Патрис подобного не ожидал. Проводив изумленным взглядом фигуру понуро удаляющегося брата, он вновь посмотрел на девушку, которую в этот самый момент окатил с головы до ног фонтан из соленой воды. Море волновалось не на шутку, но даже оно не могло заставить упрямую пассажирку покинуть палубу, она лишь крепче схватилась за перила и, запрокинув голову назад, с наслаждением подставила лицо освежающим брызгам.
Очарованный картиной, представшей его глазам, Патрис замер, но в следующий миг от сильного удара волны о борт его самого едва не опрокинуло вниз головой. Не мешкая, он бросился вперед и, схватив здоровой рукой девушку повыше локтя, заставил повернуться к себе лицом:
Что вы здесь делаете? Надвигается шторм. Немедленно отправляйтесь в каюту и запритесь покрепче, если не хотите быть смытой за борт.
Оставьте меня в покое, последовал незамедлительный ответ, как если бы девица находилась не на его корабле, а в собственной гостиной, где отбивалась от ухаживаний придворных щеголей, наперебой прославляющих прекрасные глаза принцессы.
Ее глаза и вправду были завораживающими. Изумрудные в обычное время, сейчас они приняли оттенок штормового моря и так и грозили поглотить целиком нежеланного собеседника. Чувствуя себя нерадивым юнцом, которого только что незаслуженно отчитали, Патрис рассвирепел. Не хватало еще, чтобы какая-то девица, пусть и королевских кровей, указывала, что и как ему делать там, где он сам Бог и хозяин! Да как она смеет разговаривать с ним подобным образом, когда сама проникла на его судно обманом? Или недостаточно того, что он едва не спился по ее вине и вышел в море с неопытной командой, подвергая себя и остальных неминуемой смерти?
Впившись пальцами в тонкое плечико, он грубо оторвал ее от поручней и толкнул на пол палубы. Не давая возможности вскочить, он придавил тяжелым сапогом рассыпавшиеся по деревянному настилу волосы и, не обращая внимания на убийственные взгляды и грозное шипение разъяренной фурии, навис прямо над ней:
Ты осмелился перечить мне, щенок! Я капитан этого корабля, а не какой-то паршивый юнга, который строит из себя королевскую персону! Тебя, как и всех остальных, наняли для службы, так что выбирай: или ты немедленно и беспрекословно выполняешь приказ своего командира, или в кандалах проведешь остаток пути до Тахмиля, где я продам тебя в команду другого капитана, не такого лояльного, как я!
Я убью вас! сквозь зубы процедила она, безуспешно пытаясь дотянуться до далеко откатившегося оружия.
Вот как? насмешливо протянул капитан и, склонившись еще ниже, чтобы их не услышал кто-нибудь из команды, уже более серьезным тоном добавил: А может, мне в таком случае передумать и повернуть судно обратно к французским берегам? Уверен, Луи щедро вознаградит своего преданного слугу за то, что тот вернул ему любимую родственницу.
Это был удар ниже пояса. Патрис понял, что перегнул палку, когда увидел смертельный страх на ее лице. Нет, он не хотел, чтобы она боялась! Сломить гордыню, стереть надменность да, но вызвать страх и лютую ненависть, так явно отразившиеся на ее нежном личике, он не желал. Да будь он вообще проклят, если знал, что с ним такое происходит в присутствии этой девчонки!
А она не стала спорить, просто резким ударом кулака по голени, совсем не вяжущимся с ее нежным обликом, заставила его отскочить на несколько шагов назад. Освободив волосы, она немедля поднялась на ноги и, больше не удостаивая его взглядом, направилась в каюту, оставив Патриса в полном недоумении смотреть ей вслед.
Неизвестно, сколько бы еще он так стоял, если бы не новый качок судна и не окрик Саида:
Раис!
Услышав его, капитан сбросил оцепенение. Бегло оценив обстановку, он быстрым шагом поднялся на мостик:
Свернуть верхние паруса, оставьте только один нижний! Саид, вели матросам привязать к нему груз, иначе он порвется
Раздавая команды направо и налево, Патрис неустанно следил за горизонтом, где сгустившаяся темнота, надвигающаяся с огромной скоростью, грозила поглотить их судно. Но он не мог сдаться. Не в этот раз. Теперь ему было за что бороться, и он собирался сделать все, чтобы выйти победителем из жестокой схватки с разбушевавшейся стихией.
Оставив опытную часть команды наверху, он велел новичкам скрыться на нижней палубе, отправив нескольких человек в трюм следить за тем, чтобы уровень попавшей воды не превысил нормы.
Теперь оставалось сделать самое главное: нужно было привязать себя к штурвальному колесу, чтобы волной его не смыло за борт. Что бы ни случилось, корабль не должен был сойти с курса
Так, бросая вызов морю, отчего-то прогневавшемуся на него и, не приняв его жертвы, наславшему в ответ сильнейший шторм, когда-либо виденный им за все годы плавания, отважный капитан, не обращая внимания на раненую руку и недавно пострадавшую ногу, изо всех сил вел вперед свой корабль, поворачиваясь к надвигающейся волне то одним, то другим бортом в попытке смягчить удар.
А шторм все усиливался. Дождь образовал сплошную стену, застилая глаза и заливая одежду насквозь. Огромные, пенящиеся, вздымающиеся к небу волны, играя в одним им понятную игру, как перышко поднимали судно на своих гребнях и перебрасывали его друг другу, грозя потопить в образовывающихся после их забав гигантских размеров воронках.
Патрис сам проектировал «Смерч». Его детище было способно выдержать любые нагрузки, но, довольно сильно пострадав в недавней схватке с маврами, оно заметно проигрывало. Удерживать корабль одной рукой было все труднее, и капитан, уже не единожды пожалевший о том, что самонадеянно отказался от помощи помощника, сейчас беспомощно следил за тем, как впереди начинает свой разбег особо крупная волна, грозящая поглотить шхуну целиком.
Что-то дотронулось до его ноги, заставив вздрогнуть от неожиданности, а затем произошло то, чего ему не забыть никогда, проживи он хоть триста лет: непокорная девчонка, вместо того, чтобы, послушавшись его приказа, спрятаться внизу и переждать шторм в относительной безопасности каюты, Бог знает где раздобыв веревку, уверенно привязывала себя к нему и к штурвалу, тем самым как бы навеки связывая их судьбы. Ни обиды, ни ненависти от них не осталось и следа. Сейчас ее мокрое от дождя прекрасное личико выражало лишь упрямство и решительность, которые невольно передались и ему. Вместе, понимая друг друга без слов, в коих при таком ветре не было никакого смысла, они, бросая вызов морским богам, изо всех сил налегали на колесо, выравнивая корабль и раз за разом взлетая до самого неба.
Мгновения растянулись в часы неизвестности. Сколько времени прошло никто не знал. Однако все плохое, как в равной степени и хорошее, в этом мире имеет обыкновение заканчиваться. То же самое произошло и со штормом: ветер понемногу стал стихать, а вместе с ним и тучи, несущие дождь, постепенно рассеялись. Небо на горизонте посветлело, рождая в груди несчастных свидетелей морского разгула надежду на счастливое спасение. Смертельно уставшие, промокшие до нитки, но безмерно счастливые оттого, что сумели спастись, они, не осознавая, что делают, бросились в объятия друг друга. Нет, это не были объятия любовников, но товарищей и верных соратников, сумевших общими усилиями выстоять в схватке с самой смертью.
Глава 33
Последствия разгулявшейся стихии оказались поистине плачевными: рухнула бизань-мачта, а вместе с ней снесло и часть нижних парусов вместе с прикрепленным к ним грузом. Через пробоины, полученные вследствие пушечных ударов, в трюм и помещения на нижней палубе затекла вода, безнадежно испортив большую часть съестных запасов и намочив бочонки с порохом. Но больше всего природа пошалила в капитанской каюте. От сильных ударов волн разбились окна, и теперь все содержимое помещения, а также карты и морские приборы плавали в соленой воде вперемешку с битым стеклом
От разрушений избавлялись всем миром. Никто не жаловался, все радовались тому, что чудом удалось спастись. Однако все также понимали, что в том состоянии, в каком находилась шхуна, до Тахмиля ей не дойти. После некоторых споров с помощниками капитан принял решение немного изменить курс и встать на якорь недалеко от берегов небольшого европейского портового государства, где знал тех, кто помог бы ему с ремонтом судна, и где собирался пополнить запасы провизии.
Уединенная бухта была идеальным укрытием для корабля, чья команда не желала привлекать к себе излишнего внимания. Укрытый с трех сторон скалами «Смерч» с частью команды стал на якорь, в то время как капитан с дюжиной матросов на двух шлюпках направились в сторону небольшой рыбацкой деревушки «Шеллё партйан», что в приблизительном переводе значило «Русалочий берег», расположенной приблизительно в одном лье от столицы. Староста рыбаков, пользующийся у земляков завидным уважением и неоспоримым авторитетом, корысти ради не брезговал торговать с заезжими пиратами и контрабандистами, взамен чего те не трогали ни его, ни его соплеменников. К нему-то и собирался обратиться капитан, прежде не раз имеющий с ним общие дела.