Помедленнее. Мне нужно было время, чтобы въехать во все это.
Секунду-другую он дразнил меня, водя ладонью по трусикам. Потом просунул пальцы под резинку. Мои губы терлись о них и, как мне казалось, набухали, как шары. Я все задавала и задавала ему вопросы, хотела услышать, что он меня хочет.
Как тебе мое белье?
Огонь, детка.
Подвязки?
Секси.
Наверное, он почувствовал, что я не совсем готова, потому что опустился на колени перед унитазом, на котором я лежала, распластавшись, сдвинул трусики и принялся лизать клитор. Я издала еще несколько стонов, не особенно даже притворяясь, потому что мне было приятно себя слышать, но все же не совсем искренне, потому что вдруг почувствовала себя скованно.
Соскользнув с унитаза, я встала на колени, расстегнула «молнию» на его брюках и взялась за его член, длинный и суховатый. Ощущение было такое, что он может уколоть. Обычно это дело мне нравится и хорошо получается. Я люблю полизать член, поиграть с ним, подразнить и только потом, подготовив должным образом, пососать. Но Гаррету не терпелось. Схватив за волосы, он притянул мою голову к себе, как часто делают в порнофильмах. Я немного подавилась, отпрянула, а уже потом продолжила. Гаррет замычал, и это получилось у него как надо. Услышав идущий из глубины живота стон, я взглянула вверх и увидела успевший понравиться мне подбородок. Потекло обильнее, да вот только соки раздражали воспаленные губы. Гаррет снова нажал сзади на мой затылок, пропихнул член еще глубже в глотку, а потом толкнул ладонью в лоб.
Стань туда.
Он снова усадил меня на унитаз, зубами сорвал обертку с презерватива и завозился с резинкой. Потом стащил с меня трусики, раздвинул мне ноги, вставил и принялся грузить. Я охнула. Было хорошо, но слишком Гаррет как будто бил в заднюю стенку вагины. Бедра болезненно терлись о крышку. Спина стукалась о вентиль. В какой-то момент он, не прерывая контакта, приподнял меня и повернул на 180 градусов. Теперь под спиной у меня оказался тренч Стива. Атаковав несколько раз из миссионерской позиции, Гаррет приказал мне повернуться, а когда я встала на четвереньки, продолжил в собачьем стиле. Теперь его член тыкался где-то около моего пупка. Каждый удар отдавался болью, и я уже хотела, чтобы он поскорее кончил. Не добавляла настроения и музыка. Кто-то подобрал печальные рок-баллады из классики 8090-х: «Solsbury Hill» Питера Гэбриэля, «Tears in Heaven» Эрика Клэптона. Подумать только, меня трахали в гостиничном туалете под «Tears in Heaven»! Извините, но нет. Что значит быть живой? Я засмеялась.
Потри клитор, приказал Гаррет, раздвигая мне ягодицы.
Я подчинилась. Он поплевал на палец. Вставил. Ощущение было такое, словно у меня там что-то, от чего нужно избавиться. Я задвигалась живее, стараясь подогнать его, и застонала теперь уже от боли. Но он втиснул второй палец, а потом добавил еще и третий. Пытается растянуть, подумала я. Он вытащил член из вагины, постучал им по ягодицам и вставил в анус. Уже после первых толчков меня обожгло болью. Казалось, внутри ворочается, пробиваясь, гигантский узел.
Я повернулась и посмотрела на Гаррета. На лбу выступил пот.
Уже?
Он поерзал еще немного. Я чувствовала, как слабеет член, и представляла, как он делает разворот и уползает, чтобы потрахать уже пупок Гаррета.
Нет. Слишком тесно. Прокачаю по первому варианту.
Меня это вполне устраивало. Его хватило на минуту, может быть, на две. Интересно, как ему удалось так быстро кончить, подумала я, если он и окрепнуть-то толком не успел.
Извини, малышка. Хочешь, еще полижу?
Я посмотрела на валявшийся на полу тренч Стива весь в грязи, с кляксой семени. Лямка моего нового бюстгальтера зацепилась за чашу и протерлась.
Нет, не надо. Хватит. Все было классно. Круто.
Он постучал меня пальцем по заднице.
Ты заводная. Но нам надо сваливать, пока не накрыли.
Да, хотя я бы предпочла всю ночь просидеть с тобой здесь, на полу в кабинке
Я держала марку, изображала крутизну, но на душе было тускло. Все получилось не так, как я представляла. Да, конечно, по крайней мере, кое-что, а не серые будни. Укол в ничто. Но я хотела, чтобы он запал на меня по-настоящему, увлекся, потерял голову. Или мною просто попользовались? Возможно ли такое, если ты сама используешь другого? Как определить, кто кого употребил? Тот, кто меньше привязался? Или тот, кто кончил? Надевая тренч, я едва не плакала от стыда, что так облажалась, но не хотела, чтобы Гаррет видел мое состояние, хотя испортил все именно он. Нет, я хотела выглядеть неприступной.
Выходи первая, так будет менее заметно. Я за тобой через пару минут, ладно?
Окей.
У него была с собой дорожная сумка, из которой выпал пакет с надписью «Р. Гаррет Кэмпбелл». Интересно, что означала «Р»? И насколько креативным может быть парень с болтающимся членом и именем на «Р»?
Я пошла в бар, заказала клаб-соду и достала помаду. Пусть увидит меня такой сексуальной, собранной. Потягивая газировку через соломинку, я делала вид, что занята телефоном, чтобы он, когда подойдет к бару, увидел, что я не сгораю от нетерпения. Прошло минут пять он не появился. Выжидает, решила я. Чтобы уж наверняка. Прошло десять минут.
ты там ок? написала я.
а? пришел ответ.
выходить собираешься или мне тебе помочь?
о, извини. ушел. иду домой. было здорово.
Выйдя в предвечернюю жару, я загнала поглубже грусть и злость. В некотором смысле я даже испытала облегчение. Вот кончила бы ему на физиономию и, наверно, что-то бы почувствовала. Расстроилась бы, что он даже не попрощался после кабинки. Теперь, после этого дурацкого, похожего на карандаш члена, полного невнимания ко мне, неуклюжести, я хотела его намного меньше. В моих фантазиях они умирали от желания отведать мой вкус и угодить мне. А те, у кого это не получалось, умирали по-настоящему.
Или, может быть, мне все же было грустно. Сердилась ли я за сам туалет? Я хотела нравиться ему так же, как хотела, чтобы у него не было подружки. Или я хотела нравиться ему больше, чем подружка. Чтобы он думал обо мне немного больше, чем о ней. Я понимала, что такое не в природе одноразовых свиданий. Я понимала, что хочу чего-то несуществующего. Но это не значит, что это не то, чего я хочу.
21
Доминик спал.
Привет.
Я обняла его, обхватила обеими руками за теплый живот. Он прижался теснее, словно я никуда и не уходила, вздохнул несколько раз и перекатился на спину, чтобы я его почесала. Удивительно, но все, что я делала с Гарретом, не шло в сравнение с этим мгновением неподдельной близости. Я поцеловала его в собачью щеку, он зевнул мне в лицо широко и протяжно, показав все зубы и пятнистое нёбо. Он был собой, только собой и не мог быть никем другим и, наверно, не понял бы, почему мне иногда хочется быть не собой, а кем-то еще. Ему бы это показалось глупостью и даже безумием.
На закате я отправилась к камням. На розовом с оранжевым небе четко проступали силуэты пальм, и между мной и горами Санта-Моника уже появлялись звезды. Ни с того ни с сего я вдруг запела. Вспомнила сирен из «Одиссеи», их остров и как они зазывали к себе мужчин, а те, опьяненные страстью, тонули в море. Кто такие сирены? Может быть, так называли русалок? Да, они были морскими божествами, связанными со смертью, но как им удавалось заставить моряков исполнять их желания? Было ли что-то особенное, воздействовавшее на мужчин, в их голосе или они владели другими сверхъестественными силами и умели манипулировать людьми? Может, им следовало бы пройти курс терапии и излечиться от романтической обсессии?
Еще я думала о Сафо и ее стихах, которые вообще-то были песнями. Она пела их, играя на лире. Скорее всего, это был единственный аккомпанемент, хотя теперь оставалось только гадать, как звучала тогда музыка. И если некоторые историки проецировали на нее собственный отстой, это вовсе не значило, что я должна следовать их примеру. Изначально меня привлекло к Сафо чувство, интуитивное владение словами, эмоция, передаваемая слогами. Как случилось, что от чувства я ушла в противоположную сторону, к теории? Наверно, оно меня испугало. К тому же за чувство университет не платит.
Теперь мне приходилось притворяться, что пробелы в ее текстах делались намеренно. Я могла теоретизировать, убеждая читателей, что именно так, с пробелами, стихи и нужно читать. Да, верно, мы не стремились накладывать на ее работу наши представления. С академической точки зрения, мой подход был довольно интересен. Но как отрицать, что чтение стихов сопровождалось некогда чем-то прекрасным и магическим, утерянным впоследствии навсегда. Что пустота была когда-то полна музыки.
На берег уже подтягивались серферы, но Тео не появился. Мне всегда было интересно, куда эти парни кладут ключи и бумажники. Из всего, чем они занимались как выбрать волну, как устоять на доске и не утонуть, это занимало меня больше всего: куда они прячут свои вещи. Может, в их гидрокостюмах есть какие-то тайные отделения? А телефоны? Они же выходят из строя? Или серферы не берут с собой телефоны? А ведь девчонки на берегу наверняка ждут их сообщений.