А почему я поднималась на лифте, который ходил ходуном?
Вы ведь любите кататься на аттракционах в парке.
Элнер хихикнула:
И то правда. Вы с Реймондом так стараетесь, чтобы после смерти всем было хорошо!
Стараемся.
Ей-богу, знали бы люди, какая здесь благодать, форменный мор начался бы.
Дороти рассмеялась.
Люди не должны сюда попадать раньше времени, но у нас и впрямь совсем не страшно. Дороти указала на пурпурные глицинии и крошечные белоснежные розочки, увивавшие изгородь: Взгляните! Дивная сейчас пора, согласны?
Конечно! Особенно здесь. Я будто попала в картинку из журнала. Элнер принялась за добавку пирога. Проглотив кусочек, она посмотрела на Дороти: Честное слово, такого отменного домашнего пирога мне не доводилось есть с тех самых пор, как вы умерли. Не знаю, как он у вас получается таким нежным и пышным, у меня никогда так хорошо не выходит.
Рецепт сохранился, что я давала по радио?
Да, в кулинарной книге, и я все делаю как положено, но как у вас не получается.
В следующий раз нагрейте духовку до ста девяноста градусов возможно, для пирога жару маловато.
Попробую, спасибо за совет. Кстати, очень приятно было познакомиться с Реймондом, он просто чудо.
Кивнув, Дороти налила себе еще чашку кофе.
Да, он очень добрый и все принимает близко к сердцу.
Я так и поняла.
У него душа болит, когда люди не ладят друг с другом. Он считает, что почти все зло в мире от радикалов и фанатиков. Мол, шуток не понимают, сами злобствуют и других доводят до белого каления.
Может быть, он и прав, Дороти. Если подумать, у рядового фанатика с чувством юмора туго.
Пожалуй, согласилась Дороти. А когда злишься, невозможно быть счастливым.
Никак невозможно.
Но есть у меня подозрения, что дело в другом. Дороти оглянулась на дверь, не идет ли Реймонд, и зашептала: Боюсь, Реймонд слегка промахнулся с гормонами отпустил мужчинам больше тестостерона, чем нужно. Сами посудите, Элнер ведь почти все войны затевают мужчины.
Верно подмечено. Элнер откусила еще кусочек.
Дороти вздохнула.
И все-таки Реймонд умница. Старался как мог, и хорошо, что разрешил мне помогать, ведь все его творения океаны, деревья и прочее сперва вышли грязно-серыми. Он цвета различает совсем плохо, я до сих пор ему подбираю носки, чтоб не синий в пару к коричневому.
Как удачно, что вы вовремя спохватились, сказала Элнер. Только представьте грязно-серый мир сплошная скука.
Спасибо. Однако, знаете, Элнер отозвалась Дороти задумчиво, боюсь, не ошиблась ли я с цветом.
В чем же, милая?
Я имею в виду людей. Может, не надо было разных цветов кожи? Признаться, я каюсь. Не ожидала от этого стольких бед.
Не расстраивайтесь, Дороти, теперь все по-другому. Моя племянница Линда недавно удочерила китаяночку, и цвет лица у малышки чудесный, все восхищаются.
Что ж, будем надеяться на лучшее. Кстати, Реймонд, несмотря на все трудности, очень верит в будущее.
После разговора с ним и у меня на душе полегчало, сказала Элнер. Хотя и раньше было не особо тяжко.
На веранде появился Реймонд:
Дорогие дамы, простите, что помешал, но Элнер пора назад.
Дороти глянула на часы:
Ой! Мы так мило беседовали, я вас задержала.
Элнер опешила:
Я здесь не насовсем?!
Нет, покачал головой Реймонд. Очень жаль расставаться, но придется вас отправить домой.
Я даже с Уиллом не повидаюсь?
В другой раз, ласково пообещала Дороти.
Элнер медленно отставила чашку.
Что ж Очень жаль, конечно. Хотелось с Уиллом повидаться Но это не от меня зависит. Рада была снова вас увидеть, Дороти, и с вами побеседовать, Реймонд.
Взаимно, дорогая моя, отозвался Реймонд.
Дороти завернула в салфетку кусок пирога:
Вот, милая, это на дорожку.
Лучше пусть вам останется на потом, попробовала отказаться Элнер.
Берите, берите, у меня еще половина осталась боюсь, нам и ее не осилить.
Спасибо. Элнер встала из-за стола и спрятала пирог в карман. Вы знали, чем меня порадовать. Она перевела взгляд с Дороти на Реймонда и обратно. Что я могу для вас сделать?
Реймонд, подумав, отвечал:
Передайте там всем, что все не так уж плохо, с каждым днем все больше людей получают образование, все больше женщин голосуют на выборах, развиваются новые технологии, идет вперед медицина
Минуточку, Реймонд Элнер искала глазами карандаш. Можно я запишу?
Не надо. Просто передайте, что мы всех их любим и стараемся для них и что надо держаться, ведь впереди столько всего хорошего. Что-нибудь еще, Дороти?
Дороти добавила:
И напомните, что счастье дело их собственных рук. В мире много солнца, и счастье зависит от каждого из вас.
Поняла, кивнула Элнер, стараясь удержать все в памяти. Впереди много хорошего, счастье дело наших рук что-нибудь еще?
Дороти переглянулась с Реймондом, и тот помотал головой:
Нет, это самое главное.
Элнер вдруг почувствовала, как халат ее надулся теплым воздухом. Она медленно и плавно слетела с крыльца во двор, словно огромный воздушный шар, и оторвалась от земли. Поднимаясь все выше, Элнер внизу увидела Реймонда и Дороти среди розовых фламинго и синих лебедей, они улыбались и махали ей на прощанье.
До свидания, Элнер! кричали Реймонд и Дороти.
Счастливо оставаться спасибо за пирог! крикнула она в ответ, уносясь ввысь и пролетая мимо водохранилища Элмвуд-Спрингс в сторону Канзас-Сити.
Прощание с Элнер
14:46Подняв глаза и увидев Линду, спешившую ей навстречу по коридору, Норма вновь залилась слезами. Немного придя в себя, мать и дочь завели речь о вскрытии: не надо этого делать. Зачем, сказала Линда, тетю Элнер все равно не вернешь. Смерть так жестока, так бесповоротна. Надо отпустить тетю Элнер с миром к чему длить мучения? Решили исполнить ее волю и предать останки кремации. При слове «останки» Норма снова разрыдалась. Как можно человека, что еще утром был жив-здоров, называть «останками»? Преподобная Сюзи Хилл сказала:
Знаю, как вам тяжело, Норма, но, наверное, она одобрила бы.
Мэкки и Линда ее поддержали. Мэкки сказал ждавшей их молодой медсестре, что они готовы проститься с тетей Элнер. Норма позвала и Сюзи, но та отказалась:
Там должны быть только родные, идите втроем, а я подожду в коридоре.
Норма, Мэкки и Линда прошли к палате Элнер, молоденькая медсестра отворила дверь, и, шагнув внутрь, они тихонько приблизились к кровати. Мэкки обнял Норму, взял за руку Линду; они стояли рядышком, глядя на тетю Элнер. Медсестра отошла в сторону, чтобы родные простились с покойной, прежде чем ее отправят в нижний этаж. Вопреки ожиданиям Линды, смотреть на тетю Элнер оказалось вовсе не страшно. Правильно сказал отец: будто только что уснула. Норма прижалась к Мэкки, глаза ее вновь блестели от слез. Элнер лежала так тихо, так безмятежно не поверишь, что умерла. Все молчали, тишина стояла такая, что каждый мог слышать свое дыхание. Так и замерли они в мертвом молчании, каждый мысленно прощался с Элнер
Ты на меня, конечно, сердишься, Норма, но если б не осы, я бы не упала, раздался голос тети Элнер.
Мэкки отпрыгнул от кровати на добрый фут:
Господи Иисусе!
Молоденькая медсестра, что застыла в изножье кровати, издала леденящий душу вопль и пулей метнулась из палаты, вереща во все горло. Линда тоже вскрикнула, выронила сумочку и выскочила следом. Мэкки и рад бы пуститься бежать, да ноги не слушались, он прирос к месту. А Норма, у которой не хватило сил даже упасть в обморок, сказала:
Тетя Элнер! Что же вы делаете притворяетесь мертвой? Вы хоть представляете, как вы нас всех переполошили? Мы уже и Линду сюда вызвали, и все такое прочее!
Элнер хотела ответить, но ей не дали рта раскрыть: из переговорного устройства раздался истошный женский вопль:
Тревога! Тревога! Палата 212, тревога!
Миг спустя по коридору словно стадо диких бизонов загрохотало врачи и медсестры вломились в палату, сметая все на своем пути, толкая перед собой приборы и три-четыре капельницы, придавив к стене Норму и Мэкки. Молодой врач из приемного покоя влетел в палату, увидел, что Элнер приподнялась на локте и разговаривает, побледнел как полотно и принялся диким голосом выкрикивать приказы. Люди и техника все прибывали, Мэкки и Норму оттеснили в коридор. Осознав до конца, что случилось, Норма вновь упала без чувств.
А Элнер обступили вопящие доктора и сестры, подключили сразу к нескольким приборам, перенесли с кровати на каталку и помчали по коридору. Проносясь мимо Линды со скоростью не меньше сорока миль в час (та прижалась к стене, все еще не в силах оправиться от ужаса), Элнер крикнула: «Это моя племянница! Эй, Линда!» Тем временем медсестричка, что первой выскочила из палаты, уже преодолела шесть лестничных пролетов, едва не сбив с ног Бутс Кэрролл, с визгом выскочила в вестибюль, распахнула двойные стеклянные двери и во весь дух бросилась мимо автостоянки вдоль по улице. В каких-нибудь пять минут больница забурлила слухами. Старушка ожила и заговорила! Пролетая на каталке мимо преподобной Сюзи Хилл, застывшей в конце коридора, Элнер окликнула ее.