Мы встретились за чашкой кофе в маленьком кафе неподалеку от больницы, заняв угловой столик для большего уединения.
Прошу меня извинить, начал я, что мне потребовалось время, чтобы вспомнить вас. Как я уже говорил, с возрастом моя память на лица только ухудшается. Но не думайте, что я не думал о вас, Элвин. Я часто размышлял о том, как вы поживаете, особенно после того, как я думал, что наша работа закончилась преждевременно, оставив вас наедине с проблемами, над которыми еще нужно было работать. Мне бы хотелось довести это дело до конца. Вы знаете, я думаю, что я сразу вас вчера не узнал, потому что не ожидал увидеть вас на похоронах Молли. Откуда вы ее знаете?
На лице Элвина появилось удивление.
Вы не помните? Спустя один или два дня после нашей последней сессии вы позвонили мне, сказали ее имя и посоветовали связаться с ней для того, чтобы она помогла мне привести в порядок мой дом.
Ну и ну, я совершенно про это забыл. И вы все-таки с ней связались?
Элвин энергично кивнул.
О, да. Вы хотите сказать, что она никогда не упоминала обо мне?
Нет. У нее был свой кодекс чести она была нема как рыба и не раскрывала личности своих клиентов. Но я направил вас к ней более тридцати лет назад. Вы с тех пор все еще ее помните?
Нет, не совсем. Дело в том, что я тогда сразу же позвонил Молли, и она принялась за дело. Я имею в виду, полностью принялась за дело. Через несколько дней мой дом стал чище, чем он когда-либо был, и с того времени Молли начала заботиться о моих счетах, налогах и обо всех моих делах. Я был ее клиентом вплоть до ее смерти. Я часто говорил Монике, как я вам признателен. Вы перевернули мою жизнь. Вы дали мне так много. Но прежде всего, вы дали мне Молли. Все эти годы, последние тридцать лет, она приходила ко мне домой раз в неделю независимо от обстоятельств и заботилась обо всем, вплоть до того времени, когда ей стало слишком плохо, пару месяцев назад. Она была лучшим, что когда-либо случалось со мной, за исключением, конечно же, Моники и двух моих прекрасных детей.
После нашего разговора в моей голове вертелись мысли о том, что невозможно знать наверняка, как сработает психотерапия. Мы, психотерапевты, так страстно стремимся к определенности в нашей работе и стараемся быть отрегулированными эмпириками, пытаясь придать правильное положение сломанным элементам в историях наших пациентов или выстроить все в логическую последовательность. Однако действительность нашей работы не укладывается в рамки этой модели, и часто нам случается импровизировать, поскольку мы вместе с нашим пациентом оступаемся на пути к выздоровлению. Раньше это отнимало у меня силы, но сейчас, в свои золотые годы, я мысленно присвистываю в восхищении от сложности и непредсказуемости человеческой мысли и поведения. Сейчас, вместо того, чтобы быть обеспокоенным неопределенностью, я осознал, что это чистой воды высокомерие утверждать однозначность чего бы то ни было. Теперь единственное, что я знаю с уверенностью, это то, что если я смогу создать подлинную и заботливую обстановку, то мои пациенты сами найдут ту помощь, в которой они нуждаются, зачастую удивительными способами, которые я никогда бы не смог ни предсказать, ни представить себе.
Спасибо, Молли.
Не ограничивайте меня
Уважаемый доктор Ялом,
Мне семьдесят семь лет, и я бывший генеральный директор, год назад я переехал в дом престарелых в штате Джорджия. Это милое место, но мне оно не помогает. У меня серьезные и постоянные проблемы с адаптацией. Я посещал психотерапевта в течение прошлого года, но наша работа застопорилась. Вы можете принять меня на консультацию? Я смогу прилететь в Калифорнию в любое время.
Рик ЭвансТри недели спустя Рик Эванс уверенно вошел в мой кабинет. Создавалось впечатление, что он бывал здесь часто. Он выглядел именно так, как, на мой взгляд, и должен выглядеть вышедший на пенсию генеральный директор: худой, привлекательный, спокойный. С его загаром игрока в гольф, королевской осанкой, носом и подбородком с властным рельефом, я разместил бы его на обложке журнала для любого сообщества состоятельных пенсионеров. Его густая копна прямых, аккуратно разделенных и блестящих седых волос вызывала изумление. Я печально провел рукой по своей лысеющей голове. Несмотря на то что я не уловил полностью его взгляд, мне понравились его внимательные и немного печальные глаза. Рик не терял времени, он говорил даже в то время, когда садился на свое место.
Та ваша книга, «Вглядываясь в солнце: Жизнь без страха смерти», сильная, очень сильная. Особенно для людей моего возраста. Благодаря этой книге я здесь.
Он бросил взгляд на свои часы, как будто проверяя, начинаем ли мы вовремя.
Позвольте мне перейти сразу к делу. Как я и написал в моем письме, я переехал в Фэалон-Окс год назад. После того, как умерла моя жена, я сначала пытался жить один дома. Я изо всех сил старался в течение восемнадцати месяцев, но не мог справиться, даже имея большую помощь по дому. Просто чертовски много возни со всеми этими покупками, готовкой, уборкой. И мне было крайне одиноко. Поэтому я переехал. Но это не помогает. Я не критикую Фэалон-Окс. Это отличное место. Просто я не могу адаптироваться.
Я был впечатлен всем тем, что Рик не сделал. Он не осмотрелся в моем кабинете даже ни на секунду и он не сделал никакого общепринятого жеста приветствия. Он преодолел путь через всю страну, чтобы увидеть меня, но даже не бросил взгляд в мою сторону. Возможно, он был более встревоженным, чем выглядел. Возможно, он был полностью ориентирован на решение проблемы и был сосредоточен на том, чтобы его время было максимально эффективным. Я вернусь ко всему этому позже. А сейчас я предложил ему продолжить свою историю.
Как это, не адаптируетесь?
Он отмахнулся от моего вопроса, встряхнув кистью руки.
Я расскажу вам. Но сначала я хочу рассказать о психотерапевте, которого я посещал около полутора лет. Она прекрасная женщина. Она помогала мне с моим горем, у меня нет никаких вопросов к этому. Она помогла мне подняться, оправиться, вернуться к жизни, вернуться в мир. Но теперь мы застопорились. Я не обвиняю ее, но в нашей терапии мы теряем время и деньги, хотя она и не берет за свои услуги такую же большую плату, как вы. Мы просто ходим по кругу, возвращаясь к одному и тому же снова и снова. Затем, после прочтения этой вашей книги, кстати, я прочел и некоторые другие ваши книги тоже, неожиданно пришла мысль, что консультация с вами могла бы сдвинуть мою терапию с места.
Даже в этот момент он не смотрел на меня. Это представлялось странным, потому что он определенно не был застенчивым человеком. Он просто продолжал говорить:
Видите ли, я знаю, что психотерапевты немного собственники и чувствительны к таким вещам, поэтому я решил дипломатично посоветоваться с ней. Не поймите меня не правильно: я не спрашивал ее разрешения. Я собирался обратиться к вам вне зависимости от того, что бы она сказала. Она оказалась очень позитивно настроенной. Ухватилась за эту мысль: «Конечно, конечно, хорошая идея. Свяжитесь с ним и назначьте консультацию. Я поддерживаю это. Калифорния далековато, но что лучше для вас в плане денег и времени? " Она предложила написать вам письмо и описать процесс нашей терапии, но я почувствовал некоторое раздражение и сказал ей, что я взрослый мальчик и смогу сам решить, каким образом посвятить вас в детали.
Раздраженным? Почему?
Пришла пора мне включиться в этот монолог.
Я старый, но не беспомощный. Я могу сам разобраться, как связаться с вами.
И это всё? Что в этом может вывести из себя? Давайте заглянем глубже.
Я чувствовал склонность к тому, чтобы быть более напористым, чем обычно. Голос Рика замедлился. Возможно, сейчас наконец-то он обратит на меня внимание, хотя он все еще не смотрел на меня.
Ну, я не знаю. Возможно, раздражение на нее появилось, потому что она была уж слишком радостной при возможной мысли избавиться от меня. Возможно, мне бы хотелось, чтобы она немного удерживала меня. Но я вас понял. Я знаю, что мое раздражение нерационально. В конечном счете, и она, и я используем эту консультацию с вами, чтобы продолжить совместную работу. Она не старается избавиться от меня, она так и сказала. Но я искренен с вами. Просто я так чувствовал. Раздраженным. Я не собираюсь что-либо утаивать сегодня. Я хочу, чтобы мои инвестиции окупились. Вы знаете, они складываются как из вашей платы, так и из стоимости авиабилетов.
Расскажите мне о вашей адаптации в доме престарелых.
Подождите минутку.
Он опять отмахнулся от моего вопроса.
Сначала позвольте мне отметить и четко прояснить, что Фэалон-Окс это отличное место. Это чертовски хорошая организация, и если бы я ею управлял, то не думаю, что я бы там многое изменил. Мои проблемы полностью во мне и я признаю это. В Фэалон-Окс есть все. Еда хорошая, они предлагают множество превосходных занятий. Занятия по гольфу немного монотонны, но в моем возрасте это то, что нужно. И вот в чем дело: на протяжении всего дня я просто парализован противоречиями. Каждый раз, когда я начинаю что-то делать, мое сознание начинает хотеть делать что-то еще. Сейчас я не делаю ничего по расписанию по крайней мере, по расписанию других людей это был бы не я. Расписания, они для других. Почему я должен ходить на занятия в бассейне в четыре часа дня каждый день? Или на занятия в классе в десять утра? Почему я должен каждый раз оставлять ключи от дверей в мешке для почты на двери. И почему я должен принимать пищу в одно и то же время каждый день? Это не я. Настоящий я, настоящий Рик Эванс чтит спонтанность.