Оказаться невежей второй раз за день Леноре не хотелось, так что она кивнула. О том, что надолго оставаться не собирается, она уже говорила так какой же смысл повторять?
Ллойд быстро оглянулся.
Ллойд, тут же упрекнул его дядя Ричард. То, что это именно упрёк, Ленора уловила сразу. Она вопросительно взглянула на дядю. Ллойд усердно уставился на дорогу.
Дядя неподвижно сидел на своём месте. Правой рукой он так вцепился в ручку двери, что костяшки пальцев побелели. Леноре уже начинало казаться, что в этом человеке вообще нет ничего, что нельзя назвать странным.
Они покидали единственный город на земле, который Ленора знала. С каждой секундой всё больше удалялись от того, во что он превратился за считаные дни, а заодно от того, чем были наполнены годы все годы короткой жизни Леноры и что связывало её с Рори, Джоном, Чарльзом, с мамой и папой. Ленора закрыла глаза. Она повидала достаточно разрушений. Больше она не хотела видеть ни обвалившихся внутрь домов, ни перевёрнутых машин, ни слоёв грязи и копоти. Она прислонилась головой к окну. От мелкой тряски зачесался нос, она хотела почесать, но не успела поднять руку. Она заснула.
И был дух его силён и власть велика, как и при жизни той самой обыденной жизни, когда мог он ещё трогать и осязать, мог разговаривать и разговором своим вымогать, вымогать самое ценное практически ничем, кроме как разговором. Так оно всегда и начиналось: с разговора, который перерастал в фальшивую дружбу, а уж дружбой приобретал он великие достояния, точнее, лишал всякого достояния других. Иные говорили, он так изощрён по части кражи, что крадёт жизнь, он же говорил, что, напротив, лишь обнажает лучшее в жизни, прежде сокрытое под ворохом нажитого.
Его повесили как преступника в этом самом лесу.
18 апреля 1947 г.
«Работа, которую планировал сегодня сделать, откладывается. Сейчас еду домой из Техас-Сити, где случилась ужасная катастрофа, потребовавшая моего вмешательства. Рядом со мной в машине спит моя племянница. Пишу в дневник, чтобы отвлечься от тряски и непременных рисков дальней дороги, хотя ничего рационального сказать по этому поводу решительно не могу.
Зовут Ленора. Сегодня впервые её увидел.
Потеря встревожила её до глубины души, чего и следовало ожидать. Она хочет верить тоже вполне предсказуемая реакция сознания, что её родные ещё живы. Я видел город, тела, оторванные конечности. Дом брата ещё стоит, и даже не тронут разрушительной силой, которая вычистила всё вокруг, но я был там ждал на крыльце, пока Ллойд обыскивал комнаты. Ни единого тела он не нашёл. Дом пуст.
От пристани, где и произошёл первый взрыв (пожалуй, аккуратнее будет выразиться, что он произошёл на стоявших у пристани судах), почти ничего не осталось. По всей видимости, все, кто находился вблизи порта, а таковых было немало (один мой старый коллега, доктор Спаркс, рассказал мне про дым: он был поначалу очень красивый и многие потянулись в порт на него посмотреть), тоже уничтожены.
Полагаю, брат и его семья, кроме Леноры (кстати, почему?), должны быть среди них.
Сознавать это невыносимо, по крайней мере, сейчас. Почему жизнь всегда полна столь жестоких потерь? За что вынуждены мы терпеть эти несчастья? Почему солнце ещё не потухло?
Если бы только брат остался в Замке Если бы я поверил ему тогда, много лет назад Если бы я не ждал все эти годы, а рассказал бы ему о своих открытиях раньше, о том, как изменились мои убеждения, о том, что я намерен разбить Проклятие Замка
Что ж, многое, очень многое пошло бы совсем не так. Мы бы вместе боролись против тьмы. Возможно, сын был бы ещё со мной. И брат был бы жив.
Плохой это спутник сожаление.
А теперь у меня на руках его дочь. Ему бы это не понравилось, потому-то он тогда и уехал не хотел воспитывать детей в Замке, так и сказал. Слишком близко лес. Слишком опасно. С учётом того, сколько детей уже пропало.
Как же мне жаль, что и сам не уехал, не оставил этот старинный особняк и всё поместье на волю того, что там живёт в лесу. Но тогда кто бы разбил Проклятие?
Не представляю, как растить дочь. Я не создан быть отцом, события прошлого это доказали. Боюсь, как бы на сей раз моё неведение не привело нас обоих и меня, и Ленору к полному краху.
И потом, на мне вечно висит эта работа по части леса её нужно сделать. А какой тягой он обладает в детских глазах! Джон и сам испытал её когда-то: он чувствовал могущество леса, хотя и не мог тогда до конца это осознать. Он пытался рассказать мне, умолял применить мои аналитические способности и найти какое-то логическое решение, но я не стал его слушать. Не поверил, пока мой собственный сын
Надо ускорить работу. Трудно сказать, сколько времени лес отвёл нам с Ленорой, сколько нам удастся пожить спокойно».
Из «Дневника о проделанной научной работе» Ричарда КоулаЗамковое поместье, Накодочес
7
Машина качнулась и встала.
Приехали.
Голос донёсся до неё сквозь завесу дрёмы. Ленора открыла глаза, ничего не соображая и не помня, где она. Со своего водительского места к ней повернулся Ллойд:
Отсюда открывается самый милый вид на поместье, ваш новый дом, мисс, и я подумал, вам понравится, сказал он, махнув рукой в окно.
Это не мой новый дом, ответила Ленора и сама удивилась, как резко прозвучали её слова.
Ллойд кашлянул. Она совсем не хотела снова показаться невежливой, но как-то же надо до них донести. Она здесь ненадолго.
Дядя Ричард издал неопределённый звук, вроде рыка. Ленора тут же испугалась, что могла рассердить его своим грубым поведением. Отец всегда учил их, что самое главное соблюдать хорошие манеры. И сейчас он бы её не похвалил.
Но дядя Ричард на самом деле спал и вряд ли слышал её резкое заявление. В руках у него еле держалась большая тетрадь, а на самом краешке тетради качался карандаш.
Ленора повернулась к окну, за которым виднелся особняк. Такого большого и красивого дома она никогда прежде не видела. Собственно, целиком она не видела его и сейчас, так как с обеих сторон от мощённой булыжником дорожки, ведущей от улицы к парадному крыльцу, выстроились пышные деревья, которые скрывали из виду края здания. Ветви деревьев тянулись друг к другу через дорожку, словно руки, образуя изящный арочный навес. На крыльце у парадного входа Ленора насчитала восемь белых колонн, по бокам высились две башенки, причём именно с кровлей домиком и рядом одинаковых мелких окошек ну точно как на картинке! а к входным дверям вели шесть массивных ступеней. Второй этаж обвивала лента балкона, а все восемь узких окон, что выходили на эту сторону, обрамляли тёмно-зелёные ставни, сейчас широко распахнутые.
Какой же он, наверное, роскошный внутри, этот домина, подумалось Леноре. Точнее, как там они его называют? Особняк.
В особняке двадцать шесть спален, произнёс Ллойд.
И во всех кто-то спит? не удержалась Ленора. С того момента, как она научилась говорить, из неё сыпались вопросы, и любопытство было частью её натуры. Маму это иногда раздражало, а вот папа её вопросы любил. Или, по крайней мере, говорил, что любит.
Нет, только в двух, ответил Ллойд.
Во всём огромном доме только два человека? Должно быть, скука смертная. Да и одиноко наверняка. У Леноры пересохло в горле. Что ж, ничего. Она всё равно ненадолго.
А вы тоже здесь живёте? спросила она у Ллойда.
Нет-нет, поспешил ответить тот. Я живу в городке. Приезжаю только когда нужно отвезти куда-нибудь вашего дядю. Тут он понизил голос: Сам-то он не очень любит водить.
И опять Леноре показалось это странным как и всё, что она уже успела узнать о своём дяде, теперь любопытство тянуло её сразу в две разные стороны. Она решила вернуться к первой.
Так кто же здесь живёт?
Ваш дядя, разумеется. И миссис Джонс.
А это кто?
Кухарка.
В этом особняке есть отдельная кухарка? Ленора уставилась на Ллойда.
Да. Он снова понизил голос: И отменная. Отличные торты умеет делать. Попросите её сделать клубничный пока вы у нас.
Ленора вдруг вспомнила, что так и не отметила свой день рождения как полагается, с тортом. Мама как раз собиралась сделать клубничный тем самым вечером, и они должны были его съесть все вместе за ужином в тот день, когда случился взрыв.
День рождения. Теперь её день рождения навсегда связан со взрывом. Перед глазами помутнело.
Голос Ллойда сказал:
Полагаю, миссис Джонс приготовила что-нибудь к вашему приезду. Хотя обеденное время уже прошло.
Нормального обеда Ленора не видела уже несколько дней. В животе было пусто, совсем как в жизни после этого взрыва. Что это боль от трагедии или просто голод? Ей уже трудно было бы определить разницу.
Я никогда не жила в доме с кухаркой, призналась Ленора еле слышно.
Моя жена просто мечтает об этом, сказал Ллойд. Они встретились взглядами в зеркале автомобиля. Его глаза сияли.
Должно быть, дядя Ричард очень богатый, предположила Ленора.