У тебя просто дурное настроение после фильма, никто там сейчас не сидит.
Остановившись и, будто в тумане, вглядевшись в окна дома, Аркадий Стругацкий прошептал:
Ты прав. Этот разговор состоялся здесь уже несколько месяцев назад.
Борис дернул его за рукав:
Арк, очнись. Что с тобой?
Пелена спала с его глаз, и Аркадий вновь стал самим собой.
Чушь какая-то. Опять вспомнилась Вологда. Знаешь что, к черту, пойдем, я покажу тебе ресторанчик с шикарной кухней, его совсем недавно открыли
Глава 4
Москва, 1966 год
В дверь позвонили.
А вот и он, радостно воскликнула Людмила и побежала открывать.
Сидевшие за столом притихли. В коридоре раздалось:
Ну что ж ты так поздно, Володя?
Как обычно, как обычно, вообще еле смог вырваться, загромыхал известный всей стране голос, звучавший из магнитофонов и проигрывателей. Ну ты обещала сюрприз, давай, радуй усталого Галилея.
В комнату вошел Высоцкий и оглядел собравшихся за столом в этот поздний вечер. Расцвел своей знаменитой улыбкой, увидев статного высокого мужчину, в очках и клетчатой рубашке.
Привет честной компании, воскликнул он, простите, что задержался, после спектакля сложно уйти сразу.
Хозяин дома Юрий Манин, встречавший высокого гостя в дверях, пожал Владимиру руку, тот в ответ обнял его и похлопал по плечу.
Спасибо за приглашение, профессор. Всегда приятно посидеть с интересными людьми. Но я выжат как лимон, так что для начала налей-ка штрафную.
Высоцкий уселся на заботливо пододвинутый женой Людмилой стул, одна из женщин за столом уже накладывала ему на тарелку закуски, черноволосый мужчина в клетчатой рубашке протянул руку с бутылкой водки, наполнил рюмки присутствующим.
Манин, взяв свой бокал, сказал:
Сегодня, как говорится, к физикам пришли и лирики. Наш извечный спор, надеюсь, всем доставит удовольствие. Давайте выпьем за двух замечательных людей, которых мы, к сожалению, столь редко видим: за артиста, поэта, барда Володю и за писателя Аркадия.
Дружно закричав «Гип-гип, ура!», все чокнулись.
Высоцкий попросил:
Не держите двери, а ну-ка, сразу по второй. У меня тоже есть тост.
Аркадий вновь разлил водку крепкой рукой. Высоцкий поднялся со стула и сказал:
Юра, не думай, что пародирую твою речь. Но! Сегодня один из самых прекрасных дней в моей жизни. Спасибо всем гостям этого дома, спасибо хозяину и, конечно, моей жене Люде. Я рад познакомиться с любимым писателем Аркадием Стругацким, поэтому, если гости не обидятся и если он не против, то хотел бы выпить с ним вдвоем, на брудершафт.
Аркадий смущенно встал, поправив очки на носу, подошел к Высоцкому и сказал тихо:
Почту за честь, Владимир Семенович.
Просто Володя.
Для друзей я Арк.
Надеюсь стать твоим другом, Арк.
Они выпили, троекратно расцеловались, все присутствовавшие засмеялись и зааплодировали. За столом спало напряжение, вновь возникла оживленная беседа. А Высоцкий, слегка хлопнув по спине Стругацкого, предложил:
Пойдем на балкон, перекурим. Есть у меня к тебе одно дело.
Стоя на балконе, Аркадий украдкой поглядывал на Высоцкого и внутренне не переставал восхищаться. Сочетание врожденного аристократизма и в то же время абсолютной, прямо-таки деревенской мужицкой простоты становилось тем магнитом, что неумолимо притягивал к нему людей.
Стругацкий, затянувшись сигаретой, спросил:
Так о чем ты хотел поговорить?
Высоцкий пристально посмотрел ему в глаза:
Я читал все ваши с братом книги. Не просто читал, еще и перечитываю постоянно, а это редко со мной бывает. Скажи ты ведь встречался с ним?
С кем именно? недоуменно переспросил Аркадий.
Сам понимаешь, кого я имею в виду, по глазам вижу понимаешь.
Но Аркадий выглядел озадаченным:
Володь, правда не понимаю
Высоцкий отвернулся и выдохнул струю дыма в ночное небо города:
Ладно, слушай. Одиннадцать лет назад я поступил в МИСИ. На механический. Так вот, когда однажды рядом с институтом мирно закусывал вечером в одном маленьком ресторанчике, ко мне подсел мужчина. Наголо бритый. Глазки маленькие такие, но очень пронзительные. И, главное, скулы, знаешь, длинные, как у китайцев. Представился Юрием.
Аркадий вздрогнул.
Ага, вижу, что узнал, усмехнулся Владимир, оглянувшись на собеседника. Ну так вот, он мне и посоветовал бросить учебу, дал наставления, чем стоит заниматься. Не поверить ему было невозможно. Думаю, и у тебя похожая история была, старина, сразу догадался, как только прочел «Страну багровых туч». Потом убедился в этом окончательно, читая новые и новые ваши вещи. Ладно, сам понял уже, что я не трепло. Рассказывай о своей встрече.
Аркадий вздрогнул.
Ага, вижу, что узнал, усмехнулся Владимир, оглянувшись на собеседника. Ну так вот, он мне и посоветовал бросить учебу, дал наставления, чем стоит заниматься. Не поверить ему было невозможно. Думаю, и у тебя похожая история была, старина, сразу догадался, как только прочел «Страну багровых туч». Потом убедился в этом окончательно, читая новые и новые ваши вещи. Ладно, сам понял уже, что я не трепло. Рассказывай о своей встрече.
Ленинград, 1956 год
В купе поезда Москва Ленинград по счастливой случайности оказалось лишь двое пассажиров. Хотя в канун новогодних праздников билеты достать всегда было сложно, но тут, видать, небесные светила благоволили, посему они на пару распивали уже вторую бутылку.
Юрка, слушай, я нахлобучился знатно, но вот ведь что меня мучает: ощущение, будто бы где-то видел тебя. Дежавю, слыхал про такого зверя?
Арк, ну хватит уже, в который раз об этом спрашиваешь. Наливай.
Аркадий волнообразно провел рукой и вновь наполнил граненые стаканы из-под чая «сорокоградусной», сумев при этом не пролить ни капли на столик.
Лучше расскажи, чем теперь-то заниматься будешь.
Да ну, глупости, засмеешь.
Кнопмус хлопнул рукой, состроив суровую гримасу.
А ну, давай рассказывай. Как коммунист коммунисту!
Оба рассмеялись.
Ладно, сейчас. Аркадий отпил из стакана, хрустнул маленьким зеленым огурчиком и выдохнул. Пишем мы с братом книгу.
И что же тут смешного? огладил свои недавно отращенные, длинные, свисающие к подбородку усы Кнопмус, невольно вспомнил про себя Сталина: «Поганая привычка, сбрею завтра же. Не хватало только еще трубку курить начать».
Дело полезное, не все тебе в армии лямку-то тянуть.
Да чушь, ну детский сад, право слово. Уже который год этой ерундистикой занимаемся, а все никак не допишем. Еду вот и думаю, зайду к брату и врежу прям с порога: «Боб, забудь, бумаги в топку и иди Ленке купи шампанского».
Кнопмус недоуменно посмотрел на собеседника. Аркадий пьяно махнул рукой.
Да мы еще два года назад с моей женой, Лена ее зовут, поспорили с братом, мол, напишем и опубликуем книгу. Е-рун-да. Какие из нас, к черту, писатели? Бред какой-то получается, профукали ей две бутылки шампанского.
А книга-то о чем?
О, Аркадий замахал руками, ну там, значит, наши доблестные покорители космоса летят на Венеру и находят залежи полезных ископаемых, которые позволят коммунистическому обществу бах, и убедить всех, что СССР лучшая страна в мире.
Кнопмус открыл фибровый чемоданчик, лежавший рядом на сиденье, вытащил оттуда палку зернистой салями.
Ты не шуми, Арк, а дай почитать. Наверняка ведь рукопись с собой везешь.
Бить будешь? спросил тот, наклоняясь под сиденье, чтобы достать свой чемодан.
Не дождетесь.
Аркадий засмеялся и вынул черновики. Придвинул свой стакан, отрезал на закуску кусок колбасы, заметив:
Все, дружище. На сегодня норму свою выработал. А тебе так скажу: не понравится спусти в унитаз, в обиде не буду. Мне же голову надо преклонить, мочи уже нет, глаза слипаются.
Пока он спал, Кнопмус внимательно проглядывал рукопись. «Вот ведь парадокс, люди не хотят верить в параллельные вселенные. А мальчишки, все как было описали, кроме фамилий и дат».
Взглянув на звезды из окна купе, он пожалел, что не может заглянуть за край вселенной и увидеть родной мир
Утром на Московском вокзале в Ленинграде Юрий Альфредович, выходя из вагона, заметил сонному Стругацкому:
А ты ведь редкостный дурак.
Тот поправил сползавшую на глаза зимнюю меховую шапку и мутно посмотрел на него:
Чего такое?
Да ничего. Попробуй только не закончить повесть! Найду тебя, хоть в Австралии, и лично в землю закопаю.
Хочешь сказать понравилось?
Кнопмус перекинул свой чемоданчик в другую руку и смахнул снежинки с пальто Аркадия.
«Понравилось» неправильное слово. Сыровато, конечно. Но, Арк, это замечательно. Нельзя останавливаться. Жаль, финала не увидел.
Тот махнул рукой и повернулся в сторону вокзала.
А, Борька-раздолбай мой все обещает написать.
Ну так и давай, требуй, чтобы писал. Поверь мне, эта вещь переживет века.
Квартира давно стала коммуналкой, но каждый раз, приезжая сюда, вспоминал стылые голодные годы блокады, мертвую бабушку, отца, котят, которых они освежевывали в ванне
И, как всегда, хотелось хлеба.