Мечту проповедовать среди местного населения пришлось на время оставить и служить только для своих соотечественников при консульстве. Но молодой иеромонах не терял времени даром. Он решил изучить труднейший японский язык и хорошо узнать новую страну ее историю, культуру, верования.
А как? Русских учебников японского языка не было. А сами японцы не решались давать ему уроки. Наконец, один смельчак нашелся. Однако усердие русского ученика было столь велико, что пришлось искать для занятий еще и второго учителя. Так стали поочередно ходить к отца Николаю два, а потом и три преподавателя.
По 14 часов в сутки занимался отец Николай! Кроме того, он много читал о Японии, стараясь понять душу этого народа. Целых 8 лет ушло на учение! Зато результат был великолепен: отец Николай свободно заговорил по-японски. Когда позже, в 1907 году, архиепископу Николаю в Токио перед тысячной японской аудиторией пришлось выступить с двухчасовой речью, в которой он использовал типично японские обороты, примеры и сравнения, публика несколько раз прерывала его выступление долгими рукоплесканиями. А газеты написали, что владыка Николай знает Японию лучше самих японцев.
Но вернемся к началу. Когда языковая стена между русским пастырем и японцами рухнула, оказалось, что за ней стоит еще одна та, что «сложена» из японских, совершенно отличных от наших, традиций и обычаев.
Что русскому хорошо, то японцу не очень
То, что в одной культуре считается хорошим и правильным, в другой может быть совершенно неприемлемым и наоборот. Здесь уже требуется не просто понимать чуждый язык, но и делать выбор: ты либо самурай, либо христианин. Быть сразу и тем и другим невозможно. Стена культурных несоответствий (культурной «непереводимости») вставала на каждом шагу.
Вот, скажем, обряд похорон. Японцы, с их буддистским культом предков, обставляют похороны весьма торжественно и пышно: с роскошной гробницей, с флагами, с особыми фонарями на шестах. Так торжественно у нас в России совершается только перенесение мощей святого. И вот православные японцы стали жаловаться русским священникам, что соплеменники презирают их христианский похоронный обряд, говорят им: «Вы отправляете своих покойников точно какой товар».
Патриарх Сергий (Страгородский), в одной из своих книг вспоминал:
«Я посоветовал им устроить хорошие носилки с украшениями, с сенью, обещал похлопотать в Токио, чтобы их катехизатору разрешили в таких случаях надевать стихарь. В России, может быть, такие заботы показались бы суетными, здесь же вопрос о похоронах совсем не пустой вопрос: многие будут судить о вере по тому, как верующие относятся к своим умершим, тем более что почти только в похоронах та или другая вера и выступает открыто перед глазами неверующих».
А вот другой пример, связанный уже с венчанием. Патриарх Сергий пишет:
«Много хлопот доставил обычай взаимного поцелуя; долго пришлось толковать новобрачным, как нужно сложить губы, что с ними делать; и священник, и катехизатор, сложив и вытянув губы, пресерьезно держали молодых за затылки и старались свести их лица для поцелуя, а молодые, не понимая, чего от них хотят, наивно пятились один от другого. У японцев ведь нет поцелуев, даже родители не целуют своих детей».
Владыке Николаю приходилось учитывать все эти и другие подобные различия в культуре двух народов для того, чтобы не дать им стать преградой между ним и японцами. Поэтому во время Пасхи, например, святитель Николай христосовался со своей японской паствой по-японски: даря каждому расписанное пасхальное яйцо, он прибавлял к этому вместо обычного троекратного поцелуя ряд особых церемониальных японских поклонов.
И так было во всем. Владыка не ломал национальные обычаи, а уважительно относился к ним. И японцы ценили это. Они любили своего владыку, почитали его как святого, во всех трудностях были рядом, оставались верными ему. Но все это было потом
Первый успех
А начало было очень трудным. Первым обращенным в христианство оказался не кто иной, как ярый его противник, служитель языческого культа по имени Такума Савабе.
Отец Николай встретился с ним у своего русского друга, консула. Савабе давал уроки фехтования его сыну. Савабе по натуре был весьма вспыльчив. Однажды он в пылу спора с отцом Николаем готов уже был кинуться на него с мечом.
Отец Николай встретился с ним у своего русского друга, консула. Савабе давал уроки фехтования его сыну. Савабе по натуре был весьма вспыльчив. Однажды он в пылу спора с отцом Николаем готов уже был кинуться на него с мечом.
Вас, иностранцев, нужно всех перебить, вы заритесь на нашу землю, а ты своей проповедью больше всех наносишь вреда Японии! кричал Савабе.
Отец Николай чудом уцелел тогда. В конце концов Савабе согласился выслушать отца Николая.
Только из твоей проповеди ничего не выйдет! предупредил он.
И вот отец Николай стал вдохновенно говорить ему о Боге, о душе, о ее безсмертии. Жрец слушал, скрестив руки на груди. Постепенно злоба на его лице стала сменяться интересом. Затем он достал тетрадь и стал записывать. Уходя, он сказал, что придет послушать еще. Так и стал регулярно приходить. Вскоре владыка писал в Россию: «Ходит ко мне один жрец древней религии изучать нашу веру. Если не охладеет и не погибнет от смертной казни, от него можно ожидать многого».
Шло время, и вот, наконец, в письме от 20 апреля 1865 года отец Николай радостно сообщил:
«Жрец с нетерпением ждет от меня крещения: единственная цель его жизни теперь послужить отечеству распространением христианства».
Напомним, что все это происходило тайно, в условиях строжайшей конспирации. Савабе продолжал служить в своей кумирне (языческой молельне). При этом он читал Евангелие, а для отвода глаз по ходу службы мерно постукивал в барабан, как полагалось по обряду.
Никто и не думает, что я читаю «иностранную ересь», заговорщицки говорил он отцу Николаю.
Потом Савабе привел к отцу Николаю двух других учеников, бывших врачами.
По городу поползли слухи о тайной проповеди отца Николая. Ученикам грозила опасность, они решили бежать. Предварительно отец Николай тайно крестил их. Савабе стал Павлом, двое других Иоанном и Иаковом. Так в 1868 году было положено основание Православия в Японии.
Всеяпонское почитание святителя
За 32 года своего архиерейского служения святитель Николай проявил себя как человек неукротимой энергии, твердой целенаправленности и неустанного делания. Его трудами устраивались катехизаторские и духовные училища, семинарии. Под его руководством велась издательская деятельность. Много сил было положено святителем на постройку собора в Токио, который известен каждому японцу как «Николай-до», то есть Никольский собор. Этот собор стал одним из самых замечательных зданий в столице Японии.
Несмотря на тяжелую болезнь астму, святитель трудился до последнего дня. Блаженная кончина его последовала 3 февраля 1912 года. Архиепископ Николай был похоронен в Токио. Десятки тысяч японцев провожали его в последний путь. Имя святителя знала и почитала вся Япония. Даже спустя 58 лет после его кончины, когда он был канонизирован и верующие хотели перенести его святые мощи с кладбища в собор, им этого не разрешили, сказав, что святой Николай принадлежит всему японскому народу, независимо от вероисповедания, и останки его должны остаться на народном кладбище.
Использованная литература
1. Лебедев Лев, прот. Колумбы Росские. М., 2003.
2. Миссиология: Учебное пособие. Белгород, 2009.
3. Корсун Сергей. Преподобный Герман Аляскинский. М., 2005.
4. Библиографический словарь миссионеров Русской Православной Церкви. М., 2004.
5. Гончаров Иван. Фрегат «Паллада». Собр. соч.: В 6 т. М., 1959. Т. 6.