Лихое времечко - Ира Николаева 2 стр.


Раскаянье цыганки

Притча

Как на площади базарной
торговали прям с лотков,
и карманники сновали,
что ловки до кошельков.
Их ловили за запястья,
за подол да за тулуп,
редко то бывало счастье,
чаще все сходило с рук.
Старец шел своей дорогой,
то ль за хлебом, молоком,
ребятне не стыдно, словом,
враз умчали с кошельком.
Увидала то цыганка,
опустила вниз глаза:
 Дедушка, вот, что не жалко, 
протянула горсть добра.
Дед очки протер устало:
 Ты, цыганочка, в уме ль,
деньги, ведь, поди не малы,
не нашла же на земле.
А цыганка усмехнулась:
 У богатых брать не грех,
хлеб отнять вот зло,  понуро:
 Ты возьми мой оберег.
Я сама себе гадала,
век недолог, рок сказал,
вспомни обо мне устало,
да зайди в храмовный зал.
И одну, лишь за копейку,
свечку восками зажги,
а молитвы не жалей ты,
вдруг аукнется в выси.

Страшное пророчество

Гаданье у зеркал бездонных,
колдуньи шепот, заклинанья,
потусторонних духов волны,
эфир колышется дыханьем.
Пророчество на капле крови,
на пряди сожженных волос,
нахмурены гадалки брови:
 Судьбу лихую ты пожнешь.
И страх стоит в глазах зеленых,
молитвы запоздалой слог,
девица пошатнулась словно, 
и вмиг бежать через порог.

У цыганского костра

У костра цыган с гитарой,
нота жалобно звенит,
все в обнимку, все по парам,
конь гнедой во тьме фырчит.

Смех, вино и байки старой,
переливами рассказ,
ночь крадется хладным паром,
костерок бы не угас.

Из кибитки вся в лохмотьях
бабка с трубкой подошла:
 Ой, цыганочки-молодки,
все б вам пляски до утра.

Кости ломит, аж не спится,
песни да гитары звон,
вам бы всем угомониться,
не то Черт к вам на поклон

Парни в хохот, а девчата
прыснут смехом в кулачок.
 Вот бесовские ребята,
дайте хоть поспать чуток.

Цыганка с трубкой

Темной сморщенной рукою
трубка с табаком бралась,
и тряхнула сединою
старая цыганка всласть.

Ноздри трепыхали словно,
выпуская едкий дым,
а старуха в дреме сонной
прогоняла будней сплин.

И затяжки раз за разом,
кашель хмурый и больной,
плюнула: «Уйди, зараза,
где ж покой? Хоть волком вой».

Цыганочка-гадалка

Хохотушка, что с азартом,
разбросала любви карты 
там король, валет крестей 
женихи любых мастей.
Всех она очаровала,
закружила, засмеяла,
а потом ну тасовать
королей и прочью знать.
Дамы шепчутся, ревнуют,
в картах шум, переполох,
а девица шутки шутит,
чтоб король любовью сох.

Цыганская любовь

Как цыганочка томилась,
перед свадьбой извелась,
женишок то ведь не милый,
парень смуглый сердца страсть.

Как шепталась у кибитки
с тем цыганом молодым,
что жених сулит ей слитки
да табун коней гнедых.

Что отец барон цыганский 
волю выполнить велит,
опостылели ей цацки,
а с добра уж дом трещит.

Батюшке, видать, замылил
тем богатством мудрый взор,
лести реченьку пролил он,
как нарушить договор?

 Убежать с тобою, друг мой,
жемчуг, яхонт, малахит,
буду я тебе подругой,
и женой, раз Бог велит.

Как ослушаться родных мне,
чтоб в потемках ночки злой
на коне, да по ракитам,
только лишь вдвоем с тобой.

Цыганская сказка

Парень, русенький молодчик,
кинул взгляд издалека 
у ларька, где жил молочник,
шла цыганочек толпа.
Хороши до изумленья,
но одна чарует свет,
мир померк, в глазах смятенье,
паренечек ей вослед.
Крался улицей, дворами,
до окраины дошел,
табор там стоял шатрами,
всюду ткани, кругом шелк.
Подошел к слепому старцу:
 Дедушка-цыган, скажи,
все у вас девицы царски,
кто всех краше укажи.
Старец усмехнулся тихо:
 Хоть и слеп, да не глухой,
и нутром я вижу лихо 
за чужой пришел женой.
Всем та головы кружила,
но поди уж месяц как 
ее свадьба откутила,
знатен муж ее, богат.
Уходи, не кличь бедою,
на расправу прям и груб,
ведь растащит воронье-то,
твой еще не стылый труп.
Погрустнел тот парень-русич,
взгляд последний задержал
на косе, на грудях, ручке,
что есть мочи побежал.
А на утро спозаранку 
святым шагом в монастырь,
перед храмом снял ушанку
и шагнул в заветный мир

Цыганский обман

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

Цыганский обман

Шла цыганка по вокзалу 
пудра с тенями, духи,
временами доставала
карты чертовы с руки.
Погадает, посмеется,
поторгуется чуток,
ей, горластой, все неймется 
как набить бы кошелек.
Вдруг девица молодая,
глазки в слезах и тоске,
к ней цыганка подбегает:
 Помогу твоей беде.
Дай колечко, все исполню,
будешь мужняя жена,
деток будет домик полный,
счастья будет за края.
А потом промчались годы 
грех над ведьмою повис,
не взошли гаданья всходы,
не ушла молитва ввысь.
Одиночество старушки 
ни детишек, ни внучков.
Зря цыганку разум слушал,
балаболка нету слов.
А колечко-то подарок
мамин был к святому дню,
черт куражился недаром:
ведьма сотня к одному.

Цыганский табор

Как за черной за горой 
жили бесы,
промышляли ворожбой 
зла повесы,
дни безделье крадет 
ночь в угаре,
колдовали у дорог 
ждали барей.
Может то пуста молва 
что про бесов,
знать цыганская братва 
там у леса,
за горой раскинут здесь 
яркий табор,
запоют цыгане песнь 
жизни рады.
Конокрадами слывут 
не от скуки,
и гадают тоже тут 
тянут руки,
и страшится их народ 
да по праву,
злой молвою речь идет 
по их нраву.

Казацкие истории

Казачки у колодца

Раз казачки у колодца
собрались и стар и млад,
воду черпают ведерца,
бабы с девками галдят.

Новости вода ушатом,
кто да с кем, когда видали,
споры, хорошо не драка,
кости всем попромывали.

Девки в кулачок смеются,
бабьи вопли сгоряча 
чей казак куда метнулся,
с кем замечена вдова.

 Вы, казачки молодые,
рано радуетесь здесь,
ваши парни холостые,
с вас же посгоняют спесь.

Мимо дед столетье справил:
 Разгалделось, воронье, 
быстро сплетниц всех расставил
по местам, тряся ружье.

 Дед, сдурел, тебе то дело?
Что с оказией пришел?
Бабье царство посмурнело,
каждый по домам побрел.

Дед и табачок

Шапка, валенки, тулупчик,
на ногах штаны из ваты,
вязан свитерочек в рубчик 
дед наряжен матерь свята.

Крутят пальцы самокрутку,
граблей чешет бороду 
в городах те курят трубку 
не накупишь табаку.

Здесь щепоткой разживешься,
да газетный лепесток, 
плюнешь, дунешь, оглянешься 
и уже готов дымок.

Мозговито рассуждая,
дед пускает дым кольцом,
у дворовых стен сарая
на ведерке кверху дном.

Казацкая могила

По степной тропе-дороге,
вдоль тележной колеи,
шел казак, сбивая ноги,
шашка бряцала в пыли.
Думы темны, думы мрачны,
где-то в отдаленьи дом,
взгляд упал вдруг не иначе
видит у развилки холм.
Подошел могила свята, 
не примята, нет креста,
лишь лежит фуражка снята
с убитого казачка.
Кто, казак ты убиенный,
кому весточку подать,
что б не ждали ведь не пленный,
нет мертвее не бывать.
И солдат тот поклонился,
ветки с дерева срубил,
крест надгробный получился,
чтоб Христос не позабыл.
Ветер песней поминальной
отшумит и отзвенит,
а казак дорогой дальней
путь держал и хмурил лик.

Тальяночка

Как тальяночка играла,
парень ей слова шептал,
а казачка подпевала,
кликала на сеновал.
Парень скромен как невеста,
та, что с маменькой сидит,
а молодка пышно тесто,
прозеваешь убежит.
Лузгает она семянки,
глаз маслиной заблестел,
над заваленкой времянки
звон тальяночки летел.

Русская печка

Пахнула печка от лучинки,
огонь ненастный занялся,
в горниле травки да былинки,
трещат подсохшие дрова.
И тени распускались словно
от жара да от огонька,
на печь поставлю я заслонку,
чтоб не дымила, дух не жгла.
Тепло улягусь на лежанку,
пред печкой валенки сниму,
над головой грибов вязанка,
всей грудью аромат вдохну.

Боевой казак

Казак седлал коня на встречу
и ветрам шалым, и степям,
и свисту пуль, кровавой сечи,
туда, где битвы ураган.

Молодка плачет, мать томится,
кладет пес нос на стремена,
из крынки молоко водицей,
течет по усу как волна.

Дождутся ль с боя дед да батько
своего сына да внучка,
передник мнут в смятеньях платья
сестренок плачущих толпа.

Как ждать обратно на обозе,
в бинтах кровавых мертвецом,
иль на коне с петлицей в розе
и новым наградным крестом.

Забытое кладбище

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА
Назад Дальше