.
И тогда я вспомнил Хедвиг. Её ласковое лицо, улыбку. Я попытался вспомнить, как звучит её смех, добрый и безудержный.
Это помогло.
«Хедвиг, думал я, она была так добра ко мне».
Пора и мне проявить к ней доброту. По-настоящему её порадовать.
И я понял я точно знаю, что нужно сделать.
Я встал с кровати, подошёл к письменному столу и взял копилку. Если я потороплюсь, то точно успею до закрытия магазина.
Глава 8
Доброе утро! крикнул я, влетая в прихожую Хедвиг.
Было всего девять, но я не мог больше откладывать. Я купил подарок Хедвиг вечером накануне и с тех пор не мог дождаться встречи с ней.
Хедвиг смотрела на меня с удивлением.
А ты ранняя пташка, сказала она. Ты такой красный! Бежал, что ли?
Да нет, соврал я. Ну не всю дорогу.
Я не мог сдержать улыбки. От ожидания у меня внутри всё кипело.
Я поскорее сбросил куртку и ботинки. Хедвиг была явно заинтригована. В доме стояла тишина. Я открыл рюкзак и достал подарок, упакованный в синюю бумагу с розовыми цветочками. Я попросил продавщицу найти обычную бумагу, не рождественскую не хотел, чтобы на ней были всякие там Юлениссе. Ведь мой подарок не имел никакого отношения к Рождеству.
Это мне? спросила Хедвиг.
Она выглядела такой удивлённой, что я рассмеялся.
Ага, тебе!
Но ведь Рождество ещё не наступило.
А это не рождественский подарок, сказал я. Ну бери!
Мне пришлось сунуть подарок ей прямо в руки, чтобы она наконец взяла его.
Хедвиг вертела подарок в руках и разглядывала его, потом потрясла и осторожно сжала.
Он небольшой, наконец проговорила она.
Ага.
И мягкий. Некоторые говорят, что мягкие на ощупь подарки скучные, но я с этим не согласна. Подарки скучными не бывают. В этом вся прелесть подарков. Ведь они в упаковке, а это само по себе уже интересно. Только когда развернёшь, поймёшь, скучный подарок или нет. Поэтому, пока ты его не распаковал, говорить, что мягкие на ощупь подарки скучные, неправильно. Я так считаю.
Он небольшой, наконец проговорила она.
Ага.
И мягкий. Некоторые говорят, что мягкие на ощупь подарки скучные, но я с этим не согласна. Подарки скучными не бывают. В этом вся прелесть подарков. Ведь они в упаковке, а это само по себе уже интересно. Только когда развернёшь, поймёшь, скучный подарок или нет. Поэтому, пока ты его не распаковал, говорить, что мягкие на ощупь подарки скучные, неправильно. Я так считаю.
Да, сказал я. Пожалуй, ты права.
И бумага такая красивая!
Ну, давай, открывай! воскликнул я.
Хорошо.
Но Хедвиг так и осталась стоять, рассматривая подарок. Потом она подняла на меня глаза.
Как интересно!
Так открывай давай!
Но ведь, когда я открою, я узнаю, что внутри.
В этом весь и смысл, доложу тебе.
Но тогда будет уже не так интересно.
И что теперь?
Ну как ты не понимаешь! Когда интересно, это же так здорово! Это как кататься на коньках, делать один пируэт за другим, пока голова не закружится. Тогда сердце в пируэте замирает, а это такое чудесное чувство! Понимаешь, что я имею в виду?
Хм кажется, да. Немного.
«Пируэты, сердце замирает, чудесное чувство» Только Хедвиг умела говорить об обычных вещах совершенно необычно. Я никогда не встречал никого на неё похожего. Никого даже отдалённо напоминавшего её.
Ну не тяни. Подарок давно уже пора открыть, сказал я и улыбнулся.
Да, ты прав, согласилась Хедвиг, на самом деле есть предел, сколько пируэтов сердце можешь сделать за один раз.
Мы пошли в зелёную гостиную. Хедвиг положила подарок на стол, и мы сели на диван.
Сначала Хедвиг развязала узелок на ленточке. Не знаю, как ты, а я, когда открываю подарки, просто срываю ленту и выбрасываю её. Или разрезаю ножницами, если она не снимается. Но потом всё равно выбрасываю. А Хедвиг подцепила ногтем узелок, развязала его, осторожно сняла ленту, распрямила, аккуратно свернула и положила рядом. Потом принялась за упаковку: не спеша отлепила один за другим все кусочки скотча, посидела-посмотрела на бумагу, глубоко вдохнула и развернула подарок.
По-моему, Хедвиг не сразу поняла, что это, потому что она сдвинула брови и склонила голову набок. Потом взяла комок красной ткани и встряхнула.
Купальник!
У них были ещё чёрные и синие, но я заметил, что ты любишь красный цвет, поэтому выбрал этот.
Юлиан!
Всё её лицо улыбалось.
Огромное-преогромное спасибо!
Хедвиг крепко обняла меня. Я тоже обнял её и почувствовал, что и моё сердце замерло в пируэте. Не припомню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь так радовался моему подарку. Не зря я почти полностью опустошил свою копилку!
Мы расцепили объятия. Хедвиг положила купальник на колени. Она сидела и смотрела на него.
Ну что, готова? спросил я.
К чему?
Как к чему? Учиться плавать!
Что?
Я решил научить тебя плавать. Я же для этого купил купальник.
Сегодня? Сейчас?
А почему нет? Бассейн сегодня работает.
Хедвиг засмеялась.
И вправду, почему нет?
Пока Хедвиг собирала вещи, я вышел в сад. Я-то собрался заранее полотенце, плавки и шампунь лежали в рюкзаке. Я ходил в бассейн всего два дня назад, в пятницу, а казалось, будто это было давным-давно, по меньшей мере неделю назад. Так странно. Может, это оттого, что я встретил Хедвиг. Мы знакомы всего два дня, а кажется, будто знаем друг друга целую вечность.
Я подошёл к нашей снежной сестрёнке, снял варежку и положил руку ей на плечо. Со вчерашнего дня похолодало, и сестрёнка заледенела. Если холода подержатся, она ещё долго простоит в целости и сохранности. Я стряхнул с неё напáдавший за ночь снег.
И вдруг я услышал скрип калитки. Кто-то открыл её и вошёл в сад. Я выглянул из-за сестрёнки и сразу узнал его. Это был он. Старик.
Он сделал несколько шагов в сад. На лёгком свежем снегу шагов было почти не слышно. Вот и сегодня он шёл медленно, будто никак не мог решить, идти ему дальше или повернуть назад.
Он сунул руку в карман, порылся там. Что-то звякнуло, и старик вытащил большую связку ключей. Он выбрал один, огроменный, ржавый, старинный.
С ключом в руке старик сделал ещё пару шагов, но снова остановился, поднял голову и осмотрелся вокруг.
Я нырнул за сестрёнку и притаился. Здесь он меня точно не заметит. И тут я увидел, что от моего дыхания поднимается пар. Что, если старик увидит!