Вот и он думал так же, наверное, заключил Апраксин.
Это ужасно, просто чудовищно, хрипло пробормотала она, глядя в затоптанный пол минивэна.
Не спорю, спокойным голосом произнес майор, особенно если учесть, что это седьмая жертва. Но что странно опять в вашем окружении.
Что за бред! вскричала Инга, глаза ее вытаращились, голос задрожал. Это я их всех заставила себя на куски растерзать, да? Что вы несете!
Фээсбэшники невольно отпрянули, неготовые к такому эмоциональному взрыву. Затем, после секундного замешательства, Рыльцев кашлянул и с укоризной произнес:
Возьмите себя в руки, доктор Вяземская, криком дело не решить.
Инга тяжело дышала и смотрела в пол. Майор продолжал:
Не то чтобы мы вас обвиняем в неких предумышленных действиях, повлекших эти хм происшествия, хотя, откровенно говоря, вашу причастность полностью исключать нельзя. Но, анализируя ход событий, нетрудно догадаться, что и вам может угрожать опасность. Вы об этом не задумывались? Некие силы могут в следующий раз выбрать вас в качестве жертвы.
Инга совладала с приступом, подняла взгляд на Рыльцева.
Некие силы? Темные, надо полагать? Хм тогда арестуйте меня и заключите в бронированную камеру, без тени улыбки попросила она, но, заметив замешательство на лицах агентов, поняла, что с классикой те не дружат. Сказала другим тоном: Если честно, не задумывалась. Меня как сомнолога и как обычного человека сильно беспокоит природа этого жуткого феномена, который уже унес жизни семерых человек. Я прилагаю все усилия, чтобы разобраться в этой загадке. Но в моем распоряжении лишь интернет и общедоступные источники информации. От должности меня отстранили, как говорится, до выяснения, доступа к оборудованию больше нет. А потому: угрожает мне что-то или нет какая разница, если я ничего изменить не могу?
Резонно, признал майор, а его молодой коллега лишь покивал. Не стану вдаваться в подробности, но мы тоже не сидим сложа руки. Однако должен сразу со всей откровенностью предупредить: мы обязаны установить за вами наблюдение. Оно необходимо в обоих случаях являетесь ли вы причастной к трагедиям или рискуете стать следующей жертвой этих чертовых полосок.
Инга равнодушно пожала плечами, всем видом давая понять, что ей по барабану. Особенно во втором случае: как будто ей чем-то смогут помочь.
Считайте это приставленной к вам личной охраной, закончил Рыльцев.
Замечательно! Хулиганов можно теперь не бояться. У вас все?
Пока да. Всего доброго!
Взаимно.
Инга позволила капитану отодвинуть дверцу и соскочила на асфальт. Холодный ветер принялся с энтузиазмом трепать ее куртку и ерошить волосы. Под пристальным взглядом двух пар глаз она прошагала оставшиеся пятьдесят метров и свернула в подъезд.
4
На следующий день Инга решила навестить отца. Позвонила и обрадовала его с самого утра. Она не заглядывала к нему уже несколько недель. Крепкий, все еще бодрый мужчина шестидесяти пяти лет, он не нуждался в помощи или уходе, да и жил не один, а со своей гражданской женой Ниной Семеновной. Но Инга тем не менее мучилась стыдом, когда пропадала на много дней, а то и недель ни звонка, ни визита. Отец не обижался и видеть старшую дочь был рад всегда, ведь младшая после переезда к мужу в Москву пять лет назад навещала его еще реже.
Ехать предстояло до самого Ваганово. В этом поселке располагался дачный домик утепленный и приспособленный для комфортного проживания и в зимнее время, где обитала пожилая пара пенсионеров.
Ингу встретили, как всегда, тепло и радушно. Нина Семеновна накрыла замечательный стол, выложив аппетитные и парующие пироги с мясом, с капустой и с лесными ягодами, которые умудрилась испечь к ее визиту буквально за пару часов. Отец заварил чай из гуавы, и экзотический аромат разнесся по маленькой уютной кухоньке, щекоча ноздри и нагоняя аппетит.
Когда чаепитие завершилось и Нина Семеновна вышла в сад, Инга вкратце рассказала отцу о происходящих вокруг нее трагедиях. Юрий Александрович расстроился и предложил дочери сходить в церковь, поставить свечку и поговорить с батюшкой, но Инга отмахнулась. Воспитав дочерей убежденными атеистками, сам он обратился к вере и принял крещение. Произошло это после гибели Анны, матери Инги, в автокатастрофе несколько лет назад, и теперь иконы в красном углу (или божнице, как это место ласково именовал Юрий Александрович), иконы и кресты на тумбочке у кровати, Библия на самом видном месте на книжной полке. А может, размышляла Инга, так повлияла на отца его новая любовь, которая, по ее собственным словам, с самого детства посещала чуть ли не каждую церковную службу и знала многие молитвы наизусть. Как бы то ни было, взгляды отца и двух дочерей в последние несколько лет сильно разошлись, вызывая порой яростные дебаты или просто заставляя по-разному смотреть на одни и те же события.
Вот и сейчас Инге меньше всего казалось разумным искать объяснение жуткому сомнологическому феномену в церкви или в священных писаниях, порожденных фантазией древних пропагандистов много столетий назад. Стараясь не поддаваться раздражению, она вежливо поблагодарила отца и отказалась от его идеи. Когда часы показали семь вечера, Инга распрощалась и отправилась домой. По настоянию Нины Семеновны захватила с собой порядочную порцию пирогов. Инга мучным особенно не увлекалась, но отказаться от такой вкуснятины было выше ее сил.
Домой она попала в восьмом часу. Заходя в подъезд, заметила краем глаза стоящий неподалеку минивэн с тонированными стеклами. Рыльцев не обманул, разведка не дремлет.
Инга успела принять душ, прежде чем наступило время свидания с сыном.
Алекс набрал первым, Инга сразу же ответила на вызов.
Привет, мам!
Мальчик слегка улыбнулся.
Приветик, весело сказала Инга, вглядываясь в светлое лицо на экране. Синяк на щеке почти зажил, но что происходит с «синяками» внутри, оставалось лишь гадать.
Как в школе?
Хорошо.
Правда хорошо?
Да.
Помирился с Халедом?
Молчание, взгляд в сторону. Инга выждала почти минуту, прежде чем повторить вопрос. Наконец мальчик выдавил едва слышно:
Я помирился. Он нет.
Ты попросил у него прощения?
Нет. Предложил дружить. Не хочет.
Были еще конфликты у вас?
С ним нет.
А с кем были?
Опять молчание. Инга терпеливо смотрела в экран, и после долгой паузы мальчик ответил:
Его друзья. Обзываются. Кидают камни.
Ты сообщил об этом фрекен Хартман или директору?
Да.
И что?
Ничего.
Инга ощутила, что у нее задрожали руки. Она сделала глубокий вдох, стараясь не показывать своего состояния сыну. Хотела было попросить позвать папу, но мальчик проронил:
Сам накажу их. Пусть только полезут.
Тонкие губы сжались в полоску, мальчик зло посмотрел в объектив камеры. Инга увидела в его глазах нечто новое, невиданное, непривычное: словно в маленьком теле прятался взрослый человек.
Алекс начала она, но запнулась. Первым порывом было запретить затевать драки: и так проблем выше крыши. Но что-то остановило, не дало закончить мысль и начатое предложение. Справедливость важнее! Любой человек должен уметь защищать себя. Но, черт возьми, школа, фрекен, директор, разгневанные родители, опека как быть со всем этим? С удивлением обнаружила, что Алекс не сводит с нее взгляда, смотрит пристально и ждет ответа. Не смея оскорбить сына двуличием, она медленно произнесла: Ты имеешь право защищать себя, сынок. Находи приемлемые для тебя альтернативы и защищай себя, всегда выбирая меньшее зло.
Неизвестно, уловил ли ребенок мысль: лицо его осталось непроницаемым.
Тебе не придется стыдиться меня, мама, бесстрастно пообещал он.
Почему ты думаешь, что я стыжусь? напряглась Инга.
Аутистов все стыдятся, спокойно ответил он, словно констатировал всем известный факт.
Инга вознамерилась, раз уж зашел об этом разговор, объяснить сыну, что он не прав, но из динамиков раздалось тихое: «Спокойной ночи, мам». Скайп тренькнул, и связь прервалась.
Инга хмуро выключила компьютер, взяла сигареты с зажигалкой и отправилась на балкон.
5
В пятницу набрала Мотыгину, решила поинтересоваться, сколько еще продлится ее вынужденная «ссылка». Ответ оказался ожидаем: пока не завершится расследование или пока следствие не установит окончательно ее непричастность к трагедиям. С трудом удержавшись от того, чтобы послать на три буквы скользкого старикана, Инга сухо попрощалась и повесила трубку.
День пролетел скучно и уныло, если не считать визита к Евгению. В гости напросилась сама, но он и Наташа всегда были рады ее видеть, а Настя тем более: уж она-то знала, что тетя Инга с пустыми руками в гости никогда не приходит и дарит то вкусняшки, то всякие веселые безделушки. В доме у Гольдбергов было спокойно, уютно и тепло во всех смыслах слова, уходить совершенно не хотелось, но оставаться дольше не позволяли приличия. Несмотря на заверения в том, что «все нормально» и настойчивое увещевание «оставайся еще, чего так рано уходишь», Инга вышла в прихожую и принялась одеваться. Попрощалась с Наташей и Настей, а перед самым выходом обнялась с Евгением. Его медвежьи объятия на короткое мгновение будто изъяли ее из этого мира и укрыли от всех тревог, забот и печалей; в сердце на миг стало легко, спокойно и радостно. Затем они разомкнули объятия, и Инга открыла входную дверь.