Это было уже слишком. Я не имела представления о том, к насколько серьезному наказанию приговорил капитан несчастного матроса, но, судя по понурым лицам, еще заметным в опустившихся сумерках, речь шла о чем-то очень серьезном. Решив предотвратить непоправимое, могущее произойти из-за меня, я попыталась вмешаться.
Быстрым шагом преодолев разделяющее нас расстояние, я обратилась к командиру, ненавидя саму себя за умоляющие нотки в дрожащем вопреки воле голосе:
Капитан, прошу вас, отмените решение. Клянусь, что Ладу ни в чем не виноват. Это была просто шутка
Но напрасно я рассчитывала на снисхождение типа, которому не было знакомо чувство сострадания. Злобно стрельнув в меня глазами, он грозно рыкнул:
Немедленно убирайся отсюда, иначе составишь ему компанию!
Делать нечего, пришлось подчиниться. Виновато посмотрев на Ладу, чье лицо выражало лютую ненависть, я растерянно пожала плечами и поспешила уйти.
Господи спаси! Моё решение бежать из Франции было, кажется, куда большей ошибкой, чем я себе представляла. На пиратском корабле моя честь и моя жизнь оказались в гораздо большей опасности, да только бежать отсюда было некуда. На многие лье вокруг простиралось необъятное Средиземное море.
Глава 30
Уснуть той ночью так и не удалось. Тревожные мысли не давали покоя, как и присутствие капитана, мирно спящего в своей постели. Кого-кого, а его, похоже, ничуть не волновало то, что он практически приговорил к смерти человека, и за что? За угрозы! Да как же так можно? Неужели у него совершенно нет сердца?
Вынужденная спать при полном маскараде, умирая от жары, я не переставая крыла про себя всеми известными ругательствами виновника своих бед, из-за которого вынуждена была мириться со столькими неудобствами. Тщетно промаявшись до самого рассвета, я, как только чуть-чуть посветлело, поспешила выбраться из превратившейся в камеру пыток каюты на свежий воздух.
Из страха перед жутким образом покойника, висевшего привязанным к мачте, я все не решалась поднять глаза вверх, когда кто-то опустил тяжелую руку на мое плечо. Резко дернувшись, я встретилась глазами с незнакомым матросом, не пытающимся скрыть лютой ненависти во взгляде:
Из-за тебя, щенок, чуть не погиб мой товарищ, не раз спасавший в боях мою шкуру, он с такой силой толкнул меня, что я, не удержавшись, перелетела через свернутые канаты и, больно ударившись спиной, тяжело рухнула на палубу.
Едва обретя способность дышать, я попыталась вскочить, когда новый удар по ребрам вновь отправил меня в прежнее положение, а обидчик, мерзко ухмыляясь щербатым ртом на давно немытой и небритой физиономии, низко склонился надо мной и угрожающе прошептал, обдавая зловонным дыханием:
Не думай, что каждый раз сможешь выходить сухим из воды. В прошлый раз тебе повезло, но однажды рядом с тобой не окажется никого, и тогда
А ну отойди от мальчишки, раздался голос Клода, и он, рванув матроса за ворот куртки, отбросил его на несколько шагов в сторону. Ты в порядке? в тревоге и волнении склонился он надо мной, в то время как его руки ощупывали мое многострадальное тело на наличие новых следов побоев и ссадин.
Д-да кажется, да, все еще не обретя способности нормально соображать, ответила я. Опираясь на участливо подставленную руку, я попыталась встать, но сильная боль в ушибленных ребрах заставила меня вновь сложиться пополам. Ох!
Рядом довольно загоготал тот самый матрос, по вине которого я очутилась в подобном положении:
Это тебе за Ладу, сопляк! А ты, Люпен, он злобно зыркнул на моего защитника, еще раз попробуешь мне помешать, и можешь считать, что ты уже труп, понял? он красноречиво провел ребром ладони по своему горлу, давая понять, как именно поступит с тем, кто осмелится перейти ему дорогу.
Стиснув зубы, Клод попытался вскочить, чтобы преподать урок зарвавшемуся забияке, но я его удержала, схватив за рукав одежды.
Оставь его, Клод, пусть идет, с трудом шевеля губами, выдавила я, Лучше помоги мне встать, пока никто не заметил произошедшего и не доложил капитану. Еще одной смерти по моей вине я просто не перенесу.
О какой смерти ты толкуешь? бережно подхватив, Клод вопросительно уставился на меня. Если ты о Ладу, то этот черт оказался не по зубам даже морскому дьяволу, раз тот не смог забрать его душу с собой в адскую пучину, где ему самое место.
Так он жив?! радость от сознания того, что не стала причиной гибели пусть и такого животного, как Ладу, захлестнула с такой силой, что я, забывшись, выпрямилась, отчего из груди вырвался новый стон. Черт, как же больно!
Так он жив?! радость от сознания того, что не стала причиной гибели пусть и такого животного, как Ладу, захлестнула с такой силой, что я, забывшись, выпрямилась, отчего из груди вырвался новый стон. Черт, как же больно!
Я убью его, мрачно пообещал Клод, осматриваясь в поисках успевшего ретироваться противника. Тебе не нужно было меня удерживать.
Нет, нужно было. Вспомни, как мы собирались превратиться в невидимок на большом корабле и незаметно выбраться на берег во время первой же остановки. Как по-твоему, все идет по плану? Сколько еще раз мне нужно привлечь к себе внимание, чтобы хоть одна корабельная крыса догадалась о том, что я не та, за кого себя выдаю? Нет уж! Что бы ни случилось, на этот раз я сделаю все, чтобы наша тайна не раскрылась, и если для этого понадобится безвылазно просидеть до конца путешествия в капитанской каюте, поверь, я это сделаю.
Да, обещать всегда гораздо легче, особенно когда не знаешь об очередном сюрпризе, который собирается преподнести тебе негодница-судьба. Так и я, приняв решение добровольно заключить себя под стражу, чтобы случайно не раскрыть инкогнито, понятия не имела о том, что очень скоро от всей конспирации не останется и следа, и мне придется лицом к лицу столкнуться со страхами, которых я всеми силами пыталась избежать
Прошло больше недели с тех пор, как в поисках лучшей участи мы покинули переставший быть родным берег Франции, предпочтя общество убийц и воров на пиратском судне сказочным красотам Версальского дворца. Все это время я, верная своему слову, практически не покидала относительно безопасной территории капитанской каюты, превратив себя в добровольную узницу. И если поначалу перспектива жизни бок о бок в одном помещении с капитаном страшила меня не меньше, чем участь королевской любовницы, то постепенно все мои страхи исчезли без следа: капитан оказался не самым неприятным в мире соседом, предпочитающим почти все время проводить на мостике, спускаясь вниз только для того, чтобы наспех перекусить и проспать мертвецким сном до следующей вахты.
Постепенно я привыкла к его мерному дыханию на другом конце помещения и осторожным, крадущимся шагам, когда он, словно боясь ненароком прервать мой сон, тихонько выскальзывал наружу, вполголоса отдавая команды находящимся поблизости членам экипажа. Правда, иногда, когда он думал, что я этого не замечаю, он задерживался возле моего гамака, и тогда сквозь опущенные ресницы я ловила на себе его задумчивый изучающий взгляд, прежде чем он накрывал меня соскользнувшим во время сна на пол пледом и спешил отойти прочь.
Неприятно признаваться, но его забота о «простом юнге» импонировала мне, будя в глубине души те чувства, которые я ни в коем случае не желала бы испытывать. Для того, чтобы окончательно не размякнуть и не сознаться самой себе в том, о чем потом, уверена, непременно пожалею, я каждый раз мысленно напоминала своему глупому сердцу о судьбе несчастного графа де Ламмер, наверняка погибшего по вине капитана от болезни в темном и холодном трюме, так и не дождавшись необходимой помощи.
С Клодом мы виделись редко, его мало заботила жизнь Ренарда, к которому он не испытывал иных чувств, кроме презрения, зато его интересовало все, что касалось Ладу и его дружков, так и не сумевших забыть обид, пусть и ненароком нанесенных мной их главарю. Превратившись в тень, Клод денно и нощно не выпускал их из виду, надеясь вовремя обнаружить грозящую мне опасность и предотвратить ее до того, как произойдет что-нибудь непоправимое.
Новый день выдался на редкость безоблачным и ясным. Ближе к полудню шхуна под управлением опытного капитана мирно скользила по зеркальной поверхности водной глади, изредка нарушаемой то тут то там резвящейся рыбой, не слишком озабоченной летающими в небе альбатросами, зорко высматривающими в воде добычу пожирнее. Под предлогом очередного приступа взбунтовавшегося желудка я осталась в каюте в одиночестве, проводя большую часть времени возле открытого иллюминатора, с детским любопытством и восторгом следя за тем, как летящие низко над водой птицы резко пикировали вниз и, подхватив цепкими когтями извивающуюся и крайне недовольную тем, что ее выловили из привычной среды рыбину, несли ее куда-то в сторону, где наверняка ждали своей порции еды их детки. Даже животным и птицам было куда возвращаться, но только не мне. Не имея четких планов на жизнь, я плыла в незнакомую страну, даже приблизительно не представляя, что могло меня там ожидать.