В первый момент Ериценко растерялся. А все потому, что сноровки должной еще не было. Стоит, головой по сторонам без толку крутит, глазами, налившимися кровью, лупает, а не знает, кому первому в шею впиться. Глядь перед ним «Маруани» вырос, нос к носу с ним Серега столкнулся. Лицо у «Маруани» под шапкой черных волос белое-белое, словно ненастоящее, наподобие Людкиной косметической маски, которую жена втирала себе перед сном. Короче, неживое у парня лицо. Только и осталось в нем живого вороного отлива каре да медно-зеленые, цвета пистолетных гильз, глаза с черными зрачками-капсюлями. Кажется, двинь по ним кулаком со всего размаху глаза и дадут залп по дурной голове самого «Маруани»! Вон как они округлились от страха не промахнешься!
A-а, это ты, сволочь, ударил меня клюшкой в глаз?! рыкнул Гриценко.
А у-у м-м замычал «Маруани», дернулся было в сторону, но Серега поймал его за руку, а дальше А далыне-то и не знает, что делать. Пошире рот разинул, будто собрался целиком откусить голову обидчику, клыки навострил, с них слюна капает ядовитая Вдруг в нос ударил зловонный запах. Гриценко невольно отпрянул.
Ты шо это обосрался, что ли?
Пятясь, Гриценко столкнулся с бритоголовым грузным парнем с одутловатым лицом и мощной, накачанной шеей. Никогда так близко Серега не стоял с Лысым-толстым. Тот не растерялся, успел двинуть кулаком Гриценко в левый глаз.
Ты хоть понял, гад, кого ударил?! Вампира!! взвыл Серега.
Да мне насрать, кто ты! огрызнулся Лысый-толстый. Морда у него раскраснелась, точно он пару раз поднял стопятидесятикилограммовую штангу.
Нет, вот этого делать не надо! ощерившись, Гриценко, спеша, впился в сочную шею здоровяка. Обливаясь кровью, разбрасывая вокруг куски кожи и мяса, Серега бубнил с набитым ртом: Сопротивление бесполезно! Бесполезно!!
Когда все закончилось и громадная комната при полной, беспомощной тишине оказалась во власти кровавого половодья, а на обескровленных телах недавних ее обитателей уселась передохнуть часть вурдовампов, другая их часть, переведя дух на ногах, обступила Гриценко, тупо уставившегося на труп Лысого-толстого.
Ну, ты как с цепи сорвался! Коровин одобрительно похлопал Серегу по плечу.
А шо он дерется?
Да правильно! Так его! Молодец, Гриц!
Гриценко важно приосанился, приняв за чистую монету похвалу нелюдей.
Со всеми разделались? ковыряясь когтем в клыках, Гриценко огляделся. В трех метрах от него на ковре, бездумно залитом кровью, распростерлось тело Бейсболки. Неизменной шапочки на нем не было, непокорные кудри, видимо, от ужаса встали дыбом, да так и застыли, придав парню совершенно дикий вид.
Серега еще поискал глазами Наконец увидел среди разбросанных, застывших в самых нелепых позах тел «новых ариев» и старых, и молодых их членов труп Прилизанного. Вместо каскообразного отражателя тот был насажен стойку торшера. Волосы на третьем обидчике были по-прежнему идеально причесаны.
Так я не понял, со всеми разделались? отчего-то с угрозой во влажном хриплом голосе повторил Гриценко, обведя вурдовампов гневным взглядом.
Как же со всеми, когда ты сам одного упустил! ехидно ухмыляясь, вдруг выступила против Сереги Ягра.
Да-да, упустил, Гриц гнилой клык! принялся поддакивать ей трусливый Миц. (Сам же он все кровавое побоище отсидел в углу под торшером, лишь изредка, точно шакал, бросаясь подбирать последние капли крови, вытекшие из растерзанных жертв, которыми уже насытились его более сильные собратья.)
Цыц! Что за чушь? ощерился по-волчьи Коровин.
Тот красавчик, которого Гриц пожалел, крестом защитился, продолжая ухмыляться, пояснила Ягра.
Тем что ли? Коровин с недовольным видом кивнул в сторону висевшей неподвижно свастики.
Нет. Из ножек стола, сволочь, крест сложил! Увел, гад, с собой трех девиц. Одна с такой длинной шеей На хрена, Гриц, ты его пожалел?
Отвечай, Гриц! зло потребовал Коровин.
Да никого я не жалел! Он от страха в штаны наложил, вот я
Так ты ж за шею кусаешь? Коровин будто не понимал, что имеет в виду Гриценко. Уголки тонких губ старого вурдовампа изогнулись в едва сдерживаемой улыбке.
Ну так шо! Воняло, знаешь, как от этого подонка!
Все вокруг грохнули от развеселого хохота. Дребезжал лишь, будто ложечка, стучащая о стенки стакана, противный тонкий голосок Мица.
Так ты ж за шею кусаешь? Коровин будто не понимал, что имеет в виду Гриценко. Уголки тонких губ старого вурдовампа изогнулись в едва сдерживаемой улыбке.
Ну так шо! Воняло, знаешь, как от этого подонка!
Все вокруг грохнули от развеселого хохота. Дребезжал лишь, будто ложечка, стучащая о стенки стакана, противный тонкий голосок Мица.
Коровин неожиданно посерьезнел, посуровел: Лохонулся ты, Гриц. На первый раз прощаю, но Делай, что хочешь, из-под земли того парня достань, но от свидетеля избавься! Да и лишний раз докажешь нам свою верность.
Разве я вам присягал на верность? неумно съязвил Гриценко, но тут же пожалел: разинув клыкастые пасти, вурдовампы молча шагнули к нему, немедленно сжав вокруг него кольцо. Серега приготовил к бою пудовые кулаки и молодые клыки, но Коровин опередил, философски заметив:
Насколько я помню, для тебя было делом чести расквитаться с этими четырьмя паршивцами, надругавшимися над твоей дочерью?.. Ну, тогда нет ничего разумней, чем объединить твою жажду мести с необходимостью доказать нам свою верность! Что на это скажешь, Гриц? По рукам?
Гриценко не оставалось ничего другого, как пожать черные от засохшей крови когти Коровина. Сделал он это с большой осторожностью и недоверием. В этот момент за Серегиной спиной кто-то презрительно хмыкнул, Гриценко вмиг обернулся, чтоб тут же дать отпор но вместо обидчика, будто впервые, увидел комнату, в которой еще четверть часа назад безмятежно хозяйничали «новые арии».
Комната представляла собой кошмарное зрелище: столы и диваны разгромлены и разбиты, ковры залиты на глазах чернеющей кровью, по ним удивительно правильными кругами размазаны человеческие внутренности и мозг, вид растерзанных тел был безобразен и ужасен Неизвестно отчего Гриценко засмотрелся на Прилизанного, продолжавшего висеть на торшере: «Каково ему было, когда эту гадость ему в задницу впихнули?» Серега застыдился внезапной жалости к тому парню, имя которого он так и не узнал, как вдруг тело бедолаги сильно вздрогнуло, волны судорог прокатились по нему снизу вверх, запрокинутая назад голова качнулась раз другой поднялась над плечами, уставившись на тотчас оцепеневшего Гриценко невидящим взглядом; руки Прилизанного, словно сами собой, опустились и принялись медленно, сантиметр за сантиметром, стаскивать тело со стойки торшера. Гриценко аж подпрыгнул от удара по плечу то сзади хлопнул его Коровин.
Пошли отсюда. Не стоит смотреть на этот театр.
Театр?
Театр возвращения. Так я называю процесс регенерации вурдовампов. Его зрелище небезопасно для остальных вурдовампов: оно убивает жажду крови в тех, кто его наблюдает.
Гриценко пожал плечами и направился к выходу. Серега увидел, как слева и справа от него начинают шевелиться, вздрагивать, дрыгать руками-ногами и остальные мертвецы. Жуть! Неужто и он так ужасно регенерировался?!
По пути, еще будучи в комнате, он поднял с липкого пола куртку из тонкой черной кожи. Зачем-то обнюхал ее.
Что, человеческим духом воняет? рассмеялась рядом Ягра.
Это куртка «Маруани» того парня, что смылся.
Я поняла. Так ты теперь, как собака, хочешь взять след?
Гриценко не ответил. Обыскал карманы куртки и к своему удовольствию вынул на свет божий маленький прямоугольник из плотной бумаги визитную карточку. «Артем Бойко. Менеджер по продажам. Мебель для офиса и дома. Бокс Лтд, ул. Первомайская» прочел вполголоса Гриценко и вышел во двор, на лужайку для гольфа. В потухшем глазе прожектора отражался мертвый свет луны. Серега, слепо пробираясь к калитке, вдруг угодил ногой в лунку, ступив на что-то омерзительно мягкое. «Вот чертов гамбургер!» ругнулся он, да тут же рассмеялся.
7
Весь последующий день Гриценко провел в компании новых приятелей-кровопийц. С рассветом, как и предупреждал Коровин, они не сгорели от жгучих солнечных лучей, зато в вурдовампах заметно поубавилось кровожадной активности, да и вид их перестал вселять ужас и омерзение: клыки спрятались, как телескопические антенны, с физиономий исчезли продольные красные полосы. Откуда ни возьмись на вурдовампов напала повальная зевота, движения стали замедленными и неточными. Подопечные Коровина с большой неохотой ворочали языками, лениво и совершенно бессмысленно пересекали туда-сюда комнату с высокими клетчатыми окнами на втором этаже старого деревянного дома. Их бесплодные шатания заканчивались тем, что вурдовампы один за другим падали куда ни попадя и засыпали мертвым сном. Ягра, продолжавшая подтрунивать над Гриценко и в обители вурдовампов, сдалась-таки дневной дреме, уснув в обнимку с проигрывателем «Аккорд-301». Пластинку на нем заело, и минуты три еще голосом Андрея Миронова неустанно повторялась команда: «Вжик! Выноси готовенького! Вжик! Кто на новенького?..»