Раскаянье цыганки
Притча
Как на площади базарной
торговали прям с лотков,
и карманники сновали,
что ловки до кошельков.
Их ловили за запястья,
за подол да за тулуп,
редко то бывало счастье,
чаще все сходило с рук.
Старец шел своей дорогой,
то ль за хлебом, молоком,
ребятне не стыдно, словом,
враз умчали с кошельком.
Увидала то цыганка,
опустила вниз глаза:
Дедушка, вот, что не жалко,
протянула горсть добра.
Дед очки протер устало:
Ты, цыганочка, в уме ль,
деньги, ведь, поди не малы,
не нашла же на земле.
А цыганка усмехнулась:
У богатых брать не грех,
хлеб отнять вот зло, понуро:
Ты возьми мой оберег.
Я сама себе гадала,
век недолог, рок сказал,
вспомни обо мне устало,
да зайди в храмовный зал.
И одну, лишь за копейку,
свечку восками зажги,
а молитвы не жалей ты,
вдруг аукнется в выси.
Страшное пророчество
Гаданье у зеркал бездонных,
колдуньи шепот, заклинанья,
потусторонних духов волны,
эфир колышется дыханьем.
Пророчество на капле крови,
на пряди сожженных волос,
нахмурены гадалки брови:
Судьбу лихую ты пожнешь.
И страх стоит в глазах зеленых,
молитвы запоздалой слог,
девица пошатнулась словно,
и вмиг бежать через порог.
У цыганского костра
У костра цыган с гитарой,
нота жалобно звенит,
все в обнимку, все по парам,
конь гнедой во тьме фырчит.
Смех, вино и байки старой,
переливами рассказ,
ночь крадется хладным паром,
костерок бы не угас.
Из кибитки вся в лохмотьях
бабка с трубкой подошла:
Ой, цыганочки-молодки,
все б вам пляски до утра.
Кости ломит, аж не спится,
песни да гитары звон,
вам бы всем угомониться,
не то Черт к вам на поклон
Парни в хохот, а девчата
прыснут смехом в кулачок.
Вот бесовские ребята,
дайте хоть поспать чуток.
Цыганка с трубкой
Темной сморщенной рукою
трубка с табаком бралась,
и тряхнула сединою
старая цыганка всласть.
Ноздри трепыхали словно,
выпуская едкий дым,
а старуха в дреме сонной
прогоняла будней сплин.
И затяжки раз за разом,
кашель хмурый и больной,
плюнула: «Уйди, зараза,
где ж покой? Хоть волком вой».
Цыганочка-гадалка
Хохотушка, что с азартом,
разбросала любви карты
там король, валет крестей
женихи любых мастей.
Всех она очаровала,
закружила, засмеяла,
а потом ну тасовать
королей и прочью знать.
Дамы шепчутся, ревнуют,
в картах шум, переполох,
а девица шутки шутит,
чтоб король любовью сох.
Цыганская любовь
Как цыганочка томилась,
перед свадьбой извелась,
женишок то ведь не милый,
парень смуглый сердца страсть.
Как шепталась у кибитки
с тем цыганом молодым,
что жених сулит ей слитки
да табун коней гнедых.
Что отец барон цыганский
волю выполнить велит,
опостылели ей цацки,
а с добра уж дом трещит.
Батюшке, видать, замылил
тем богатством мудрый взор,
лести реченьку пролил он,
как нарушить договор?
Убежать с тобою, друг мой,
жемчуг, яхонт, малахит,
буду я тебе подругой,
и женой, раз Бог велит.
Как ослушаться родных мне,
чтоб в потемках ночки злой
на коне, да по ракитам,
только лишь вдвоем с тобой.
Цыганская сказка
Парень, русенький молодчик,
кинул взгляд издалека
у ларька, где жил молочник,
шла цыганочек толпа.
Хороши до изумленья,
но одна чарует свет,
мир померк, в глазах смятенье,
паренечек ей вослед.
Крался улицей, дворами,
до окраины дошел,
табор там стоял шатрами,
всюду ткани, кругом шелк.
Подошел к слепому старцу:
Дедушка-цыган, скажи,
все у вас девицы царски,
кто всех краше укажи.
Старец усмехнулся тихо:
Хоть и слеп, да не глухой,
и нутром я вижу лихо
за чужой пришел женой.
Всем та головы кружила,
но поди уж месяц как
ее свадьба откутила,
знатен муж ее, богат.
Уходи, не кличь бедою,
на расправу прям и груб,
ведь растащит воронье-то,
твой еще не стылый труп.
Погрустнел тот парень-русич,
взгляд последний задержал
на косе, на грудях, ручке,
что есть мочи побежал.
А на утро спозаранку
святым шагом в монастырь,
перед храмом снял ушанку
и шагнул в заветный мир
Цыганский обман
Цыганский обман
Шла цыганка по вокзалу
пудра с тенями, духи,
временами доставала
карты чертовы с руки.
Погадает, посмеется,
поторгуется чуток,
ей, горластой, все неймется
как набить бы кошелек.
Вдруг девица молодая,
глазки в слезах и тоске,
к ней цыганка подбегает:
Помогу твоей беде.
Дай колечко, все исполню,
будешь мужняя жена,
деток будет домик полный,
счастья будет за края.
А потом промчались годы
грех над ведьмою повис,
не взошли гаданья всходы,
не ушла молитва ввысь.
Одиночество старушки
ни детишек, ни внучков.
Зря цыганку разум слушал,
балаболка нету слов.
А колечко-то подарок
мамин был к святому дню,
черт куражился недаром:
ведьма сотня к одному.
Цыганский табор
Как за черной за горой
жили бесы,
промышляли ворожбой
зла повесы,
дни безделье крадет
ночь в угаре,
колдовали у дорог
ждали барей.
Может то пуста молва
что про бесов,
знать цыганская братва
там у леса,
за горой раскинут здесь
яркий табор,
запоют цыгане песнь
жизни рады.
Конокрадами слывут
не от скуки,
и гадают тоже тут
тянут руки,
и страшится их народ
да по праву,
злой молвою речь идет
по их нраву.
Казацкие истории
Казачки у колодца
Раз казачки у колодца
собрались и стар и млад,
воду черпают ведерца,
бабы с девками галдят.
Новости вода ушатом,
кто да с кем, когда видали,
споры, хорошо не драка,
кости всем попромывали.
Девки в кулачок смеются,
бабьи вопли сгоряча
чей казак куда метнулся,
с кем замечена вдова.
Вы, казачки молодые,
рано радуетесь здесь,
ваши парни холостые,
с вас же посгоняют спесь.
Мимо дед столетье справил:
Разгалделось, воронье,
быстро сплетниц всех расставил
по местам, тряся ружье.
Дед, сдурел, тебе то дело?
Что с оказией пришел?
Бабье царство посмурнело,
каждый по домам побрел.
Дед и табачок
Шапка, валенки, тулупчик,
на ногах штаны из ваты,
вязан свитерочек в рубчик
дед наряжен матерь свята.
Крутят пальцы самокрутку,
граблей чешет бороду
в городах те курят трубку
не накупишь табаку.
Здесь щепоткой разживешься,
да газетный лепесток,
плюнешь, дунешь, оглянешься
и уже готов дымок.
Мозговито рассуждая,
дед пускает дым кольцом,
у дворовых стен сарая
на ведерке кверху дном.
Казацкая могила
По степной тропе-дороге,
вдоль тележной колеи,
шел казак, сбивая ноги,
шашка бряцала в пыли.
Думы темны, думы мрачны,
где-то в отдаленьи дом,
взгляд упал вдруг не иначе
видит у развилки холм.
Подошел могила свята,
не примята, нет креста,
лишь лежит фуражка снята
с убитого казачка.
Кто, казак ты убиенный,
кому весточку подать,
что б не ждали ведь не пленный,
нет мертвее не бывать.
И солдат тот поклонился,
ветки с дерева срубил,
крест надгробный получился,
чтоб Христос не позабыл.
Ветер песней поминальной
отшумит и отзвенит,
а казак дорогой дальней
путь держал и хмурил лик.
Тальяночка
Как тальяночка играла,
парень ей слова шептал,
а казачка подпевала,
кликала на сеновал.
Парень скромен как невеста,
та, что с маменькой сидит,
а молодка пышно тесто,
прозеваешь убежит.
Лузгает она семянки,
глаз маслиной заблестел,
над заваленкой времянки
звон тальяночки летел.
Русская печка
Пахнула печка от лучинки,
огонь ненастный занялся,
в горниле травки да былинки,
трещат подсохшие дрова.
И тени распускались словно
от жара да от огонька,
на печь поставлю я заслонку,
чтоб не дымила, дух не жгла.
Тепло улягусь на лежанку,
пред печкой валенки сниму,
над головой грибов вязанка,
всей грудью аромат вдохну.
Боевой казак
Казак седлал коня на встречу
и ветрам шалым, и степям,
и свисту пуль, кровавой сечи,
туда, где битвы ураган.
Молодка плачет, мать томится,
кладет пес нос на стремена,
из крынки молоко водицей,
течет по усу как волна.
Дождутся ль с боя дед да батько
своего сына да внучка,
передник мнут в смятеньях платья
сестренок плачущих толпа.
Как ждать обратно на обозе,
в бинтах кровавых мертвецом,
иль на коне с петлицей в розе
и новым наградным крестом.