Разве я когда-нибудь отказывался принять вас, Камиля или Эллу?
Ее больше не зовут Элла. И я не должна теперь говорить «она». Но я пока еще не привыкла.
Виржини объяснила Спасителю, что Элла («то есть я хотела сказать Эллиот») получила разрешение от директора частного лицея записаться туда под именем Эллиота Кюипенса. Для одноклассников она стала мальчиком. Преподаватели, которым ничего не было сказано, обращаются к ней в мужском роде.
Так, так, так.
Она Он знает, что вы бы не согласились.
Согласился на что? спросил Спаситель, почувствовав беспокойство.
Ну, вы же понимаете На гормоны Она начала принимать их год назад. Проконсультировалась у эндокринолога в Париже, в медицинском центре Робер Дебре[16], ей прописали вливания ну, в общем, чтобы затормозить развитие Осуществить, так сказать, переход в общем, она он вам все объяснит.
А вы, Виржини, вы согласны?
Я? Мое слово тут ничего не значило. Камиль перед смертью взял с меня обещание, что я предоставлю свободу нашему Камиль сказал «сыну». Он был не в себе. Он сказал: «Это Эллиот», как будто произошла реинкарнация, воскрес ребенок, которого мы потеряли.
Так, значит, вы не согласны? настойчиво повторил Спаситель, догадываясь, чего ждет от него мадам Кюипенс.
Я считаю все это ненормальностью. У нас есть родня, друзья. Все прекрасно знают, что у меня две дочери, и вдруг в один прекрасный день я им заявляю: «А вы знаете, я вообще-то ошиблась, у меня девочка и мальчик».
Так, так, так.
В общем, вы примете ее, то есть его, или нет?
Вы же слышали, я сказал «да». Кто просит о встрече: Эллиот или вы?
Может быть, Виржини, считая Спасителя единомышленником, надеется, что он положит конец «ненормальности»? Но нет, она стала его уверять, что пришла от Эллы то есть Эллиота, он слишком застенчив, ей ему неловко самому звонить.
Спаситель назначил консультацию на будущую среду.
* * *Луизе пришла в голову замечательная мысль: она заехала на машине в школу, забрала Алису, потом Поля, и они отправились в кафе «Соня в чайнике»[17]. Вдалеке от суеты и шума уютно устроились в низких креслах вокруг круглого столика и заказали полдник: Поль крамбл с черникой, Алиса чизкейк, а Луиза морковный кекс. И все единодушно горячий шоколад.
Могли бы и Лазаря дождаться, огорченно заметил Поль.
Вы не сиамские близнецы, отрезала Алиса и облизнула ложку в шоколадной пене.
Я хотела поговорить только с вами, сказала Луиза.
Дети замерли с ложками в руках. Когда взрослые так говорят, детей ожидают крупные неприятности.
Я жду ребенка.
В ответ ни слова.
У нас со Спасителем будет ребенок.
Зачем? ошеломленно спросил Поль.
«Хороший вопрос», сказал бы Спаситель.
Зачем? переспросила Луиза еще более ошеломленно.
Вообще-то у нас уже есть Ахилл! отметила Алиса, направив ложку обвинительным жестом в сторону матери. Он постоянно орал, и Пэмпренель старалась повесить его на меня, когда я бывала у папы.
Жером, успевший расстаться с молоденькой женой, теперь добивался того, чтобы не платить алименты.
Не исключено, что они его сплавили в собачий приют, высказала Алиса предположение относительно судьбы сводного брата, с которым больше не виделась.
Но какое это имеет отношение
У Луизы тошнота подступила к горлу, а к глазам слезы, и она отодвинула от себя кекс. Поль, по-детски надув губы и едва не плача, обиженно смотрел на нее, а Алиса уже весело защебетала, переключившись на собственные проблемы:
Представляешь? Школьные правила оказались лажей, он сам нам только что сказал! Всему классу навешал лапши на уши. А Марина выставила себя на посмешище, когда сказала, что все равно будет носить кроссовки.
Это ты о ком? пробормотала Луиза.
О месье Козловском!
О ком же еще стоило говорить?!
Спаситель тоже отправился в школу встретить Лазаря, чего не делал практически никогда. Увидев отца, Лазарь встревожился:
Что стряслось?
Ничего. Один пациент отменил встречу.
Жалко, что Поль кончает на час раньше.
Да, конечно.
Лазарь забросил тяжелый рюкзак на заднее сиденье и уселся рядом с отцом.
Вот я и подумал, что как раз с тобой поговорю, сказал Спаситель, поворачивая ключ зажигания. Хочу задать тебе один вопрос. Что бы ты сказал, если бы узнал, что мы с Луизой решили завести ребенка?
Не детям решать за родителей, ответил Лазарь, сын психолога.
Согласен. Но я спрашиваю о твоем отношении, твоем мнении.
А кто будет: девочка или мальчик?
Спаситель удивился и засмеялся:
Пока неизвестно. Слишком рано. Я бы, конечно, немного подождал, сказал всем попозже, но Луиза спешит поделиться счастливой новостью со своими ребятами.
Лазарь молчал.
«О чем он думает? О том, что у него никогда не было рядом матери, которая всегда с тобой, смотрит, как ты растешь? Он и так уже делит меня с пятью человеками, а тут еще маленький. Не слишком ли много я от него требую?»
Папа
Да?
Когда вы с Луизой пойдете в ресторан, я с ним посижу.
Вот что я особенно в тебе ценю, Лазарь!
Что?
Твою практичность.
Спаситель и сын промолчали остаток дороги, вполне довольные друг другом.
За ужином все шло как обычно, не считая проникновенного рассказа Алисы о горячем шоколаде в «Соне в чайнике». Внезапно раздался голос Жово:
Я видел призрака.
Призрака, то есть привидение? уточнила Луиза.
Парня по фамилии Подсеки с Гаити.
Того самого, вспомнил Габен, который превратился в зомби?
Он не забыл зловещей истории Жово о легионере-гаитянце, которого похоронили заживо, потому что он был под действием какого-то наркотика.
Должно быть, уже старичок, предположил Спаситель. Он не слишком доверял историям Жово.
Ему ровно сто один год, уверенно ответил Жово. Сто один ровно.
А я бы очень хотел стать зомби, задумчиво сказал Поль. Зомби не умирают.
Разговор оживился, вспомнили о вампирах, стали сравнивать их с зомби. Спаситель не выпускал из поля зрения Луизу и видел, что она погрузилась в какие-то невеселые мысли.
Я когда-то знал заговорил Жово.
Нет, решительно оборвал его Спаситель, знакомого вампира у тебя в легионе не было!
В легионе у меня был знакомый парень, из которого кровь сосал вампир, продолжал Жово, которого ничто не могло остановить, если уж он приступил к рассказу. Но это была летучая мышь вампир, величиной с мой палец.
Жово выставил большой палец, и все повернули головы, чтобы на него посмотреть. Затем последовало описание зверька, его острых коготков, курносой мордочки, заячьей губы, острых ушек и во-о-от таких, парни, крыльев.
Хлоп, хлоп, расправила и полетела, рассказывал Жово. Как обнаружит пункт питания, приземлится в нескольких метрах и ползет, бесшумно двигая лапами по земле.
Он изобразил, как она ползет, но было непонятно, то ли ползет парашютный десант легионеров к Колвези[18], то ли действительно мышь по картофельному полю.
Ей нужна кровь. Каждую ночь стаканчик, иначе сдохнет. Вот она и попила ночью кровушки из моего приятеля, а он даже и не заметил.
Жово сделал вид, будто, как кошка, шумно лакает молоко из блюдца. Потом повернулся к Алисе:
Попьет твоей крови и пристрастится, будь она неладна. На следующую ночь опять захочет. А тебе хоть бы что, ты ничего не чувствуешь. Зубы острые, как иголки, раз! и проколола тебе кожу!
Ну нет! воскликнула Алиса и с отвращением скривилась.
Да-да, сказал Жово, решив, что она ему не верит. Она может присосаться к пальцу, пока ты спишь, и целых полчаса сосать из тебя кровь. А если присосутся три или четыре, то за несколько ночей конягу обесточат. У них в слюне есть особенная штуковина, мне еще наш лекарь объяснял, как ее там Скажи-ка, как она называется?
Жово взглянул на Габена, который служил ему ходячей энциклопедией.
Анестетик? подсказал Габен.
Не, от чего кровь течет живее.
Антикоагулянт, сказал Спаситель.
Ага, согласился Жово. Рана не заживает, кровь все течет и течет, и, бывает, зверушка столько крови выпьет, что взлететь не может.
Жово обвел всех взглядом, давая понять, что история закончена.
А приятель? Он умер? захотел узнать Поль.
Да. Но не знаю, от потери крови или вампир его бешенством заразил. А тыквенный суп еще остался, мадам Луиза? Где же она? Ее нет?
Луиза потихоньку вышла. Ее тошнило.
Жово был сегодня в ударе, сказал Спаситель Луизе, когда поднялся в спальню. А вот ты нет Когда ждала Алису и Поля, так же мучилась?
Поменьше. Но скоро это пройдет.
Поделилась с детьми новостью?
Да.
Краткость ответа насторожила Спасителя.
И как они ее восприняли?
Алиса считает еще одного ребенка перебором, а Поль не понимает, зачем нужен кто-то еще, раз есть он.