Вот и прикидывай: ввалились втроем в немецкий окоп, в котором должна быть от силы пара наблюдателей, а там сидит все отделение. И кто тогда пленным станет? Еще повезет, если жив останешься. Разведчиков не слишком охотно в плен берут. Не такое, конечно, отношение, как к снайперам и танкистам, но все равно. Поэтому в среднем потери в разведроте гораздо больше, чем в стрелковых подразделениях. Поэтому и взгляды такие у разведчиков.
* * *
Дождь моросил второй день, с редкими перерывами. Не лил, не шел, а именно моросил. С грязно-серого неба сыпалось холодное водяное пшено в час по чайной ложке. Земля здесь была глинистой, воду не впитывала и окопы заливало. На дне полнопрофильных траншей и так частенько вода стоит, но сейчас в некоторых местах она было аж по колено и в блиндаже тоже стояли лужи. Можно было бы прорыть для воды канаву, чтобы стекала в сторону, но братьям-славянам явно было лень это делать.
Старший сержант, уже два часа глядевший в стереотрубу, выпрямился и провел рукой по уставшим глазам. Оглянулся на своего напарника. Тот дремал, прислонившись к стене блиндажа, набранной из жердей.
Сёмка!
Тот приоткрыл один глаз.
У?
Смотрю я на тебя и думаю
О чем?
О том, что с таким защитником наши девушки могут спать спокойно.
Не напоминай про баб. Ты то сам чего решил?
Не пойдет.
Но языка брать надо.
Надо. Только не так, как ты хотел. Ты хотел пролезть под колючкой. Не получится. Это ловушка, у фрицев там мины. Минимум одну я разглядел, можешь и ты глянуть. Она под кочкой, рядом с покосившимся столбиком. Они специально так ее натянули, чтобы мы захотели именно там пролезть.
Да ладно
Нет, ты посмотри, посмотри!
Сержант показал пальцем на стереотрубу. Семён подошел, прильнул к объективу.
Покосившийся столбик Ну да. С их стороны не видно, а с нашей песок осыпался и бок торчит.
Великое дело оптика! А ты не хотел прибор с собой брать Теперь пункт второй! Место перед окопом у немцев пристреляно. Пулеметное гнездо ротные раздолбаи не засекли и ты его тоже прощелкал. Оно выше по склону и травкой замаскировано, но если к кустикам на нейтралке присмотреться, то видно, где пули прошли. Вот так, Сёма! Если бы мы туда полезли так, как ты предлагал, то Фамилия у тебя, как у великого русского флотоводца, а ты ее позоришь.
Семёну было стыдно. Он снова поглядел в объектив, но ничего нового конечно не разглядел.
Учишь вас, учишь сержант присел на пустой снарядный ящик, похлопал себя по карманам и достал пачку трофейных сигарет. а вы все такие же дятлы. Сколько раз вам говорить: немец вас не глупее, а бывает, что и гораздо умнее. Не зря дивизия языка второй месяц взять не может.. Ну вы хоть что-то всасываете, а вот ротный новый
Что ротный? Нормальный мужик.
Мужик-то он нормальный, но дурак. Воюет давно, а с разведкой дела почти не имел. И слушать, что ему говорят, тоже не хочет.
Молодой разведчик тоже вытянул из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой.
Ты так говоришь, будто у тебя план есть.
Хммм План Что эти фрицы в табак суют? Опилки, что-ли? План конечно имеется. Вот только что из него получится черт знает. Раньше на той высотке наши сидели и сидели довольно долго. Потом немцы их скинули, но дальше не прошли, выдохлись. Вон там танк стоит горелый, ихняя тройка как раз с того времени
Ну и что?
Ничего. Я тебе намек дал. Становись к оптике и подумай, что из этого следует.
Минут через пятнадцать Семён обернулся.
Петрович, я врубился.
Излагай.
Танк на ходе сообщения стоит. Его наши копали, от высоты к оврагу в тылу.
Так Что дальше?
Если прикинуть, как на восточном склоне траншеи располагались, то они должны просматриваться. Но их не видать, значит хорошо замаскированы. А раз они замаскированы, значит фрицы ими пользуются.
Верно. Те, кого наша дивизия на переднем крае сменила, наверняка это учитывали, но уходя, никому ничего не сказали. Такое дорого обходится. Прикажут брать высоту, наши пойдут, а по ним из тех окопов врежут из пулеметов. Причем там наверняка и землянки остались. Фрицам есть, где укрыться. Это, кстати, опять был намек.
Надо в тех землянках пошарить.
Часового из окопа утащить ума много не надо. Но что тот часовой знает? Да нихрена почти. Зато если удастся разводящего подловить, или того лучше: офицера за такое награждают. А офицеры там наверняка бывают. У немцев порядок, орднунг. Раз в сутки ротный лично караулы проверить обязан, а раз обязан проверит. Давай еще немного посмотрим, а вечером обратно в расположение. Ротному это все изложим.
Надо в тех землянках пошарить.
Часового из окопа утащить ума много не надо. Но что тот часовой знает? Да нихрена почти. Зато если удастся разводящего подловить, или того лучше: офицера за такое награждают. А офицеры там наверняка бывают. У немцев порядок, орднунг. Раз в сутки ротный лично караулы проверить обязан, а раз обязан проверит. Давай еще немного посмотрим, а вечером обратно в расположение. Ротному это все изложим.
* * *
Насчет замаскированной траншеи Петрович не ошибся. Они чуть было не свалились в нее, когда подползли. Немцы перекрыли ее ветками и дерном так, что от русских окопов ее было не разглядеть. Из нее никогда не стреляли, но жизнь в ней прямо таки бурлила. Разведчики, которые залегли в мертвой зоне, шагах в двадцати от расположенного рядом с нею наблюдательного пункта немцев, отчетливо слышали чужую речь и звяканье оружия.
Лежали молча, ждали темноты. Дождь понемногу пробирался под ватники и снизу, и сверху. Повезло еще, что укрытие подходящее нашлось. Скрывавшие их кусты немцы не тронули, видимо все для той же маскировки, но холод и сырость это не отменяло, а курить Семёну хотелось просто адски. Если бы сержант не заставил выложить сигареты перед поиском, то рискнул бы по-любому. Но курева не было. Оставалось только терпеть.
Спать тоже было нельзя. Всхрапнешь ненароком фрицы всполошатся, а он знал, что храпит. Так что это даже хорошо, что холодно. Петрович как будто прочитал его мысли и погрозил кулаком. На шорох обернулся третий разведчик группы, ефрейтор Макаров. Посмотрел и снова стал глядеть на нейтралку. Здоровенный кабан, который мог пленного на плечах притащить без всякой помощи.
Семён сунул в рот соломинку от скуки и прислушался. Знать бы немецкий сейчас было бы не так скучно, но Вот где пожалеешь, что в школе был лоботрясом! Всего-то надо подползти к переднему краю и сразу пожалеешь. Как та школа сейчас в Одессе? Может, там госпиталь немецкий, а может, вообще взорвали ее немцы? Раньше ненавидел учиться, а теперь вот пожалел об этом.
Серая пелена с неба до земли Самая лучшая погода для разведчика. Вроде бы темнеть начинает? Да, точно!
* * *
Темнело быстро. Семён вытащил из под себя нагревшийся ППС и вопросительно поглядел на сержанта. Тот не обратил внимания на его взгляд. Смотрел сержант в сторону немцев, а оттуда доносился довольно громкий разговор. Кто-то кого-то распекал, а этот второй оправдывался.
Ушакова как током ударило. Офицер! Как там сержант говорил? Раз в день обход. Поймал, видимо, спящего и теперь ругается.
Петрович тихо прошептал он.
Тот оглянулся.
Там их двое. Не потащит же он с собой половину роты посты проверять. Смелого пуля боится.
А если?.. Была, не была! Не ждут они, сейчас вечер. Макарик, готовь нож.
Амбал повернулся на бок, подтянул правую ногу и вытащил из-за голенища финку.
Не стрелять! Понял, Сёма? По-тихому.
Ясно.
Он первым подполз к замаскированной траншее. Заглянул в нее. Пусто Вместе с Макаровым они бесшумно сползли в нее и двумя тенями, пригибаясь, бесшумно подошли к землянке. Сержант остался наверху. Вход закрывал кусок брезента. Макаров показал на него и прошептал:
Подними. Я вламываюсь, потом ты.
Изнутри по-прежнему звучало два голоса. Один ругался, второй жалобно оправдывался.
Брезент взлетел вверх. Макаров исчез в темноте землянки и оттуда сразу раздался тихий, сдавленный крик. Ушаков влетел следом, в полутьме разглядел немца с ножом в груди, сползающего по бревенчатой стене, двух катающихся по земле людей, еще одного немца, лихорадочно передергивавшего затвор винтовки и изо всей силы, со всей накопленной за день злостью, он пнул этого третьего фрица между ног. Тот подскочил и рухнул, скорчившись. Свалка на полу тоже распалась. Макаров поднялся, встряхнул отбитый об фашиста кулак и, не оборачиваясь, сказал:
Все-таки трое их было Давай ремень и рукавицу. Быстро вяжем их и уходим.
Они связали двух оставшихся в живых немцев. Офицер, судя по погонам капитан, первым пришел в себя и зло зыркал на них глазами. Рядовой, с которым столь жестоко обошелся Ушаков, тихо стонал сквозь засунутую в рот рукавицу.
Ну что, падла? Сам пойдешь, или как обычно? спросил у офицера ефрейтор. Комм! Ферштейн?
Тот замотал головой.
Понятненько
Макаров без размаха вогнал немцу в солнечное сплетение кулак, вскинул на плечо согнувшееся тело и пошел к выходу. Следом Ушаков за воротник шинели тащил солдата.