После этого двое гестаповцев встали и надели фуражки, стукнули каблуками и отсалютовали генералу отрывистым «Хайль Гитлер!». Когда они с мадам Буан спешно возвращались на кухню, Элиан услышала, как заводится мотор машины и она отъезжает от шато. Только после этого она почувствовала, что снова может дышать.
Этот обер-лейтенант Фарбер какой-то чудной, заметила мадам Буан, помешивая бланкет, кипящий на медленном огне. Благодаря ему мы в этот раз очень легко отделались.
Он не такой, как другие, это правда, кивнула Элиан. Но, может, он не чудной, а просто человечный?
Мадам Буан остановилась, уперла руки в бока и проницательно посмотрела на Элиан, приподняв брови. Она сжала губы и покачала головой.
От внезапной мысли, что мадам Буан может подозревать ее в настоящей связи с офицером, желудок Элиан сжался, а лицо исказилось от ужаса.
Мадам, вы ведь не поверили, что у меня есть какие-то отношения с этим человеком, кроме самой поверхностной дружбы, которая только и может быть между врагами?
Мадам Буан улыбнулась и снова покачала головой.
Ни на секунду, Элиан. Я знаю тебя. Знаю, что ты готова сделать, чтобы защитить тех, кого любишь. Знаю также, чего бы ты никогда не сделала. Я вижу твою смелость и твою принципиальность каждый день. Я просто удивилась на саму себя. Мне уже и забылось, что можно быть цивилизованным. Возможно, ты права. Эта проклятая война идет так долго, что мы уже забыли, что значит быть человеком. Если бы в мире было больше таких мужчин, как обер-лейтенант Фарбер и господин граф, может, и не было бы больше войн.
Успокоенная, Элиан повязала передник и снова взялась за чистку картошки к ужину. Но потом она вспомнила взгляд того гестаповца и злорадные нотки в его голосе, когда он сказал, что они за ней наблюдают. Что он имел в виду? Что они видели, как она гуляет вокруг садовых стен? Они заметили, как она вчера прохаживалась взад и вперед, предупреждая макизаров о том, что Жака Леметра раскрыли и нужно остановить его, прежде чем он вернется к себе в квартиру? И кто был тот «неравнодушный гражданин», сообщивший им об Элиан, о котором упоминал гестаповец? Стефани?
От этой мысли у нее задрожали руки, нож в них сорвался и впился ей в большой палец. Вода в миске стала красной цвета шелкового шарфа, цвета опасности, пока она не остановила кровотечение подолом передника.
Аби, 2017
Герб графов де Бельвю по-прежнему здесь, над камином в гостиной. Полируя инкрустированный овальный стол в противоположном конце комнаты, я представляю, как Элиан и мадам Буан стояли здесь перед гестапо. Какая впечатляющая пара: пожилая кухарка и хрупкая молодая девушка, вместе противостоящие силам зла.
Пересказывая историю, Сара упомянула мысли Элиан о сети людей, тайно работающих вместе, чтобы передавать сообщения. Когда я заканчиваю оттирать излишки воска с поверхности стола, переливающейся от старинной патины, кое-что приходит мне в голову. Мирей вернулась в Париж и после этого будто бы почти не общалась со своей семьей, если не считать случайных шаблонных открыток в тринадцать строчек единственной разрешенной корреспонденции в оккупированной Франции. Но раньше Сара говорила, что, уезжая с мельницы, Мирей упоминала что-то о том, что, возможно, сможет помочь другим людям, как Эстер и Бланш. Почему-то мысли Элиан о подпольной сети людей напомнили мне об этом.
Я прячу тряпку в ведро с принадлежностями для уборки и спешу назад на кухню найти Сару. Она только что приготовила наш утренний кофе и теперь расставляет на столе кофейник и чашки. Поставив на пол собственное ведро, к нам присоединяется Карен, а из сада заходит Жан-Марк. Он вытирает ноги о коврик у двери и моет руки, прежде чем сесть рядом со мной, потом снимает кепку, которую носит на улице, и кладет ее на стол возле себя. Я передаю ему чашку кофе, и он благодарно улыбается.
Наливая себе в чашку молока, я спрашиваю Сару о Мирей, и она кивает, передавая по кругу тарелку с печеньем.
Мирей играла собственную, очень активную роль в Париже. Квартира над ателье, где она шила модную одежду для тех, кто еще мог это себе позволить (а такие были даже в военные годы), использовалась как место для тайных встреч. Мирей была проводником одной из тех, кто помогал другим сбежать. Одних, наверное, посылали сюда, перевозя с одной квартиры на другую по тайным дорогам, ведущим к Пиренеям, а затем через Испанию в Португалию. Из Лиссабона можно было уплыть в Америку, в безопасное место. О да ухмыляется Сара. Мирей сыграла свою роль, еще как. Но это, пожалуй, отдельная история.
Карен допивает остатки своего кофе и встает, стряхивая с рук крошки печенья, готовая вернуться к работе.
Ну что, Сара, начинает она. Когда ты отведешь Аби познакомиться с ними?
У меня отвисает челюсть, а чашка кофе застывает в воздухе, когда до меня доходит смысл ее слов. До сих пор история Элиан казалась далеким прошлым, и я полагала, что сестры Мартен давно мертвы, даже если им удалось пережить войну.
Элиан жива? изумляюсь я. И Мирей тоже?
Сара кивает:
Да. Им обеим сейчас далеко за девяносто. Вообще-то, думаю, Мирей в следующем году исполнится сто. Да и Элиан немногим меньше, она всего на несколько лет моложе.
А Ив? спрашиваю я с жаром.
Сара качает головой.
К несчастью, нет. Несколько лет назад у него случился инсульт, после этого он прожил всего несколько месяцев. Но его сестры по-прежнему полны сил. Если хочешь, я узнаю, можно ли в ближайшее время навестить их и попить с ними чаю.
Я улыбаюсь от уха до уха.
Очень хочу!
Сара и Карен уходят продолжить работу, Жан-Марк поднимается на ноги, снова надевая кепку. Он смотрит на меня и медлит, как будто набираясь смелости что-то сказать. Я встречаю его взгляд, вопросительно приподнимая брови.
Знаешь, Аби, ты выглядишь совсем иначе, когда улыбаешься, замечает он робко. Тебе правда стоит делать это почаще.
Элиан, 1943
Стоял канун Дня Всех Святых, и ночью первый осенний мороз покрыл серебристой пылью каждую ветку, каждую семенную коробочку и каждую травинку. Но теперь октябрьское солнце начинало волшебное представление, стягивая с реки туман и стирая сверкающие иглы мороза, распространяя свое волшебство по темной земле.
Элиан пошла открыть курятник в сопровождении Бланш. Той нравилось наблюдать, как петух важно выходит, с напыщенно-важным видом расправляя крылья и объявляя, что теперь день может начинаться. Затем, шквалом перьев и нестройного квохтанья, за ним высыпали куры, тут же начиная копаться в пыли в поисках насекомых.
Элиан держала корзинку, пока Бланш искала в выстеленных соломой гнездах яйца. Со сменой сезонов их заметно убавилось, а куры стали тощими. Теперь, когда обильных запасов зерна, к которым они привыкли до войны, больше не было, им приходилось обходиться тем, что они находили в траве вдоль реки. Перья на них были тусклые и оборванные, а сами они раздраженно ссорились из-за мельчайшего муравья или червячка, стараясь вырвать его у соседа и удрать с ним. Элиан вздохнула и подумала: «Прямо как люди». Дружелюбным легче быть, когда еды в достатке, а ты сыт и доволен. Теперь же все просто старались выжить, и это, казалось, пробуждало наихудшие качества, что в курах, что в людях. По большей части жители Кульяка держались заодно. Но когда гестапо и милиция усилили хватку, стараясь взять под контроль все более частые акты саботажа, обвинения и доносы начали становиться обычным делом. От постоянного стресса войны связи между местными жителями начинали разрушаться.
Когда солнце достаточно прогревало ульи, пчелы вылетали из них, по-прежнему неутомимо разыскивая нектар в захудалом тимьяне и остатках клевера. Их одних, кажется, не тронула железная хватка войны.
Вот, Эан. Раз, два, три, четыре, Бланш продемонстрировала новоприобретенный навык счета, доставая по яйцу из передника и осторожно перекладывая их в корзину.
Молодец, Бланш, очень хорошо. Одно яичко папе, одно маме, одно Элиан. Ой, а кому же последнее?
Мне! Бланш захихикала и захлопала в ладоши.
Ну, конечно, тебе! Как это я не подумала. Элиан обняла девочку и поцеловала в темные кудряшки. А теперь сходим и поищем грибов? Если найдем большой, толстый, сочный боровик, мама приготовит принцессе Бланш вкусный омлет к обеду.
Они возвращались по узкой тропинке вдоль берега Элиан держала Бланш за руку, чтобы та не подходила слишком близко к колючей проволоке, скача рядом, и тут заметили черный автомобиль у двери мельницы.
Ой! Эан, больно! запротестовала Бланш, когда Элиан невольно крепко сжала ее руку.
Прости, Бланш. Она немного расслабила свою руку, хотя ее желудок все еще сжимался от страха.
Когда они подошли к дому, из кухни вышли двое гестаповцев, явно ждавшие их возвращения.
Мадемуазель Мартен. Более низкий из них улыбнулся ей, но глаза у него были холодные, а взгляд двусмысленный, как обычно. Как приятно снова вас видеть.
Месье. Элиан ответила спокойным тоном, стараясь, чтобы голос не задрожал.