Он зачерпнул ложкой, снял пробу, мечтательно прикрыл глаза.
И вы ничего не предпринимали?
Мы это кто?
Да кто угодно. Люди, обыватели.
У нас, Евангелина Романовна, каждый за себя. Кому удалось упыря обезглавить, тот молодец, а не сдюжил, отправляйся упырье войско пополнять.
А приказные?
Они, что ли, не люди?
Они законом на защиту подданного имперского населения поставлены. Пристав Блохин что говорил?
В личной беседе? продолжал куражиться Туз. Что-то не припомню даже.
Разумеется, хлопнула я ладонью об стол, у вас другие темы со Степкой были для разговоров.
Фартовый застыл, приоткрыв рот. Наконец сказал:
Ваша горячность, Евангелина Романовна, вовсе удивительна. Пошутил я. Не знаком был со Степаном Фомичом.
Меня ваши делишки с покойным приставом занимают мало, сейчас мало. Предположу Хотя нет, даже предполагать не буду, чем вы втроем с Бобруйским промышляли. Мне нужна информация, мистер Ас. Кто такой барин? Где его найти? Кто ему служит?
Купца еще приплели, вполне натурально удивился фартовый. А на вопросы отвечу так, на первых два не знаю, а на последний кто угодно из живых и все из мертвых, кому родня не озаботилась головы прежде погребения отсечь. Бобруйский! Может, он со мною дела вел, только я не с ним, с Сергунькой Чиковым договаривался. Но это пока он жив был, а как помер, я сразу Степану Фомичу сказал, что ничего общего с упырями
Погоди, Яков, перебила я фартового, не заметив, что перешла с ним на «ты» и ухватив его за руку. Чикова совсем недавно застрелили.
А до этого он вешался, в травне еще, и топился, и от опия помирал. И всякий раз Он перегнулся через стол, не замечая, что окунает кончик шелкового галстука в суп, стиснул с силою мои пальцы. Чую я покойников, Геля, как зверь кровь чую. Ходят среди нас, людьми притворяются, только гнилые внутри.
Я посмотрела на сидящего за соседним столиком Зябликова, тот без аппетита ковырялся в тарелке, любуясь настенным натюрмортом. Проследив мой взгляд, Туз хрипло хохотнул:
Герочка живехонек, от него только страхом пахнет. Боится болезный, что его, такого раскрасавчика, мимо воли обратят.
Он сам на себя навский артефакт подчинения нацепил, пожаловалась я, таскается вот теперь, никак не отстанет. Я уж собиралась его калечить, чтоб в больничке полежал.
Очень на него похоже. Галстук свой фартовый из супа вынул, а руку мою отпускать и не думал, перебирал интимно пальцы, поигрывал перстнем. Хочешь, я эту змейку с него сниму? Поглядим, куда наш пострел метнется прятаться.
Ты можешь? Выразить крайнюю степень удивления можно было, лишь всплеснув руками, для этого мне понадобились обе конечности.
Я на этих цацках навьих собаку съел. Думаешь, чем мы с Блохиным промышляли? Всего-то и надо нужную мелодию наиграть. Доставай дудку, сейчас мы фраерка освобождать будем.
Не время, остановила я фартового. Зябликов мне еще пригодиться может, он единственный, про кого мы точно знаем, что он барину служит, он нас в логово отведет.
Нас? Туз покачал головой. На такое я ни в жизнь не согласный.
Тогда зачем ты мне это все рассказал?
Молчать не мог больше. Ты когда на площади нынче кричала, что все мы гнилые, дрогнуло сердце. Я, Геля, в Бога верую, а то, что в Крыжовене творится, воле его противно до самой крайней степени.
А не боишься, что барин тебя накажет? Услышит и накажет. Он ведь слышит все, упырь, крысиное ваше величество.
Он чародеев только слышит, ответил Туз с улыбкой, а я, к счастью, человек.
На три примерно четверти. Думала я уже о другом, потому говорила рассеянно: Чего?
Посмотрев внимательно в серые глаза, я уточнила:
Ну, или половина у тебя людская, на остальную ты, Яшка, явный неклюд. Где сегодняшний день проводить собираешься? Мне бы вечерком переговорить еще с тобой коротенько.
Неклюд?
Ты сам говорил, что смерть, как волк, чуешь и страх тоже. Плюс у тебя зрачки забавно на свет реагируют. Предположу, что внутренний твой зверь не волк вовсе, а, к примеру, рысь.
Неклюд?
Ну чего заладил? Бывает. У мамки спроси. Жива мамка-то?
Приютский я, сирота.
Тогда поверь мне на слово. Давай, мистер Ас, назначим друг другу свидание и попрощаемся до вечера.
Договорились встретиться здесь же часу в десятом. Я оставила за столом пребывающего в крайней степени растерянности фартового, Герочку даже звать не пришлось, сам соскочил с места, чтоб вперед халдея подать мне шубу.
Договорились встретиться здесь же часу в десятом. Я оставила за столом пребывающего в крайней степени растерянности фартового, Герочку даже звать не пришлось, сам соскочил с места, чтоб вперед халдея подать мне шубу.
Значит, по порядку. Что мы имеем? Некоего некроманта, появившегося в Крыжовене примерно с год назад, его частично живых, частично дохлых подручных. Упырье войско, как говорил Туз. Что у нас супротив этого? Надворная советница с револьвером. Ну, положим, если Семену удастся главного закуклить, армия его опасности не представит. Кстати, любопытная несостыковка получается. Крестовский вчера еще собою жертвовать не собирался. Что его передумать заставило? Что-то, что в тереме Бобруйских случилось? Вспоминай, Геля. Вы на поминках сидели, потом ты к лекарю бегала. Что происходило в твое отсутствие? И зачем Семен чешуйку у гнума приобрел?
Лавочка гравера оказалась закрыта. Не просто даже закрыта, витрина была поверх ставней заколочена крест-накрест досками. Не желая верить в неудачу, я пробежалась до «Фотографического храма искусств Ливончика», чтоб убедиться, что и это заведение покинуто.
Ваше высокоблагородие, догнал меня испуганный Зябликов, что случилось?
То, чего следовало ожидать, Геродот, пнула я крылечко, то, что всем нерасторопным болванам, навроде меня, причитается. Ступай за коляской, к кузнечным мастеровым поедем.
Зябликов рысцой устремился по направлению к ресторану, на двери за моею спиной звякнул колокольчик.
Геля! Соломон Леевич втащил меня внутрь. Зачем ты здесь?
Ставни не пускали в салон ни единого солнечного лучика, носатое лицо гнума освещалось красной фотографической лампой, которую он держал в руке.
Имущество-то свое упаковал уже, дядюшка?
А что я, по-твоему, делать должен?
Да делай, что тебе угодно.
Пришла зачем?
Да какая разница? У тебя же времени, поди, ни минуточки нет, скарб ждет. Беги, Ливончик, спасайся.
Гнум шмыгнул носом.
Уезжай из города, Попович, пережди, пока чародеи меж собой разбираться будут.
Где?
Так у неклюдов, в таборе. Они наших всех примут беженцев, по договору стародавнему меж нашими народами, скажешь, что от меня.
Нет, Ливончик. Я не про то спрашиваю. Где логово вашего главного упыря?
Эх, Геля, вздохнул гнум, красные отблески лампы пробежались по пустому помещению, не стоит тебе туда соваться.
Это я сама решу. Где?
Ну придешь ты к барину, дальше что?
По ситуации. У него мой любимый начальник то есть.
Рыжий чародей? Дворкин мне рассказывал, он чешуйку
Об этом второй вопрос. Для чего она надобна?
Так для сплава.
Это понятно. Что за сплав? Оружейный?
Может, Семен собирался изготовить специальный клинок против главного упыря, но потом решил, что не успеет? Достав из сумочки артефакт, я показала его на ладони.
Так любимый кхе-кхе начальник тебе чешуйку преподнес?
Это «кхе-кхе» мне вовсе не понравилось, и тон вопроса, сочувственно-грустный, и повлажневшие глаза собеседника.
Дядя Моня!
Сразу видно, не в гнумьих традициях тебя маменька воспитала. Для кольца это сплав, для обручального.
Что?
Обычай такой. Когда парень девицу замуж зовет, эту блес гюшку преподносит, ежели гнумка согласная, она подарок берет и кует колечко суженому. Неужели ты не знала? Ливончик вытер рукавом глаза. Трогательно так, мочи нет. Он тебе, дурынде, в любви признался, думал, приличную гнумскую барышню перед собою видит, а ты не поняла даже.
То ли мне сейчас морочили голову, то ли Семен Аристархович мою гнумскую семейственность несколько больше реального воображал. И, положим, чешуйку мне не преподнесли, я сама ее со стола во время допроса стащила. Маменька тоже еще Как можно было дитятку о таких важных вещах не поведать? За родителя моего покойного она по людским законам выходила, в церкви венчалась, но все равно
Колечко ковать собственноручно надобно? спросила я, пряча чешуйку обратно.
Непременно самой. И как расплавишь, в котел крови своей капни, это уже не обязательно, но примета такая, чтоб любовь крепче в браке была.
А прочие ваши мастеровые тоже из города подались?
Ты немедленно, что ли, ковать собираешься? Ливончик шмыгнул носищем жалобно.
Так спрашиваю, из любопытства.
Не осталось нынче в Крыжовене гнумов. Мы беду страшную лучше прочих чуем.