Эм Папа медленно поднял руку и помахал, привлекая внимание гостьи. Д-добро пожаловать!
Лепреконша вздрогнула от удивления и заметила, как мы все пялимся на неё снизу вверх.
О, только посмотрите на них, сказала она, оценивая взглядом толпу и расстояние до пола. У неё было такое выражение лица, будто она проглотила осиное гнездо. А потом она постучала в потолок фургона:
Мы ещё не совсем добрались, дамочки НИЖЕ!
Измученные курицы стали хлопать крыльями менее отчаянно, и фургон, яростно трясясь, опускался, пока с громким «БУМ» не встал на чёрно-белую плитку, едва не раздавив лежащего без сознания боггарта.
Где это мы? пробурчала лепреконша, прыгнув на пол.
Я никогда раньше не видел лепреконов (только в пыльных старых книгах прапрапрадедушки Абрахама), но меня сотни раз о них предупреждали. Они очень хитры и часто приносят с собой ужасное невезение.
Где это мы, спрашиваю? повторила она. В отеле «Проходите мимо»?
Никто не ответил. Все мы не могли оторвать глаз от странного низенького существа, с лицом, похожим на отбивную, и спутанными седыми дредами, которые больше напоминали заплесневелый ковёр. Обе руки лепреконши были покрыты синими татуировками, а кривые пальцы (некоторых не хватало) были унизаны золотыми кольцами.
Что это? спросил один из маленьких боггартов, указывая на кожаную связку высушенных голов, свисающую с пояса лепреконши. Мама-боггарт шикнула на сына и оттащила его в сторону.
О-о-о, это мои самые ценные, самые тёмные и грязные амулеты невезения, с ухмылкой сказала лепреконша. Хочешь такой?
Никто не ответил.
Вот это, прошипела древняя фея невезения, ухватив особенно жуткую головёшку, была моя тётя Гриппа. Она сама напросилась, точно вам говорю. Эта дурная башка забыла положить мне сахар в какао.
Никто по-прежнему не издавал ни звука.
Да что с вами такое? рявкнула гостья, и все отступили на шаг. Вам что, ябеды-корябеды языки повыдёргивали?
Мама неожиданно пришла в себя и выбежала из-за каменной стойки, сияя фирменной улыбкой.
Прошу прощения! Она протянула лепреконше руку и тут же её отдёрнула: любой, у кого есть хоть немного мозгов, знает, что нельзя прикасаться к фее неудачи. Вы нас просто удивили Вот и всё.
Удивила?
Ах-ха. Мама выдавила улыбку.
Вы что, никогда не видели лепредом, летающий на курицах?
Я думал, что куры не могут летать! вырвалось у меня прежде, чем я успел себя остановить.
Да-а? Потрёпанная годами фея обернулась и оскалилась на меня. Мгновение я был уверен, что разозлил её, но потом она задумалась, наморщив лоб.
Что ж, это объясняет, почему полёт не был гладким, расхохоталась она. Правда, девочки?
Курицы устало заквохтали в ответ, уже устраиваясь на насесте на крыше фургона.
Добро пожаловать в отель «Проходите мимо»! Вы приехали на праздничные выходные, мэм? спросил папа, встав бок о бок с мамой, но на безопасном расстоянии от новой гостьи.
Мэм? фыркнула лепреконша. Что за чушь! Меня зовут Малуни. Она ухмыльнулась, демонстрируя полный рот зубов, настолько кривых и грязных, что они выглядели как надгробные камни. Плакунья Малуни.
Добро пожаловать, мисс Малуни, сказала мама. Мы можем предложить вам номер? У нас почти всё занято, но уверена, мы найдём что-нибудь подходящее
Зачем мне сдался номер, когда у меня тут мой собственный лепредом прямо у вас в вестибюле? перебила её Плакунья. Я тут, думается, прекрасно устроюсь.
Мама выглядела так, словно ей только что дали пощёчину.
И меня не интересует вся эта новотролльная галиматья и выпендрёжный вздор! Как по мне, это все слюноплютие! продолжила мисс Малуни. Мне надо только солнышко. РОСКОШНОЕ, ЗАДОПОДЖАРИВАТЕЛЬНОЕ СОЛНЫШКО! Всё, что нужно моему холодному мрачному сердцу, понимаешь? Я уже годы-месяцы мечтаю о том, как согрею своё пятиточие и погрею свои старые косточки. Они уже наполовину сгнили от холодных потоков Типперери. Не могу больше терпеть. У меня топалки отломятся, если я ещё один грязнючий день продрожу!
Папа встревоженно посмотрел сначала на меня, а потом на окна, высматривая, нет ли на улице снега.
Вы выбрали правильное место, с улыбкой сказала мама. Вам понравится наше грязевое спа, а палуба при бассейне залита солнцем круглый день.
Музыка для моих пергаментных ушей!
А ещё у нас много эм одеял, запинаясь, добавил папа.
Старая лепреконша уставилась на него ледяными глазами и скривилась.
Одеяла? прошипела она. Зачем мне одеяла? Кто ты такой?
Банистер, ответил папа, который, кажется, был готов расплакаться. Барджес Банистер.
Не родственник, часом, Абрахаму Банистеру?
Вообще-то да, сказал папа. Абрахам мой прапрадедушка.
Он указал на портрет, висящий над стойкой регистрации.
А, вот и он, хитрая морда, засмеялась Плакунья. Я хорошо знала старину Эйба в мои юные годы И его сына тоже.
Простите, сказал я, забыв про нервозность и сделав несколько шагов поближе.
М-м-м? пробурчала мисс Малуни.
Вы сказали и сына?
Я взглянул на портрет, такой же, как в моей комнате. На картине Абрахам стоял на поляне посреди джунглей вместе с бледным темноволосым мальчиком. Я сотни раз спрашивал, кто этот мальчик, но никто не мог мне ответить. Даже прапрапрабабушка Отрыжуля.
Так и есть. Я знала старину Эйба и его сына, подтвердила Плакунья.
У Эйба и Отрыжули не было сына, возразил папа. Только две дочери. Врезатта Бука, которая теперь живёт в Мексике на ферме, и Дженнифер Бука. Он указал на водяную ведьму посреди фонтана.
Ой, кажется, я забыл упомянуть, что статуя у нас в вестибюле когда-то была моей прапрабабушкой Дженнифер.
Да-да! Я же говорил, что у меня странная семейка
За много лет до моего рождения Дженнифер ввязалась в спор с гостьей-горгоной по поводу лучшего шампуня для блестящих змеиных чешуек. Не стоит и говорить, что горгона выиграла, а Дженнифер с тех пор осталась произведением искусства.
О, не обращайте на меня внимания, сказала Плакунья, размахивая рукой, словно отмахивалась от мух. Моя замусоренная память такая старая, пыльная и мятая, может, выкидывает фокусы. Так что вы там говорили, мистер Банистер?
А эм, да я управляю отелем вместе с моей женой Рани и нашим сыном, сказал папа. Он кивнул в мою сторону, и я снова ощутил на себе холодный взгляд мисс Малуни.
Ага! Значит, это ваш болтливый малявка!
Зд-драсте, выдавил я. Что-то в этой седой старой жабе заставляло меня нервничать сильнее, чем перед бабулей Отрыжулей. Меня зовут
Не говори! рявкнула она, вскинув руку с тремя пальцами. Шагнув ближе, она понюхала воздух между нами. Ты Фрэнсис Грингус Банистер.
Я изумлённо ахнул и почувствовал, как горят щёки. Откуда она узнала моё второе имя? Оно даже хуже, чем «Фрэнсис», и я его ненавижу.
Придумывая мне имя, мама с папой решили, что будет здорово выбрать что-то супертрадиционное. Поэтому они позаимствовали имя у дальнего родственника, Грингуса Великого, демона метеоризма, который однажды разломил гору напополам силой своего Ладно, не будем. Это имя ужасно, и я никогда не рассказывал про него ни одной живой душе. Это мой самый страшный секрет, и родители поклялись его не выдавать.
Ха-ха! возликовала лепрекошна, видя выражение моего лица. Паршивая старушка Малуни всё знает.
Она стукнула себя кривым пальцем по носу, подмигнула и отвернулась.
Грингуш! заголосили с балкона Коренные Сестрицы. Какое жамешательное имя!
Так зовут моего троюродного брата, воскликнул в толпе сосновый дриад. А если задуматься то и меня тоже!
Мне было так стыдно! Престарелая фея невезения была сильнее, чем я представлял.
«Надеюсь, что нагрянет буря и испортит тебе летний отдых!» подумал я про себя.
Как я говорила, мистер Банистер, пока меня грубо не прервали всеми этими разговорами о семьях, сказала папе Плакунья Малуни, можете развлекаться новотролльными играми-хихиглами и радостями-сладостями сколько хотите. Я здесь только для того, чтобы погреть свои прыщики. Загорать на ярком, уютном, золотом солныш
В этот момент я посмотрел в окно. Я не очень хорошо помню, что за этим последовало. Лишь то, что нечто гигантское и извивающееся обрушилось на пляж и понеслось к отелю. С оглушительным грохотом оно проломило входную дверь и раскололо окна на тысячи мелких кусочков
6. Вху-у-умпф!
Неожиданно всё побелело!
Снег с дождём ворвался в открытую дверь и взвился вверх по лестнице, за считаные секунды окутав всех вокруг.
На мгновение у меня перехватило дыхание, и я едва мог что-то разглядеть за снежной пеленой.