Для того, чтобы беспрепятственно достигать большой земли, сразу начали строительство канала, которое растянулось в последствии на целых пятьдесят лет.
Несмотря на общую подавленность в начале, настроение у путешественников во времени постепенно улучшалось. Совместный труд, романтика первобытной жизни, снизила все проблемы до уровня «здесь и сейчас». Физический труд и кислород сделали свое дело: настроение стало веселое, состояние бодрое. Старики, которых не скрутил ревматизм или прагматизм, тоже старались участвовать в делах советами, идеями, практической эрудицией, которая раньше посчиталась бы неуместной в мире комфорта и автоматизации.
Островитян спасало то, что они живой, талантливый народ. Эрудированный. Учёные всех мастей. Ведь Институт Времени организация настолько многогранная, синергетически спаянная в единый самоорганизующийся механизм, что они могли решить все вопросы, так или иначе всплывающие на повестку дня. И решали. Здесь работали не формалисты энтузиасты. Представители почти всех национальностей, лучшие из лучших. Они во всём искали связи, зацепки, намёки. Копали глубже других, проверяли даже самые абсурдные теории, строили фантастические механизмы (которые зачастую не работали), и методом проб и ошибок ушли далеко в своих открытиях именно потому, что верили в самое невероятное и мечтали, как дети!
И, конечно, им в помощь была огромная фундаментальная библиотека. Она стала незаменимым источником информации для строителей нового мира, в котором приходилось начинать всё с самого начала: лепить посуду, варить бронзу, ковать железо, добывать пищу в поте лица своего.
Не лишним будет сказать, что здесь собрались молодые, здоровые люди. Парни и девушки, не замечавшие никого рядом раньше, стали с интересом присматриваться друг к другу. И через год после приезмления в прошлое, население прибавилось на одного человека. Появился первый коренной житель Атлантиды. Кто-то негодовал, потому что скучал по дому. Ведь не все ныне жители Атлантиды были одиноки. Многие имели семьи, которые остались там далеко в будущем. Дети, разлученные с родителями, и родители, отлученные от своих детей, порой жестоко страдали от тоски. Некоторые находили утешение, другие, более преданные своим чувствам, хранили верность и ждали воссоединения с любимыми. Но зов природы не обманешь, и с каждым прожитым на острове годом детишек становилось всё больше и больше. Даже не смотря на то, что с детьми были серьезные проблемы.
Глава седьмая. Связующая нить.
Тот факт, что с детьми, рождёнными в Атлантиде, было что-то не так, островитяне поняли не сразу.
Первенец Атлантиды родился у Вероники. Ей первой пришлось испытать все трудности материнства вдали от цивилизации.
Через два месяца появились ещё пара малышей. А за ними целый «бэбибум» охватил Атлантиду.
Молодые мамочки были не на шутку напуганы. Дети проявляли недюжий аппетит. От них не было покоя не днём, ни ночью. Они мало спали, и рослине по дням, как казалось, а по часам!
Это было только внутреннее ощущение мамочек, не имеющее ничего общего с реальностью. Но ощущение «ускоренности» времени не пропадало. Как будто кинопленку жизни быстрыми движениями прокручивают у тебя перед глазами. Будто время, не зная покоя, торопится, бежит. Словно невидимый часовщик вращает стрелки, указательным пальцем скользя по циферблату, манипулируя часами чужой жизни.
Никто не догадывался в чём причинапока не сумели поймать интернет. Получилось это случайно. Связь была крайне неуловима, все попытки к подключению заканчивались неудачей. Но тот факт, что сеть была сразу здорово насторожило атлантийцев. Значит, они всё ещё как-то связаны с будущим! Каждый раз, обновляясь, компьютеры Атлантиды сбрасывали внутреннее время и синхронизировались с мировым. Атлантида провалилась в кротовину, но за ними тянулась незримая нить, удерживающая её на грани прошлого и будущего. Словно шарик на резинке, заброшенный в пространство замер, застыл на месте в точке невозврата. За те три года, что они провели в прошлом, в их будущем не прошло и трех минут! Атлантийцы не старели. Чего не скажешь об их детях.
Время летело, как стрела выпущенная из арбалета. Один день, как и прежде сменял другой, солнце вставало над Атлантидой и садилось, одна важная задача решалась и наступало время для следующей, и всё это происходило в таком бешеном темпе, что люди не успевали задуматься. Не успевали отдохнуть. Только закрывали глаза с наступлением ночи, как тут же наступало утро. Сухое, жаркое лето сменялось дождливой зимой, после небольшой прохлады снова приходил нестерпимый летний зной. Бесконечный аттракцион, карусель, от которой кружится голова и порой, путаются мысли.
Время летело, как стрела выпущенная из арбалета. Один день, как и прежде сменял другой, солнце вставало над Атлантидой и садилось, одна важная задача решалась и наступало время для следующей, и всё это происходило в таком бешеном темпе, что люди не успевали задуматься. Не успевали отдохнуть. Только закрывали глаза с наступлением ночи, как тут же наступало утро. Сухое, жаркое лето сменялось дождливой зимой, после небольшой прохлады снова приходил нестерпимый летний зной. Бесконечный аттракцион, карусель, от которой кружится голова и порой, путаются мысли.
Вероника, первая мать, столкнувшаяся с проблемами, как никто другой болела за детишек и помогала молодым матерям, возглавив местный родильный дом. Сперва им выделили место в корпусе, потом появились ясли и детский сад. Долго ждать не пришлось, чтобы следом появилась и школа.
У Вероники и Георгия родился сын, а еще двоих: мальчика и девочку «спящего» Стрижевского, жена которого умерла в родах они решили усыновить. Трое ребятишек выросли стремительно. У старшего подросли и стали взрослыми свои дети, а Вероника готовилась стать прабабушкой, в тоже время находясь на шестом месяце беременности. Это здорово било по психике и вскоре привело её к жестокой депрессии. И не потому, что она должна стать прабабушкой, а потому, что став ею, она должна будет готовиться к следующему этапу своей жизни потере старших детей. Её первенцу было за шестьдесят. То, что сын старше отца с матерью, можно понять, если рассуждать логически, но трудно понять с человеческой точки зрения. Это сильно удручало. Так не должно было быть! Слишком непривычной и неестественной была ситуация.
Постоянная суета и бесконечные проблемы отвлекали её, но сумасшедший график истощил сердце, вымотал все силы. Она реже покидала кампус, а затем, передав дела начальницы роддома, заперлась в четырех стенах, отстранившись от внешних связей.
Выходные они, конечно, старались проводить вместе, иногда собираясь всей большой семьей. Георгий радовался каждой встрече, ведь ему так редко удавалось вырваться из подземелья лаборатории. Он как ребенок, каждый раз восхищался узнав, что стал дедом или прадедом. А Вероника все больше уходила в себя, и каждый раз ему становилось всё горче смотреть в её потухшие глаза. Всё чаще из её уст проскальзывали саркастические шутки и философские замечания о жизни. Она часто вспоминала Лизу и пыталась представить, как бы она сейчас выглядела как внучка Кора или как маленькая Лаура. Но чаще она сидела у окна, бледная, с потухшими, влажными от слез глазами.
Вскоре её сморил «сон Атланта».
Атлантийцы, привязанные незримой нитью к будущему, находились на грани миров, становясь «бессмертными» здесь, в прошлом. Их жизнь по минутам текла там на другом конце времени. Маленький шарик «Атлантида» вращался на перекрученной резинке времени и жизнь не утекала, а обтекала его, готового сорваться в любой момент унося их обратно в будущее, стремительно и беспощадно разрушая то, что они пытались построить здесь в прошлом, просто выживая. Они не осознавали всего, а уставали смертельно.
Смерть же, обманутая, не могла их забрать, и тогда они просто засыпали. «Сон» длился у всех по-разному, от пятидесяти лет до ста пятидесяти. Случалось и дольше. Каждые двести, триста лет им необходим был отдых.
Так случилось, что Симонов, как ответственный за все эти несчастья, предложил основополагающие принципы «сна». Они давали возможность провести время в безопасности. А главным прибором, обеспечивающим безопасность, стал гравилор. Прибор ученые разработали давно, и он использовался в медицинских учреждениях для профилактики пролежней у лежачих больных. Создавая гравитационное поле, он помогал телу оставаться в состоянии левитации. Гравилор обеззараживал воздух вокруг объекта и создавал защитное силовое поле, стимулирующее мышечную активность. Такие приборы изготовили для всех атлантов индивидуально.
Кроме того, в большом конферец-зале на пятом этаже здания Института, впоследствии была построена большая стеклянная пирамида. Сквозь толстое, мутное стекло, трудно было рассмотреть кто есть кто среди спящих. Да и не нужно. Зачем лишние взгляды и толки. Пирамида была дополнением, идеальным элементом сохранности спящего Атланта. За ними организовали постоянный пригляд.
Из пятиста «бессмертных» через двести лет спали почти пятьдесят. Больше двадцати уже пробудились и процесс этот не прекращался. Среди первых спящих был Борис Стрижевский. Он впал в анабиоз, потеряв любимую женщину умершую в родах. В его тридцать пять он влюбился впервые сильно, страстно окунувшись в чувство с головой. Теперь пробудившись ему первому пришлось испытать другую боль старость и смерть первенцев.