Не ходи. Вон, дождик капает, поморщилась, уговаривая, конечно, больше для
провокации.
Пофиг. Надо.
Ладно, иди. Я пойду разрушать твою кухню.
Сергей ушел. Маришка резво соскочила с кровати и пошла умываться.
Она снова потеряла сон. Но теперь по другой причине не от нервного перенапряжения и
бесконечных переживаний. Не могла спать, если
Мажарин бодрствовал.
Дома Маринка уже три дня не появлялась. За вещами не поехала. Вызвонила Нинку,
прошвырнулась с ней по магазинам и купила себе самое
необходимое. На первое время хватит, а там видно будет. Егор пару раз звонил. Пьяный был,
кажется. Она заверила, что с ней всё нормально, и он
успокоился. Наверное, потому что мило с ним разговаривала, чтобы не злить и не
провоцировать. Может, хоть немного даст ей пожить спокойно.
Очень хотелось. Пусть и сидели глубоко еще страхи и волнения, но такого умиротворения в
душе, как сейчас, Марина давно не испытывала.
Мажарин, конечно, поржал над ней, знал, что готовить она не умеет. И это правда. Но с
кашей она точно справится. Еще омлет сумеет пожарить и
яичницу. А так придется Серёге и дальше самому себе котлеты жарить, тут она не
помощник. Не то чтобы руки, как говорится, не из того места,
просто никогда не стремилась научиться. У них в доме всю жизнь домработница, а для Егора
готовить не хотелось принципиально.
Пока думала о своей дрянной жизни, сварила Мажарину кашу. Для него она с
удовольствием. Для него вообще приятно что-то делать. Он
благодарный, отзывчивый какой-то. Теплый. Думала, что в жизни так не бывает, чтобы всё в
человеке нравилось. Всё. Без раздумий, без сомнений.
Когда смотришь в глаза и не можешь взгляд отвести; слушаешь и не хочешь, чтобы
замолкал; обнимаешь и не можешь отпустить. Улыбается он
смеешься тоже, хочешь, чтобы поближе был. На два часа уйдет в спортзал душа не на
месте. Никакие великие основания для этих ощущений не
нужны, сами по себе чувства возникли. И жили, и крепли.
Мажарин вернулся с пробежки мокрый от дождя и пота, раскрасневшийся. Спросил,
получилась ли каша, и ушел в душ. Пришел на кухню
взъерошенный, Маринка потрепала его по влажным волосам, и они сели завтракать.
Тебя дома не потеряют? Сергей разглядывал ее лицо, подумав, что оно сейчас совсем
другое. И не из-за отсутствия косметики. Марина
никогда ею не злоупотребляла.
Так скажем, дома не будут сильно горевать, даже если я потеряюсь, сказала она,
оставаясь невозмутимой, будто разговор не ее лично касался.
Почему? спросил расслабленно, готовый ко всяким сюрпризам. Со Стэльмах, видимо,
по-другому не будет.
Я живу с братом. И отношения у нас не очень.
А родители? поинтересовался, хотя уже знал кое-что от Нины. Поспрашивал. Она
рассказала, что родителей у Маринки нет и живет она с
братом.
Сама Марина ничего не говорила, но это как раз не удивляло. Не начнешь же исповедоваться
на пустом месте. Как-то коснулись в разговоре его
семьи, и он объяснил, что его родители погибли давно, а растили его бабушка с дедушкой.
Трагедию из этого не делал, горе оно и есть горе, чего
утрировать столько лет прошло. Всё пережито, прожито. Всё сложилось так, как сложилось.
Родителей уже нет. Вздохнула и добавила, смутившись: Ты тоже ничему не
удивляйся.
Хорошо, не буду, спокойно пообещал Мажарин.
Маринка улыбнулась его невозмутимости и качнула головой. Не очень приятно выдавать о
своей семье такие факты, но придется рассказывать:
откровенность всегда требует ответной откровенности.
Егор это мой брат Он мне только по отцу брат. Матери у нас разные, у отца была
другая семья. Жена, ребенок. У мамы была связь с отцом.
Мама умерла в тридцать восемь лет от инсульта, мне было двенадцать. Всё внезапно
случилось, неожиданно. Отец взял меня к себе. Жена была
против, семья развалилась, братик меня возненавидел.
Папа погулял. А ты причем?
Вот и я не знаю.
Брат старший?
Да. Он на десять лет меня старше. Сам понимаешь, в двадцать два года получить
неожиданный подарочек в виде сестренки Он так и не
смирился с этим. Он не считает меня сестрой, я для него чужой человек.
Чем занимается?
У него фирмы туристические. От отца. Но, по-моему, дела там идут не очень хорошо.
Поэтому он сейчас вообще не в себе.
Тебя долбит.
Угу.
Это очень шаткий бизнес, его завалить много ума не надо. Ветер подул не в ту сторону, и
всё.
Да. А Егор хочет, чтобы всё само делалось и само работало.
Само. Само ничего не бывает. Ну, лично у меня, хмыкнул Мажарин и замолчал,
ожидая продолжения.
Но Марина молчала тоже, решив, что всё уже сказано, и налила им кофе.
Пойдем на диване поваляемся.
О, да-а, сейчас в самый раз на диване поваляться. Взял свою кружку.
Иди, я посуду помою и приду.
Убрав со стола, Марина пришла в гостиную. Уселась рядом с Сергеем и посмотрела на него
долгим немигающим взглядом. Улыбающимся и
загадочным.
Мажарин, а ты не москвич.
Он сразу рассмеялся, услышав ее уверенные слова.
Почему ты так думаешь?
Рожа у тебя питерская, улыбнулась Маринка. Интеллиго. Вас ни с кем не спутаешь.
Правда? расхохотался он. Ну да. Я родился в Питере и жил там до десяти лет, пока
родители живы были.
Видишь, как я на тебя запала. На интеллиго.
Особенно в парке с гвоздодером я был как никогда интеллигентен.
Когда орал «пошли все нах*й»?
Не ругайся.
А я не ругаюсь. Я за тобой повторяю.
Не повторяй за мной всякие гадости. Вот дед меня и приучил к пробежке.
Спортивный дедуля был?
Угу, кивнул Мажарин. С утра зарядка, гантельки, пробежка. Как вспомню шесть
часов утра. Серёга, вставай. А мне оно нафиг надо. Я с
Витьком полночи прошлялся, спать хочу. Не пойду, говорю, никуда.
А он? Ругался? Маринка прилегла, подперев голову рукой.
Нет, у него другая метода была. Очень простая. Но очень действенная.
Какая?
Сейчас скажу, засмеялся Сергей. Смех рвался так безудержно, что пришлось сделать
над собой усилие, чтобы говорить спокойно. Не
пойду, говорю. А он мне: «Лежишь? Ну, лежи дальше. Как мешок с дерьмом». И уходит.
Маринка захохотала, заваливаясь на подушку.
Угу, продолжил Мажарин со смешком, вот я лежу и думаю: «Старик побежал. А я
что мешок с дерьмом?» Поднимаюсь и вперед. Бегу,
матерюсь про себя, нахрена мне оно надо. А потом ничего, разбегаешься, давление
поднимется, взбодришься хорошо уже рассказывал,
отпивая периодически кофе из кружки, домой придешь, бабуля конфетку даст за подвиг
ей меня жалко, она деда ругает. А у него на всё про
всё один ответ: «Шурка, ты мне из пацана бабу не делай!» Пусть бежит идет, делает
Ясно всё с тобой, заулыбалась Маринка, так живо представив обрисованную картину.
Я примерно такая же мажорка, как и ты. Ты даже
помажористей меня будешь.
Нет, Мариша. Мажором надо родиться. Я не мажор и никогда им не буду. Мне не
суждено.
Почему?
Потому что у меня к деньгам другое отношение. Я отдельно, деньги отдельно.
Как это? Ты на бирже играешь. Делаешь деньги на деньгах.
Именно поэтому к деньгам я отношусь легко, это для меня обезличенные цифры, на
которых я работаю. Деньги это мой рабочий инструмент.
У меня есть план. И планка, которую я не двигаю. Кто двигает, тот никогда не остановится и
в итоге сольется.
А посчитать, просчитать? Прибыль, убыток.
В процессе никогда в жизни. Потом можно посчитать, когда прибыль на счетах осядет,
в процессе никак. Моя работа это оценка рисков
и выбор варианта. Выстрелит или не выстрелит. Максимально приземленно, без
надежд. Мечтатели не выживают. Эмоций никаких. Иначе
выгоришь изнутри, сожрешь себя. Все на этом ломаются. Отыгрываться нельзя, реванш
не дай бог, это смерть.
Даже не думала никогда, что это так. Мне казалось там сплошная экономика, голова
сломается.
Экономика, усмехнулся Мажарин, надувной пузырь. В котором, чтобы продать что-
нибудь ненужное, даже покупать это не надо. Но бабло
там настоящее, реальное. Игра на бирже, хоть и работа, все равно игра. А мы игроки.
Играем на своих нервах. Первая задача это убить
собственный страх. Убиваешь страх, жадность и работаешь. И держишь планку. Иначе
сольешься. Цель выполнил идешь дальше, цель не
выполнил идешь дальше. Убыток не считаешь. Упущенную прибыль тем более не
считаешь. Идешь на новую цель.
А где ты этому учился?
Тому, кто на это учился, дорога на биржу закрыта.