Бормотание усилилось, превращаясь в крик отчаяния, когда несчастный сделал попытку вырваться из железных обручей, мягко, но настойчиво удерживающих его на постели:
Шан-таль! Шанталь прости меня, любовь моя Вернись Я так виноват Ты нужна мне
Патрис отпрянул назад, как если бы увидел привидение, и заскрипел зубами. Нет, он не желал выслушивать откровения младшего братца о том, какие отношения связывают его с золотоволосой сиреной, мысли о которой преследовали его день и ночь. Еще одного удара судьбы он просто не вынесет. Чувствуя потребность вдохнуть полной грудью свежего морского воздуха, капитан, не говоря больше ни слова, выскочил на палубу, оставив Саида, недоуменно смотрящего ему вслед.
Помощник перевел растерянный взгляд на больного. Раис не считал своим долгом делиться тем, кем ему приходится этот несчастный, стоящий одной ногой на краю гибели, но в этом и не было необходимости. Достаточно было взглянуть на обоих, чтобы признать имеющееся между ними кровное родство. Неизвестно, чем близкий родственник капитана так сумел ему насолить, но его смерти он явно не желал, а значит кровь из носа, а больной просто обязан выздороветь.
Кивнув собственным мыслям, Саид с удвоенным усердием принялся за дело.
* * *Так и не сумев проскользнуть в трюм мимо гиганта-охранника, я, опустив голову, направлялась обратно в каюту капитана, где отныне мне надлежало находиться до конца плавания, когда мое внимание привлек старший помощник, возвращающийся с камбуза с небольшим подносом, на котором стоял дымящийся котелок с горячей водой и лежала пара мешочков с кореньями, которые я видела ранее на полке возле любимого места нашего кока печи.
Интересно Здоровенный детина никак не производил впечатления занемогшего. Выходит, все это предназначалось для кого-то другого Но кого?
Чувствуя, что разгадка головоломки кроется где-то совсем рядом, я осторожно двинулась следом, когда кто-то довольно грубо схватил меня за шкирку, а знакомый суровый голос прошипел в самое ухо:
Ты совсем из ума выжила? Какого черта ты крадешься за старпомом? Ты хоть представляешь, что они с тобой сделают, если узнают, что ты вовсе не та, за кого себя выдаешь?
Нет, этого я себе не представляла. Да и как я могла, если все мысли были заняты тем, где сейчас Ренард?
Клод да пусти ты, черт тебя подери, вырваться из железной хватки «генерала» было задачей не из легких, но попытаться все же следовало. Что это на тебя нашло?
На меня? наставник так растерялся, что не сумел скрыть удивления. Да ты бы видела себя со стороны! Обернись, глупая. Здесь около сотни самых отъявленных бандитов, каких только можно себе вообразить. Неужели ты думала, что никто не заметит более чем подозрительного поведения новичка-юнги, всюду сующего свой нос? Я уже битый час наблюдаю за тем, как ты с подозрительным видом нарезаешь круги вокруг охраняемого трюма. Думаешь, никто, кроме меня, этого не заметил? Говори, Клод встряхнул меня так сильно, что клацнули зубы, что ты там потеряла и зачем тебе понадобился старпом?
Мне это показалось, или в голосе старого солдата отчетливо слышна ревность? Впрочем, о чем это я? Сейчас важно отделаться от некстати начавшего проявлять любопытство товарища и попытаться хоть одним глазком взглянуть на то, что происходит в каюте старшего помощника, куда он только что вошел, слишком быстро затворив за собой дверь.
Я вдохнула побольше воздуха и приготовилась к длиннющей тираде, из которой должно было следовать, что Клод, не являясь кровным родственником, не имеет права задавать мне подобные вопросы, когда сверху послышался гневный окрик:
Тысяча чертей! Где дьявол носит этот бесполезный мешок с костями, именующий себя моим юнгой? Ну-ка живо разыщите мне этого бездельника!
Подскочив от неожиданности на месте, я, обдав гневным взглядом товарища, вырвалась из по-прежнему удерживающих меня на месте рук и, не произнеся больше ни слова, ринулась на зов.
Я здесь, капитан. Вы звали меня?
Капитан был явно не в духе. Велев немедленно заняться приготовлениями к ужину, к которому, как я знала, должен был присоединиться и старпом, он вернулся в каюту, громко хлопнув дверью перед самым моим носом. Приободрившись и с трудом скрывая свои чувства, я побежала исполнять приказ начальства, тщательно продумывая варианты совершения набега на каюту помощника, пока он будет занят сытной трапезой и, как я надеялась, приятной беседой со своим командиром, но, к несчастью, все вышло совсем иначе. Словно задавшись целью не отпускать меня ни на шаг от своей драгоценной персоны, капитан, вопреки всем надеждам, повелел мне прислуживать им за столом, а затем тщательно проследил, чтобы я съела все содержимое своей тарелки, мотивируя это тем, что юнга на его корабле должен быть сильным и ловким, а не мелким задохликом, на которого не позарится даже смертельно голодная акула.
Что мне оставалось делать? Пришлось подчиниться. Под пристальными взглядами мужчин я вынуждена была съесть все до последней крошки, запив остро приправленное блюдо полным бокалом вина, щедро поднесенного мне капитаном. Да, разгоревшийся от специй пожар потушить удалось, но что прикажете было делать с огнем, вспыхнувшим внутри меня от хмельного вина?
Жар, густой и невыносимый, мгновенно охватил ставшее непослушным тело, окрасив щеки неестественно ярким для юноши румянцем, что, разумеется, не могло остаться незамеченным для остальных участников вечерней трапезы. Под их внимательными взглядами я, пошатываясь от почему-то резко усилившейся качки судна, пробормотала какие-то нелепые извинения и выскользнула наружу, несколько оскорбленная громким хохотом, раздавшимся мне вслед.
Черт! Они смеялись надо мной! В другое время я ни за что не упустила бы возможность вернуться назад и разобраться в причине столь бурного веселья, но только не сейчас, когда перед глазами шли круги и меня не слушалось буквально все, вплоть до ставшего ватным языка.
Подбежав к ближайшему борту, я перегнулась вниз, радуясь ледяным брызгам, освежающим лицо и охлаждающим жар. Постепенно туман в голове начал проясняться. Крепко держась за перила, я начала приподниматься, когда где-то справа пророкотал показавшийся знакомым голос:
О, вы только поглядите, кто почтил нас своим присутствием! Да это никак тот самый клоп, которому я обещал при следующей встрече переломать все кости. Ну все, ты попал, сосунок!
Ладу! Проклятье, я совсем позабыла о нем и его угрозах. Это и немудрено, ведь с недавних пор все мои мысли были заняты абсолютно другим человеком.
Выпрямившись, я утерла рукавом мокрое лицо и оглянулась в поисках спасения, но Клода, выполняющего какое-то поручение, как назло, нигде поблизости не было, а вместо него, привлеченные громко выкрикиваемыми угрозами, к нам со всех сторон стали подтягиваться другие члены экипажа, рассчитывающие этим вечером получить свою порцию развлечений.
Правильно, Ладу! Покажи этому недомерку, почём фунт лиха! Всыпь ему как следует! За борт его! На рею! неслось отовсюду. Предложения были самыми разнообразными, одно кровожаднее другого, и никому в голову не пришло заступиться за несчастного «мальчишку», который просто не в состоянии был дать отпор более сильному противнику.
Громила, чувствующий поддержку товарищей, расхохотался. Довольно потирая руки в предвкушении легкой победы, он двинулся ко мне и тут же пожалел об этом невероятный по силе удар свалил его на жесткие доски палубы прямо к моим ногам. Еще не веря в собственное спасение, я подняла глаза и увидела налившееся кровью лицо капитана, стоявшего со старшим помощником, потирающим правый кулак. Это он, наверняка по приказу своего командира, решил провести профилактические меры по утихомириванию разбушевавшегося члена команды.
Я не желаю знать причины, по которой вы решили учинить расправу над моим юнгой, но все причастные, можете не сомневаться, будут сурово наказаны, капитан обвел жестким взглядом всех собравшихся и остановился на мне. Немедленно возвращайся в каюту и не смей носа казать без моего разрешения, скомандовал он, и впервые мне не захотелось с ним спорить. Опустив голову, я поплелась обратно как побитая собака, когда следующая фраза капитана заставила меня замереть и насторожить уши.
А этому, он презрительно кивнул в сторону пытающегося подняться Ладу, пять ударов девятихвосткой и привязать к мачте до утра.
Но, капитан, посчитал своим долгом вмешаться квартирмейстер, до утра он просто не протянет. Может, хватит и пары часов?
Нет, отрезал капитан, до утра и точка! Никто на моем корабле не смеет обижать тех, кто слабее и находится под моим личным покровительством. Выполняйте приказ!
Это было уже слишком. Я не имела представления о том, к насколько серьезному наказанию приговорил капитан несчастного матроса, но, судя по понурым лицам, еще заметным в опустившихся сумерках, речь шла о чем-то очень серьезном. Решив предотвратить непоправимое, могущее произойти из-за меня, я попыталась вмешаться.
Быстрым шагом преодолев разделяющее нас расстояние, я обратилась к командиру, ненавидя саму себя за умоляющие нотки в дрожащем вопреки воле голосе:
Капитан, прошу вас, отмените решение. Клянусь, что Ладу ни в чем не виноват. Это была просто шутка
Но напрасно я рассчитывала на снисхождение типа, которому не было знакомо чувство сострадания. Злобно стрельнув в меня глазами, он грозно рыкнул: