Диалог у телевизора
Ой, Вань, гляди, какие клоуны!
Рот хоть завязочки пришей
Ой, до чего, Вань, размалеваны,
И голос как у алкашей!
А тот похож нет, правда, Вань,
На шурина такая ж пьянь.
Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь,
Я вправду, Вань!
Послушай, Зин, не трогай шурина:
Какой ни есть, а он родня,
Сама намазана, прокурена
Гляди, дождешься у меня!
А чем болтать взяла бы, Зин,
В антракт сгоняла в магазин
Что, не пойдешь? Ну, я один,
Подвинься, Зин!..
Ой, Вань, гляди, какие карлики!
В джерси одеты, не в шевьет,
На нашей пятой швейной фабрике
Такое вряд ли кто пошьет.
А у тебя, ей-богу, Вань,
Ну все друзья такая рвань
И пьют всегда в такую рань
Такую дрянь!
Мои друзья хоть не в болонии,
Зато не тащат из семьи,
А гадость пьют из экономии:
Хоть поутру да на свои!
А у тебя самой-то, Зин,
Приятель был с завода шин,
Так тот вообще хлебал бензин,
Ты вспомни, Зин!..
Ой, Вань, гляди-кось попугайчики!
Нет, я, ей-богу, закричу!..
А это кто в короткой маечке?
Я, Вань, такую же хочу.
В конце квартала правда, Вань,
Ты мне такую же сваргань
Ну что «отстань», опять «отстань»,
Обидно, Вань!
Уж ты б, Зин, лучше помолчала бы
Накрылась премия в квартал!
Кто мне писал на службу жалобы?
Не ты?! Да я же их читал!
К тому же эту майку, Зин,
Тебе напяль позор один.
Тебе шитья пойдет аршин
Где деньги, Зин?..
Ой, Вань, умру от акробатиков!
Гляди, как вертится, нахал!
Завцеха наш товарищ Сатиков
Недавно в клубе так скакал.
А ты придешь домой, Иван,
Поешь и сразу на диван,
Иль, вон, кричишь, когда не пьян..
Ты что, Иван?
Ты, Зин, на грубость нарываешься,
Все, Зин, обидеть норовишь!
Тут за день так накувыркаешься
Придешь домой там ты сидишь!
Ну, и меня, конечно, Зин,
Все время тянет в магазин,
А там друзья Ведь я же, Зин,
Не пью один!
«Штормит весь вечер, и пока»
А. Галичу
Штормит весь вечер, и пока
Заплаты пенные латают
Разорванные швы песка
Я наблюдаю свысока,
Как волны головы ломают.
И я сочувствую слегка
Погибшим но издалека.
Я слышу хрип, и смертный стон,
И ярость, что не уцелели,
Еще бы взять такой разгон,
Набраться сил, пробить заслон
И голову сломать у цели!..
И я сочувствую слегка
Погибшим но издалека.
А ветер снова в гребни бьет
И гривы пенные ерошит.
Волна барьера не возьмет,
Ей кто-то ноги подсечет
И рухнет взмыленная лошадь.
И посочувствуют слегка
Погибшей ей, издалека.
Придет и мой черед вослед:
Мне дуют в спину, гонят к краю.
В душе предчувствие как бред,
Что надломлю себе хребет
И тоже голову сломаю.
И посочувствуют слегка
Погибшему, издалека.
Так многие сидят в веках
На берегах и наблюдают,
Внимательно и зорко, как
Другие рядом на камнях
Хребты и головы ломают.
Они сочувствуют слегка
Погибшим но издалека.
«В день, когда мы, поддержкой земли заручась»
«Штормит весь вечер, и пока»
А. Галичу
Штормит весь вечер, и пока
Заплаты пенные латают
Разорванные швы песка
Я наблюдаю свысока,
Как волны головы ломают.
И я сочувствую слегка
Погибшим но издалека.
Я слышу хрип, и смертный стон,
И ярость, что не уцелели,
Еще бы взять такой разгон,
Набраться сил, пробить заслон
И голову сломать у цели!..
И я сочувствую слегка
Погибшим но издалека.
А ветер снова в гребни бьет
И гривы пенные ерошит.
Волна барьера не возьмет,
Ей кто-то ноги подсечет
И рухнет взмыленная лошадь.
И посочувствуют слегка
Погибшей ей, издалека.
Придет и мой черед вослед:
Мне дуют в спину, гонят к краю.
В душе предчувствие как бред,
Что надломлю себе хребет
И тоже голову сломаю.
И посочувствуют слегка
Погибшему, издалека.
Так многие сидят в веках
На берегах и наблюдают,
Внимательно и зорко, как
Другие рядом на камнях
Хребты и головы ломают.
Они сочувствуют слегка
Погибшим но издалека.
«В день, когда мы, поддержкой земли заручась»
В день, когда мы, поддержкой земли заручась,
По высокой воде, по соленой, своей,
Выйдем точно в назначенный час,
Море станет укачивать нас,
Словно мать непутевых детей.
Волны будут работать и в поте лица
Корабельные наши борта иссекут,
Терпеливо машины начнут месяца
Составлять из ритмичных секунд.
А кругом только водная гладь, благодать!
И на долгие мили кругом ни души!..
Оттого морякам тяжело привыкать
Засыпать после качки в домашней тиши.
Наши будни без праздников, без выходных,
В море нам и без отдыха хватит помех.
Мы подруг забываем своих:
Им до нас, нам подчас не до них,
Да простят они нам этот грех!
Нет, неправда! Вздыхаем о них у кормы
И во сне имена повторяем тайком.
Здесь совсем не за юбкой гоняемся мы,
Не за счастьем, а за косяком.
А кругом только водная гладь, благодать!
Ни заборов, ни стен хоть паши, хоть пляши!..
Оттого морякам тяжело привыкать
Засыпать после качки в уютной тиши.
Говорят, что плывем мы за длинным рублем,
Кстати, длинных рублей просто так не добыть,
Но мы в море за морем плывем,
И еще за единственным днем,
О котором потом не забыть.
А когда из другой, непохожей весны
Мы к родному причалу придем прямиком,
Растворятся морские ворота страны
Перед каждым своим моряком.
В море водная гладь, да еще благодать,
И вестей никаких, сколько нам не пиши
Оттого морякам тяжело привыкать
Засыпать после качки в уютной тиши.
И опять уплываем, с землей обручась
С этой самою верной невестой своей,
Чтоб вернуться в назначенный час,
Как бы там ни баюкало нас
Море мать непутевых детей.
Вот маяк нам забыл подморгнуть с высоты,
Только пялит глаза ошалел, обалдел:
Он увидел, что судно встает на винты,
Обороты врубив на предел.
А на пирсе стоять все равно благодать,
И качаться на суше, и петь от души.
Нам, вернувшимся, не привыкать привыкать
После громких штормов к долгожданной тиши!
«Всему на свете выходят сроки»
Всему на свете выходят сроки,
А соль морская въедлива как черт,
Два мрачных судна стояли в доке,
Стояли рядом просто к борту борт.
Та, что поменьше, вбок кривила трубы
И пожимала баком и кормой:
«Какого типа этот тип? Какой он грубый!
Корявый, ржавый, просто никакой!»
В упор не видели друг друга
оба судна
И ненавидели друг друга
обоюдно.
Он в аварийном был состоянье,
Но и она не новая отнюдь,
Так что увидишь на расстоянье
С испуга можно взять и затонуть.
Тот, что побольше, мерз от отвращенья,
Хоть был железный малый, с крепким дном,
Все двадцать тысяч водоизмещенья
От возмущенья содрогались в нем!
И так обидели друг друга
оба судна,
Что ненавидели друг друга
обоюдно.
Прошли недели, их подлатали,
По ржавым швам шпаклевщики прошли,
И ватерлинией вдоль талии
Перевязали корабли.
И медь надраили, и краску наложили,
Пар развели, в салонах свет зажгли,
И палубы и плечи распрямили
К концу ремонта эти корабли.
И в гладкий борт узрели
оба судна,
Что так похорошели
обоюдно.
Тот, что побольше, той, что поменьше,
Сказал, вздохнув: «Мы оба не правы!
Я никогда не видел женщин
И кораблей прекраснее, чем вы!»
Та, что поменьше, в том же состоянье
Шепнула, что и он неотразим:
«Большое видится на расстоянье,
Но лучше, если все-таки вблизи».
Кругом конструкции толпились,
было людно,
И оба судна объяснились
обоюдно!
Хотя какой-то портовый дока
Их приписал не в тот же самый порт
Два корабля так и ушли из дока,
Как и стояли, вместе, к борту борт.
До горизонта шли в молчанье рядом,
Не подчиняясь ни теченьям, ни рулям.
Махала ласково ремонтная бригада
Двум не желающим расстаться кораблям.
Что с ними? Может быть, взбесились
оба судна?
А может, попросту влюбились
обоюдно.