Я бы сказал, из нас его ближайшим другом был Роланд Эрскин. И похвастался бы, что я был следующим.
Актер Эрскин? Вулф взглянул на часы. Я надеялся, что он присоединится к нам после театра, но вряд ли в такое время. Полагаю, он работает.
Он играет главную роль в «Железной пяте», заметил Драммонд.
Тогда пообедать со мной он не сможет. Вулф обратился к Джулиусу Адлеру: Не могли бы вы заглянуть ко мне завтра в два часа дня и привести с собой Эрскина?
Возможно, раздраженно ответил адвокат. Полагаю, у меня получится. Вы не могли бы явиться в мою контору?
Мне очень жаль, сэр. Правда, поверьте. Но насколько я знаю свои привычки, это представляется крайне невероятным. Вот если бы вы смогли устроить визит мистера Эрскина
Ладно. Посмотрю, что можно сделать.
Благодарю. Вам лучше бежать, мистер Коммерс, иначе опоздаете на поезд. Еще один довод, причем один из убедительнейших, чтобы оставаться дома. Джентльмены, касательно нашего дела более не смею вас задерживать. Однако в связи с моим замечанием мистеру Коммерсу мне подумалось, что ни одна публикация до или со времен изобретения книгопечатания, ни один богословский трактат и ни одна политическая или научная догма никогда не были столь строго догматичны или же оскорбительно капризны в своих ограничениях, чем железнодорожное расписание. Если кто-либо из вас желает остаться на полчаса или около того, чтобы помочь мне изложить подробнее данный вопрос
Редактор журнала Байрон, весь вечер не вылезавший из своей раковины, внезапно проснулся. Он вскочил с кресла и протиснул голову между плечами стоявших, чтобы посмотреть на Вулфа:
А знаете, эту мысль можно развить в первоклассную статейку. Где-то шестьсот-семьсот слов. Вы могли бы назвать ее «Тирания колеса», с цветными полями, изображающими несущиеся поезда, самолеты и океанские лайнеры, конечно же, у лайнеров нет колес, но вы что-нибудь сочините на сей счет, если бы мне удалось уговорить вас, мистер Вулф
Боюсь, вам лишь удалось озадачить меня, мистер Байрон.
Никогда не встречал человека, озадачить которого было бы столь же трудно, даже Эдди Байрону, улыбнулся адвокат Кэбот. Доброй ночи, мистер Вулф. Он взял меморандум, сложил его и убрал в карман. Я пришлю вам их утром.
Они начали собираться. Пратт и Фаррелл подняли Майка Эйерса на ноги и немного потрясли его. Байрон снова принялся уговаривать Вулфа, пока его не оттащил Адлер. Коммерс к тому времени уже ушел. Остальные двинулись в прихожую, и я вышел на улицу и стоял там, пока они надевали шляпы и пальто. Боуэн и Бертон удалились вместе, как и появились. Я придержал дверь Пратту и Фарреллу, пока они вытаскивали Майка Эйерса. Они ушли последними.
Затем я запер дверь, задвинул засов и направился на кухню за кувшином молока. Фриц сидел там и читал газету на французском, так и не сняв башмаков дворецкого, хотя и обожал после ужина облачаться в тапочки из-за следов, оставленных на пальцах и ступнях войной для напоминания. Мы обменялись обычными фразами, что неизменно произносили при подобных обстоятельствах. Он сказал:
Я принес бы тебе молоко, Арчи, если бы ты только попросил.
А я ответил:
Если я могу пить его, то могу и носить.
В кабинете Вулф сидел, откинувшись на спинку кресла, с закрытыми глазами. Я поставил кувшин на стол, наполнил стакан, уселся и принялся потягивать его. В комнате было накурено, хоть топор вешай, несло различными алкогольными напитками, кресла стояли в беспорядке, а ковер повсюду усеивал пепел от сигар и сигарет. Мне это надоело, я поднялся и открыл окно.
Закрой! велел Вулф.
Я снова встал и закрыл его, потом налил еще один стакан молока и изрек:
Этот Чапин сумасшедший, и уже далеко за полночь. Черт, я усну прямо сейчас!
Вулф и не подумал открыть глаза, также игнорируя меня и прочими способами. Я не унимался:
А вы понимаете, что мы могли бы сорвать этот куш и избавиться от массы хлопот, просто устроив Полу Чапину небольшой несчастный случай? В Депрессию ценник на подобные происшествия начинается с пятидесяти баксов. Проявлять бережливость разумно.
Спасибо, Арчи, прошептал Вулф. Когда я исчерпаю собственные методы, буду знать, что предпринять Твой блокнот. (Я открыл ящик и извлек блокнот и карандаш.) Позвони мистеру Кэботу в контору в девять часов утра и убедись, что экземпляры меморандума будут здесь к одиннадцати, подготовленные для мистера Фаррелла. Узнай, где находятся отчеты агентства Бэскома и договорись забрать их. Наши люди будут здесь в восемь?
Да, сэр.
Одного из них пошли за отчетами. Троих приставь к Полу Чапину. Нам необходима полная регистрация его перемещений, и пускай звонят в случае чего-то важного.
Даркин, Кимс и Гор?
Это тебе решать. Но Сол Пензер должен выявить последние различимые следы Эндрю Хиббарда. Пусть позвонит мне полдвенадцатого.
Да, сэр.
Кэтер пускай займется прошлым Чапина, вне круга наших клиентов, особенно за последние два года. И как можно полнее. Он может преуспеть в извлечении благозвучного аккорда совместно с Дорой Чапин.
Может, я сам бы мог этим заняться. Вероятно, она та еще чаровница.
«Чаровница» происходит от слова «очаровывать». В таком случае на ближайшее будущее не поддавайся соблазнам. Твоей индивидуальной областью интересов будут смерти Харрисона и Дрейера. Сначала ознакомься с отчетами Бэскома, потом приступай сам. Там, где потребуется новое расследование и где по прошествии такого срока оно все еще будет представляться осуществимым, проведи его. По необходимости используй наших людей, но избегай расточительства. Не навещай никого из наших клиентов, пока с ними не повидается мистер Фаррелл. Это все. Поздно. Вулф открыл глаза, сощурился и снова их закрыл, однако я заметил, что кончик его пальца описывает кружки на подлокотнике кресла.
Может, усмехнулся я, у нас есть пятое-десятое на завтра-послезавтра, а может, прямо сейчас вы озабочены тем же, чем и я. Зачем этот мистер Чапин носит револьвер времен Гражданской войны со спиленным бойком курка, который не опаснее детского ружья с шариками?
Я не озабочен, Арчи. Однако его палец не остановился. Я раздумываю над тем, благоразумно ли будет выпить еще одну бутылку пива перед сном.
Вы и так выпили шесть после обеда.
Семь. Одну наверху.
Тогда, ради бога, прекратите! Возвращаясь к пушке Чапина помните ли вы ту леди-наркоманку, которая носила коробку с пилюлями из муки в носке в обычном месте для тайника, а когда ее изъяли и решили, что она уже обыскана, настоящие у нее оставались в кромке подола? Конечно же, я не хочу сказать, что у Чапина непременно был при себе другой пистолет, я просто имею в виду, психологически
Боже мой! Вулф оттолкнулся в кресле конечно же, не стремительно, но все же решительно. Арчи, усвой следующее. Как человек действия ты вполне сносен, даже достаточен. Но я ни минуты не потерплю тебя в качестве психолога. Я отправляюсь спать.
Глава 8
В разное время я слышал от Вулфа лишь несколько высказываний об убийстве. Однажды он заявил, будто ни один человек не способен совершить преднамеренное убийство и не оставить при этом никаких следов. А еще он сказал, что единственный способ совершить убийство и избегнуть разоблачения это не проявлять изобретательность и не уповать на удачу, а действовать экспромтом. Дождаться подходящей минуты, не растеряться и нанести удар. Он добавил, что только тот, кто совершенно не торопится, может позволить роскошь прибегнуть к убийству экспромтом.
К вечеру вторника относительно смерти Уильяма Р. Харрисона, федерального судьи из Индианаполиса, я был убежден лишь в одном: если это и было убийством, то только экспромтом. И прямо здесь мне хотелось бы отметить еще кое-что: я знаю, что выше головы мне не прыгнуть. У меня есть свои пределы, и пока я не пытался их как-то расширить. Пол Чапин не пробыл в кабинете Вулфа вечером в понедельник и трех минут, как я понял, что он для меня та же китайская грамота: если бы разбираться в нем предстояло мне, то ему можно было бы и не волноваться. Когда люди начинают мудрить и усложнять, я запутываюсь. Но вот с картинами такого нет. С картинами не важно, как много они содержат деталей, которые поначалу представляются неуместными, я как рыба в воде. Во вторник в течение шести часов я изучал картину смерти судьи Харрисона: прочитал отчеты Бэскома, переговорил с шестерыми, в том числе и полчаса по междугородной с Филлмором Колларом, дважды поел и пришел к трем заключениям: во-первых, если эта смерть была убийством, то экспромтом; во-вторых, если кто и убил Харрисона, то Пол Чапин; и в третьих, доказать сие столько же шансов, сколько и доказать, что честность есть лучшая политика.
Судья погиб почти пять месяцев назад, однако произошедшее с тех пор, начиная с доставленных почтой отпечатанных стихотворений, оживило их воспоминания. Пол Чапин приехал в Гарвард с Леопольдом Элкусом, хирургом, сын которого получал диплом. Судья Харрисон приехал из Индианаполиса по той же причине. Драммонд оказался там, как поведал мне Элкус, потому что ежегодно его переполняют сомнения, действительно ли он окончил крупный университет, и, чтобы рассеять их, он каждый июнь возвращается туда. Элкус весьма тепло относился к Драммонду прямо как таксист к полицейскому. Кэбот и Сидней Ланг прибыли в Бостон по делам, а Боуэн гостил у Теодора Гейнса, предположительно, они подготавливали какую-то финансовую сделку. Как бы то ни было, Филлмор Коллар связался с бывшими сокурсниками и пригласил их на выходные в свою усадьбу под Марблхедом. На вечеринку собралось больше дюжины гостей.