А где, кстати, девчонки? резко выпалил он, встав со стула.
Какие еще девчонки? аккуратно переспросил я.
Ну, те, что организовывали все это, молоденькие такие, две штучки! сказал он облизнувшись.
Спят уже наверно, осторожно ответил я. Все переглянулись и как-то невольно скривились в полном непонимании происходящего.
Спят, значит? Так мы их сейчас поднимем! Где они? В каком номере?
У всех отвисла челюсть, вернее челюсти. Такого развития событий не ожидал никто. Он напомнил мне героя фильма «Маска», только если там преображение было вымыслом, то здесь все происходило наяву. Отличие, наверно, было только в том, что внешность Кости не сильно отличалась от прежней, той, что была до трансформации. Он не стал дожидаться нашего ответа и направился в корпус, где спали девчонки, организаторы мероприятия.
Вы мне должны сказать, в каком они номере, иначе я их сам найду! с улыбкой сказал он.
Каким образом? поинтересовались мы.
Буду стучать во все комнаты!
Такое развитие событий нас явно не устраивало, так как могло вызвать скандал, поэтому нам не оставалось другого выхода, как указать примерное место проживания организаторов, хотя мы были не вполне в этом уверены. Попытки образумить Костю даже, по-моему, не предпринимались, это было бесполезно. Мы спрятались за лестницей и стали подслушивать, как развиваются события, чтобы в случае чего вмешаться в происходящее. Он стал барабанить в дверь. Ему открыла одна из девушек, в пижаме и наскоро одетых меховых сапогах.
Доброе утро, девушка! заявил Костя.
Добрый вечер, какое еще утро? Что Вам надо? Извините, кто Вы? стала спрашивать уже немного сонная девушка, не понимая, что происходит.
Я Ваш будильник! А утро будет добрым, поверьте, когда мы вместе с Вами его встретим! сказал Костя.
Да Вы что, сдурели, мне завтра в семь вставать, а Вы тут несете чушь какую-то, стала просыпаться девушка.
Так я же для этого и пришел, чтобы Вас завтра разбудить! Я Ваш будильник! По этой причине прошу меня пропустить внутрь и не держать на пороге, а то тут холодно и у меня уже ноги мерзнут!
Девушка онемела и не нашла, что сказать. Она просто потеряла дар речи, оказавшись в неком ступоре.
Чего молчишь, дура, сама-то в меховых сапогах! Дай, кстати, ножку потрогать свою. Ууу так они у тебя потные, ножки-то. Нехорошо.
Что нехорошо? с трудом приходя в себя, выдавила девушка, пытаясь вырвать ногу из Костиных рук.
Не хорошо, когда ноги потеют, это ведь очень вредно для здоровья! Можно простудиться! и Костя поднял указательный палец вверх.
В этот момент девушка попыталась закрыть дверь, а мы схватили Костю и вывели его на улицу. Он сильно возмущался, но шел за нами.
Коля, ну пойдем к девушкам, я вас умоляю, ну отпустите меня, если сами не хотите, стал он нас уговаривать.
Да-да, мы пойдем, только позже, сейчас вон надо в другой корпус, там тоже вечеринка и тоже девушки, так что все будет хорошо, а этих давай оставим.
Ну, тогда я согласен, только позже к этим вернемся, успокоился он.
Мы увели его в другой корпус, где и правда была вечеринка в районе ресепшн. Несмотря на то, что нас было человек пять, нам с трудом удавалось удерживать его от всякого рода приключений и прятать от него выпивку, к которой он рвался, словно ребенок к груди матери. Мы сменяли друг друга как постовые, потому что тот, кто был рядом с ним, не мог выдержать больше пяти минут, заливаясь в безудержном смехе и отползая в сторону. Мне кажется, я не смеялся так никогда. К трем часам ночи мы с трудом увели его в номер и простояли под дверью еще с полчаса, чтобы убедиться, что он все-таки заснул.
Утром, на завтраке, все уже ждали Костю, в том числе и организаторы. Смех еще бродил в нас и иногда, переглядываясь, мы опять взрывались в его приступе, вспоминая моменты из вчерашнего вечера. Вдруг появился Костя, абсолютно свежий и спокойный. Пройдя мимо он приветливо поздоровался и сел за ближайший стол, завтракать. Я подошел к нему.
Привет, как ты себя чувствуешь? спросил я, пытаясь понять его настроение.
Все хорошо. А что, что-то случилось?
Ну, не совсем. Просто ты жег вчера довольно сильно, аккуратно вставил я.
Понятно, сказал он и как ни в чем не бывало продолжил завтрак.
А ты не помнишь?
Помню, равнодушно сказал он.
Я понял, что вчерашний вечер он обсуждать не намерен, и отошел. Рядом стояли девушки организаторы и, краснея, пытались не смотреть в нашу сторону. Больше мы эту тему не поднимали, но никто из нас до сих пор не может забыть того чудесного преображения нашего коллеги, которое вселило в нас заряд позитива, наверное, на год вперед и которому смог бы позавидовать самый талантливый голливудский актер комик.
Помню, равнодушно сказал он.
Я понял, что вчерашний вечер он обсуждать не намерен, и отошел. Рядом стояли девушки организаторы и, краснея, пытались не смотреть в нашу сторону. Больше мы эту тему не поднимали, но никто из нас до сих пор не может забыть того чудесного преображения нашего коллеги, которое вселило в нас заряд позитива, наверное, на год вперед и которому смог бы позавидовать самый талантливый голливудский актер комик.
Думаю, что при подобном поведении за два-три раза можно так усложнить свою жизнь, что уже и упрощать что-то будет поздно, если рядом не окажется друзей, способных тебя вытащить. И, наверно, тяга к упрощению подсознательно у него была связана с тем, что где-то внутри он готовился к сложностям, которые могут возникнуть после такой бурной ночи где-нибудь в будущем. Но на его счастье пока этот момент не наступил и упрощать предстояло лишь эфемерные процессы в компании, что, видимо, гораздо приятнее, чем жизненные сложности. Вот Костя и упрощал. На пару с Милошем. Они часто сидели у него в кабинете и что-то долго обсуждали, при этом бурно жестикулируя. Я думаю, им просто нравилась компания друг друга а упрощение это так, повод.
Тевтонцы
Это был странный день: всю ночь шел снег и утром казалось, что машины, стоящие под окном, превратились в сугробы; затем пошел дождь, превратив эти сугробы в ледяные замки. Водители выходили на улицу и долго скребли и ломали эти замки, пытаясь забраться внутрь своих авто. И это-то в первый день весны.
Я вышел на улицу и, увидев свою обледенелую машину, быстрым шагом направился в метро вызволять ее из плена не было никакого желания. Дороги вокруг были завалены снегом, по которому медленно и неуверенно двигались автомобили, включив ближний свет. Пробки по Москве в то утро достигли девяти баллов. Перебежав перед двумя или тремя машинами, я юркнул в метро и спустился на эскалаторе к поезду.
В метро было некомфортно и многолюдно. Несмотря на начало весны, почти все носили зимнюю одежду. От этого в вагонах стало тесно и невероятно душно. Поезд остановился, и я зашел в вагон. По-моему, в третий или четвертый по счету. Человек слева читал газету: там писали про очередную бомбежку в Сирии. Женщина справа рассматривала в журнале фотохронику из Донбасса. Напротив меня стоял маленький толстый человек с лысой головой и большими острыми ушами. Казалось, что у него совсем нет шеи: голова как будто врастала в плечи, не оставляя и малейшего места для изгиба. На голове у человека была надета шапка и виде колпачка, а в странных ушах торчали наушники. Их провода напоминали веревки, переплетенные друг с другом. Человек стоял неподвижно, смотрел вперед, в сторону дверей, молчал и просто слушал плеер. Происходящее в вагоне его мало интересовало.
«Хоть кто-то эту жуть не читает и не слушает. Просто наслаждается музыкой. Отдыхает, подумал я и порадовался за него, Хоть кто-то сохранит свои нервы».
Начинающийся экономический кризис, войны и вся та мерзость, которая каждый день изливалась на нас из телевизора, делали свое дело: люди становились запуганными, агрессивными, а часто и вовсе неадекватными. Иногда я чувствовал себя небезопасно. Сам я телевизор уже не включал. Мне казалось, что самое правильное держаться от всего этого подальше. Заниматься чем угодно, но не этим. Уйти от негатива. Сбежать. И вернуться в этот мир, когда закончатся кошмары, творящиеся вокруг. Может быть я просто бежал от проблем. В общем человек без шеи вызывал у меня симпатию. В основном своей безучастностью и отрешенностью.
Поезд остановился и двери открылись. В вагон зашли несколько человек. Одна женщина зацепилась сумкой за боковую молнию на куртке человека без шеи. Она несколько раз дернула сумку, но та не отцеплялась. Тогда она нагнулась и стала ковыряться в молнии, пытаясь понять, как высвободить сумку, иногда трогая куртку мужчины руками. В начале он даже не повернулся в ее сторону, но как-то затрясся. Как будто кто-то приподнимал его за ноги, а затем резко опускал. Эти движения были быстрыми и неестественными. Будто человека завели и в нем заработал моторчик. Словно робот, он подпрыгивал на одном месте ритмично и равномерно. Женщина не заметила перемен и все еще пыталась отцепить сумку, что-то бубня себе под нос.
Безобразие, еле слышно сказал человек, безобразие!
Что? не поняла женщина.
Безобразие, он говорил словно пластинка. Беспредел! Я буду жаловаться!