Я не стала отмалчиваться, со спокойствием, странным для данной ситуации, ответила кесарю:
Ощущение, что они пытаются вас задержать.
Это вслух, про себя подумала, что светлые, если они действительно не безголовые, уже знают, с кем имеют дело, и понимают, что шансов на противостояние нет, значит, остается только надежда на спасение, вот эти воины и пытаются сделать ее менее призрачной.
Спасение? задумчиво проговорил Араэден. Я вариантов не вижу, в Эрадарасе им от меня не укрыться.
Ну, насколько я понимаю, тут помимо светлых есть еще и темные. Вроде так, не зря же среди несостоявшихся убийц имелся один темный.
Мысль не лишена смысла. Кесарь вновь посмотрел на дверь перед собой. В следующее мгновение меч из его руки испарился, и пресветлый приказал: Оставайся здесь!
Возражений у меня не имелось. Пройдя к стеночке, я устроилась на софе, подумав, забралась на нее с ногами. В то же мгновение серебристый ручеек вытек из руки кесаря, заструился по полу, закружил вокруг моего временного пристанища, формируя блестящий полупрозрачный кокон. И едва сие было завершено, грянул гром!
Вздрогнув всем телом, я вскинула голову и поняла, что таки да дворец придется отстраивать заново Впрочем, у кесаря, как я заметила, особая любовь к разрушению чужих дворцов, да и своих так же. Так что, когда потолок с рваными краями в местах отрыва взлетел ввысь, я даже не удивилась. Удивилась я скорее, наблюдая за тем, как золотые искры набрасываются на фрагмент дворца и превращают его в столь же яркие искорки и вот все это золотое искрящееся безобразие начало вдруг растягиваться по небосклону, образуя купол.
Кесарь, вскричала я, приподнимаясь на софе, исключительно ради удовлетворения любопытства, позвольте спросить Готмир, случаем, не последствие вашей магии?
Араэден, уже распахивающий двери в стремлении покинуть меня, обернулся, одарил ласковой улыбкой, после которой желание любопытствовать пропало напрочь, и ушел, оставив без ответа. Что ж, мне время подумать не помешает
Сдержав стон при одной мысли о Динаре, шенге и вообще обо всем Рассветном мире, я развязала пояс, вытащила из него толстую нить, что составляла рисунок, и принялась вязать узелки. Если нет возможности написать и совершенно нельзя думать, остается лишь использовать самые примитивные методы. И я начала: первый узелок возвращение домой, моя единственная цель на данный момент. Второй узелок информация для возвращения, она мне как воздух необходима, третий я расплела. Пока только одна цель, вторая идет как сопутствующая. А ради первой цели мне предстоит играть по правилам кесаря, с одной стороны, и искать информацию самостоятельно с другой. Потому что Араэден Элларас Ашеро далеко не единственный в этом мире, кто знает способы перемещения в иные, и в этом сомнений нет.
Внезапно послышался гул, нарастающий, от которого сотрясалось все оставшееся здание, а затем громкий птичий крик Совсем как тот, который я уже слышала при превращении кесаревского пламени в птицу, так что сразу стало ясно, кто развлекается. Представляю удивление брата императора, когда тот, от кого столь успешно избавились, вернулся полный сил и магии
Кокон, оплетающий меня, распался. Взглянув в сторону покореженной двери, увидела кесаря, который молча протягивал мне руку. Да, в этом браке мне все еще приходится подчиняться. Подойдя к кесарю и позволив потащить меня за собой, я все же поинтересовалась:
Мое предположение оказалось верным?
Да, нехотя ответил пресветлый, они задействовали нижний контур в стремлении переместиться на темные территории.
Им удалось? любопытство во мне неубиваемо даже столь трагическими обстоятельствами.
Вероятно, удавалось раньше, ядовитая ухмылка на тонких губах, и, похоже, тем путем неоднократно пользовались, и успешно, но мое перемещение к Радужному дворцу наполнило пути светлой силой, и темная не успела проложить достойный путь. Они все остались здесь, догадливая моя. В тронном зале.
Последний оплот? Грустная у меня какая-то вышла ирония.
Тебе все же их жаль? насмешливо поинтересовался кесарь. Или жаль себя?
А у меня, по-вашему, нет причин жалеть и их, и себя? возмущенно спросила я.
Ни единого мгновения. Остановившись, кесарь без усилий лишил меня ниточки, с теми самыми двумя узелками.
Нитка сгорела в серебряном пламени на его ладони.
Нитка сгорела в серебряном пламени на его ладони.
Есть два пути, нежная моя, глядя в мои глаза, произнес Араэден, ты придерживаешься достигнутой нами договоренности и, в случае успешного выполнения поставленной мною задачи, имеешь шанс на возвращение. И путь номер два ты пытаешься меня обмануть, и в этом случае я не буду столь милосердным, как в Рассветном мире. Я был услышан?
Да, мой кесарь, глухо ответила я.
И поняла страшное
Я всегда буду слышать тебя, Кари, на любом расстоянии, подтвердил мое предположение кесарь.
Дохлый гоблин! в сердцах произнесла я.
Торжествующая победная ухмылка была мне неутешительным ответом.
Вы вы злость душила.
Нежная моя, неужели столь сложно уяснить я не проигрываю. Никогда. И прежде чем вновь пытаться противопоставить свой энтузиазм моему опыту, вспомни, к чему это привело в прошлый раз.
Возможность вспоминать мне предоставили в процессе дальнейшего захвата власти.
* * *Вот так разнося огонь и даря смерть всем, кто не успел встать на колени, мы подошли к сверкающим золотым дверям, которые не пожелали открыться с первого движения кесаря. Император выпустил мою ладонь и ударил серебряным пламенем по неподдающимся дверям. Третья попытка оказалась равна первым двум.
Наблюдательная моя, хватит комментировать мои действия! недовольно произнес кесарь.
Хватит читать мои мысли! вспылила, раздраженная, я.
Кесарь окинул меня недовольным взглядом и вновь повернулся к двери. Для начала он свел ладони совсем как я, когда формирую формировала кристалл. И действительно, между напряженными ладонями появился восьмигранный сверкающий алмаз. И вот это нечто злой на меня Араэден с видимым напряжением толкнул по направлению к дверям
С жутким грохотом двери смело ударной волной такой силы, что искореженные створки унеслись вместе с частью стены
И Великий Араэден Элларас Ашеро из рода Архаэров шагнул, видимо, в тронный зал.
Я вошла следом за всемирным злом и непобедимым ужасом и остановилась на входе, оглядывая интерьер. Он интересовал меня больше, чем те, кто уже проиграл битву и сейчас дрожал перед полуобнаженным воином Их было много более тысячи: мужчины, женщины, в столь же странных одеяниях, которыми одарил меня кесарь в день коронации (ну я тогда и на миг не усомнилась в том, откуда жуткий фасон взялся), испуганные дети. Детей и женщин прикрывали собственными телами около полутысячи магов, сверкающих этой их красивой магией но что-то подсказывало мне, что их попытка защититься лишь рассмешит кесаря И он действительно расхохотался, чуть откинув голову назад, и этот смех звучал зловещим предзнаменованием грядущих бед
Нежная моя, Великий, продолжая посмеиваться, посмотрел на меня, твои эпитеты и метафоры прекрасны, но отвлекают от сути моего здесь появления. Иди посиди в сторонке, вон там, на скамеечке, и не вмешивайся.
Я осмотрела великолепный зал, потом взглянула в сторону «скамеечки», позолоченной и сапфирами инкрустированной, на которую могла бы залезть, только разбежавшись и запрыгнув, и есть сомнения, что запрыгну. Взгляд от двух тронов метнулся на присутствующих, и я поняла сейчас тут будет общественный могильник. Судя по настроению кесаря заживо он всех тут и похоронит, а глядя на бледные лица светлых, стало понятно, что и они это осознают даже дети.
Кесарь, прошептала вдруг я, знаю, что жалость не то качество, которое вам хотелось бы во мне видеть, но может воспитательной беседой ограничитесь?
Великий тяжело вздохнул, протянул руку, и меня смело ветром на ту самую «скамеечку», которая, как я поняла, была троном, для супруги императора предназначенным.
И началось. Вперед выступил высокий, удивительно прекрасный светлый, у которого глаза были словно два аметиста Он начал что-то говорить, но он боялся, даже я это видела. Он и вся его маленькая армия трепетали перед единственным кесарем Я их понимаю, самой страшно.
Исаи элли тенра, Араэден! вдруг резко, с надрывом в голосе, воскликнул этот светлый.
А в ответ ласковая, вызывающая, оказывается, не только у меня приступ паники улыбка кесаря.
И означала она лишь одно пощады не будет.
Император не произнес ни слова, он протянул руку, и испуганные дети светлых взмыли под потолок Все, разом, вырванные из рук пытающихся удержать их женщин Мне хотелось закрыть глаза и уши, чтобы не видеть отчаяния светлых и не слышать криков детей и матерей