В прошлом року в моим дому було червоно войско. И между ними был добры хлопак Михаил. Дзиен он учил мние мовить по росийску, а в ноци бардзо кохал.
А где сейчас он, этот добрый хлопак?
Его из ревности убил поляк Войтецкий.
Стефа, давай отправимся к тебе! Предложил Менахем.
До мине не можливо.
Почему?
Когда червони боёвники побёгли из Пшемысле, они мой дом порушили. Теперь живу я в жопе.
В жопе? Это как?! Растерялся Зильбер.
Стефа рассмеялась:
Так сарай поляки жопой называют.
Хочу к тебе в сарай! Потребовал Менахем.
В жопе бардзо мало месца. Идзем до парку.
В парке люди!
Там есть места, где нас лудзи не забачут.
***
Живописный парк был разбит на берегу речушки Сан. Менахем усадил Стефанию на пень и велел никуда не отлучаться, а сам отправился на поиски глухого уголка. Найти его не представило особого труда. Парк как будто предназначен был для влюбленных парочек, ищущих уединения. Через несколько минут Менахем вернулся за Стефанией.
Я нашел! Пойдем!
Едва заметная тропинка привела их к небольшой опушке, спрятанной в густых кустах.
Ну, как тебе здесь? Спросил Менахем.
Бардзо дюжо А что тутай мы будемо робить?
Целоваться.
Цалование? Для чЕго? О том не мысли!
Ты не любишь целоваться?
Мне ешчеже никто не цаловал.
А хлопак Михаил?
Русские межчижны в лёжку не зробят поцалунки.
Хочешь, целоваться научу?
Бардзо хОчу
Менахем повалил ее на землю. И произнёс свою коронную в подобных случаях заученную фразу:
Обещаю, тебе не будет больно
Менахем, як добро ты меня цалуешь Чуть слышно простонала Стефа.
С тех пор Менахем и Стефания не расставались. Менахем зачастил на ярмарку в Пшемысль.
***
Как-то солнечным апрельским утром, когда Менахем находился на базарной площади, Малые Заблуды облетела весть: «Христос воскрес!». Как это воскрес?! Не поверил Зильбер и остолбенел. Остановил бежавшего навстречу уже нетрезвого Жорку Кошкина, сторожа местной водокачки.
Георгий, это правда, что Христос воскрес?
Воистину воскресе! Побожился Кошкин и перекрестился. Побёгли в церкву, поглядим! Мужики сказали, что он там сейчас.
Вслед за толпой они рванули в церковь. На ступеньках церкви батюшка Авдотий сообщил им, что Ииусус Христос только что из церкви направился к евреям в синагогу.
Иди туда один, сказал Георгий. Православным в синагогу вход заказан. Потом расскажешь мне.
Синагога была полна евреями. Зильбер пробился ко Христу и припал к Его ногам. Христос возложил длань на голову Менахема и молвил:
Сын мой, я ведь, как и ты, тоже иудей. Не думай, что я пришел нарушить каноны Ветхого Завета. Не нарушить Я пришел, но исполнить их. И наперёд запомни: не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не говори неправду про других, не желай ничего чужого, не завидуй никому.
Обещаю, Господи, во всех делах своих следовать Ветхому Завету!
Ну, то-то, сын мой. И учти, что за тобой следить я буду строго. Мне сверху видно всё, ты так и знай.
И тут, о чудо! Христос опять вознёсся и исчез.
Менахем покинул синагогу, привалился к дереву. То ли всё ему почудилось, то ли всё случилось наяву
Не будучи христианином, но узнав, что и Христос происходил от иудеев, Менахем попросил его помочь укрепить любовь к Стефании, а любовь Стефании к себе. Христос пошел ему навстречу и помог ему.
***
День ото дня и ночь от ночи встречи Менахема и Стефы превратились в праздник.
Но вот на смену празднику любви пришло несчастье.
Вторично за последний месяц красноармейцы с улюлюканьем и свистом ворвались в Перемышль.
Впереди на Урагане скакал комдив Жеребко. Конопатое лицо с перебитым носом, зудубелый шрам на полщеки и дикий глаз из-под папахи.
Смерть полякам! Жидов не трогать, с ними разберемся опосля! Кричал комдив, размахивая шашкой. Если кто из них за красных, то пущай живут.
Перемышль будто вымер. Население забилось по домам, наглухо заперев на окнах ставни.
И тут, откуда ни возьмись, красноармейцам перебежал дорогу черный кот. Ураган вздыбился, заржал, выкатив такой же дикий глаз, как и у Жеребко.
Какая сволочь напустила черного кота под копыта красноармейцев?! Закричал комдив и замахнулся шашкой.
Перемышль, затаившись, по-прежнему молчал. И тут, откуда ни возьмись, на дороге появилась Стефа, бросилась под копыта Урагана и спасла кота.
Комдив расправил пшеничные усы и остановил коня.
В каком дому живешь, красавица? Спросил Жеребко.
Я не в дому живу, а в жопе, ответила красавица.
Дерзишь комдиву?!
Жопой у поляков называется сарай, пояснила Стефа. Мой дом в прошлом разе червоны воины порушили.
А ну, сидай ко мне в седло! Приказал Жеребко. Поговорю с тобой в твоем сарае.
В сарай не можно. Меня тамо пржияцель дожидается.
Кто такой? Поляк?
Ние. Жид.
Жид?! А ну покажь того жида. Я с ним живо разберусь!
Но пан командир обещал жидов не трогать. То есть добры жид.
А я чем хуже твоего жида? Я тоже добрый хлопец. Останешься довольна! Заржал Жеребко.
С Жеребко поравнялся замполит Гвоздёв.
Комдив, не время бабу мять. Возьмем Премышль, тогда возьмешь и девку.
На лице комдива взыграли злые желваки.
Ночью жди меня! Приказал он польке. А жида гони!
Огрел коня кнутом и пустился вскачь.
Да поможи Бог мне! Взмолилась Стефа.
И Бог, действительно, помог ей. Через несколько минут вражья пуля комдиву раздробила череп. Случилось это на центральной площади, где стоял костёл. Жеребко не успел и слова молвить, как из седла замертво вывалился наземь.
***
Мертвого комдива на красном знамени бережно внесли в костел. Ксендз отказался отпевать красного бойца. Отпевали его красноармейцы. Говорили, каким героем был Жеребко, о его вдове, которая еще не знает, что она уже вдова, об Урагане, оставшемся без комдива сиротой, о том, что отныне он объявлен сыном кавалерийского полка.
Смерть героя решено было отметить троекратным оружейным залпом. Но политрук Гвоздёв приказал отставить поминальный залп: патроны пригодятся в будущих боях за революцию!
Жеребко схоронили за околицей Премышля. Закопали тайно без единого опознавательного знака без холмика, звезды или креста. На случай, если враг захочет осквернить могилу.
***
Как-то ночью Менахем тайком пробрался в Перемышль и велел Стефании срочно собираться в путь.
Куда? Для чЕго? Растерялась Стефа.
Из Перемышля ты должна бежать. Красные, как и обещали, жидов не тронут, а вот тебя, полячку, обязательно найдут, сначала изнасилуют, а потом убьют.
Матка Боска! Прошептала Стефа. Где же мне залечь?
Заберу тебя в Малую Заблудовку.
Не хОчу! Закричала Стефа. В местечке шляхтичку конежне же прикончат.
Я скажу, что ты еврейка, и тебя не только не прикончат, а полюбят, как свою. Я скажу, что выменял тебя на ярмарке за две коровы. Только, как и полагается еврейкам, колени, локти и ключицы прикрой кошерным скромным платьем. Голову повяжи платком. Лучше в местечке быть еврейкой, чем в Перемышле полькой и бояться красных бандюгов.
Так Стефания Ковальская перебралась в Малую Заблудовку и назвалась еврейкой. Чтобы не вызвать ненужных подозрений, сменила фамилию и имя на Софочку Ковальчик. Менахем, как давно о том мечтал, захотел на ней жениться. Стефа, конечно, согласилась.
Вы скажете несчастный случай, когда полька вышла замуж за еврея? А вот и нет! Это был счастливый случай в жизни Стефы и Менахема!
2016 г.
Житие блудницы Катерины Львовны
Человек живет для удовольствия, чтобы спать с женщиной, есть в
жаркий день мороженое.
Исаак Бабель
Катерина Львовна Блудилина из поселка городского типа Красные Кресты, что стоит на высоком берегу реки Болячка, дебелая раздоенная баба тридцати пяти лет от роду, троекратная вдова, сводившая с ума окрестное мужское население. В Красные кресты Блудилина перебралась на ПМЖ из Мценска Орловской области пятнадцать лет назад. Обстоятельства смертей ее супругов весьма загадочны и требуют дополнительных следственных экспериментов.
Так, первый муж Блудилиной, Зиновий Борисович, узнает от свекра Бориса Тимофеича, что жена его Катерина Львовна состоит в любовных отношениях с Сергеем, соседом по лестничной площадке. Катерина Львовна за болтливость травит свёкра крысиным ядом, объяснив бригаде «Скорой», что старик давно страдал изжогами, и крысиный яд принял за пищевую соду.
После свёкра Блудилина принимается за мужа. Зиновия Борисовича, супруга своего, еврея, она не любила со дня помолвки, но согласие на брак дала (чего не сделаешь по дурости?!). Как-никак, на тот момент он был председателем Райпотребсоюза.
Как-то перед сном Зиновий Борисович вышел на балкон вытряхнуть простынку. Катерина Львовна возьми, да и столкни его через перила. Тот свалился вниз и, естественно, разбился. Приехала милиция. Катерина Львовна, в черной траурной косынке, омытая горючими слезами, объяснила милиционерам, что у престарелого супруга закружилась голова, и, потерявши равновесие, он вместе с простыней упал на землю.