Перед храмом огородили место для состязаний. Вокруг теснилась праздничная толпа. От любой другой толпы она отличалась только, пожалуй, одинаковостью и однотонностью одежды. Эльфин вгляделся.
Это было все равно, что вглядываться в песок на пляже если ты не можешь найти различий, значит, ты недостаточно внимателен. Они отличались прядью, как бы невзначай выпущенной из уставной косы, случайной складкой на уставной одежде, мимикой, статью, осанкой, походкой, и чем больше старались походить друг на друга, тем больше бросались в глаза самые мелкие различия прежде всего, им самим.
Мэлгон скользнул взглядом поверх голов и удовлетворенно улыбнулся. В его глазах мелькнуло предвкушение.
Победивший в состязаниях, пояснил он, получает титул Сына Солнца и удостаивается чести во имя спасения своей родины и всех ее жителей принести себя в жертву Солнцу.
То есть тебе, уточнил Эльфин.
Мэлгон кивнул:
То есть мне.
Эльфин пошевелил в воздухе пальцами:
Где-то я уже встречал нечто подобное.
Мэлгон улыбнулся:
Рабочую схему всегда приятно позаимствовать. О Едином можно многое сказать, но в изощренности ума ему не откажешь.
Какой вопиющий антропоморфизм в трактовке, хмыкнул Эльфин. Не ожидал от тебя такого.
Мэлгон поднял бровь:
Скажешь, что я не прав?
Эльфин улыбнулся уголками губ:
Скажу, что я не теоретик.
Прозвенел гонг.
Хор затянул гимн.
Славься, славься, Солнцеликий,
Славься, славься, Справедливый,
Славься, славься, Милосердный...
Не надоедает? вполголоса спросил Эльфин минуте этак на десятой.
Мэлгон поморщился.
Я этим наслаждаюсь не больше, чем ты. Ритуалы необходимы. Они очищают сознание людей и подготавливают их к происходящему.
Понятно, сказал Эльфин.
Празднество было похоже на все остальные такие празднества состязания в метании копий и стрельбе из лука перемежались тщательно отрепетированными танцами, чтение од, восхвалявших город Солнца опять состязаниями в борьбе и беге. Прекрасные женщины под грохот барабанов и пение труб венчали лаврами победителей. С каждым кругом их становилось все меньше и меньше. Когда солнце достигло зенита, остался только один.
Победитель вышел вперед. Он был совсем молод, даже для человека, с правильными чертами лица, с серьезным и вдумчивым выражением, с еще сбитым дыханием после борьбы и бега.
У широких ступеней храма он остановился на миг, чтобы сделать глубокий вдох. Чуть ссутулились еще блестящие от пота плечи, чуть сошлись широкие брови, чуть застыл взгляд, фокусируясь на чем-то за пределами видимого.
Нет мудрей и прекрасней моей жены и нет бардов, равных моему сыну.
Слова прокатились по всей площади не как сказанные вслух, а как мысль, мгновенно вспыхнувшая у каждого в мозгу.
Мэлгон бросил на Эльфина гневный взор.
Простите, кротко произнес Эльфин. Вырвалось.
Конечно, ему показалось. Просто показалось. Но это уже не имело значения.
Юноша поднялся по ступеням и остановился перед троном.
Как твое имя, о достойнейший? спросил Мэлгон.
Я Гвальхмаи, ответил тот.
Желаешь ли ты принести себя в жертву Солнцу во имя своих сограждан? спросил Мэлгон.
Да, твердо ответил Гвальхмаи. Желаю.
Да будет так.
Гвальхмаи преклонил колено, склонил голову и протянул руки вверх, вкладывая их в ладони Солнцеликого.
Стань же, Истинный Сын Солнца, блеском в его короне, копьем в его руке, светом его пламени! провозгласил Мэлгон.
Все затаили дыхание, ожидая, когда юноша рассыплется ворохом искр.
Ничего не произошло.
Пауза затянулась до неприличия. Многовековой ход ритуала был нарушен.
Свершилось знаменательное, громко сообщил Эльфин. Теперь у тебя есть шанс радовать Солнцеликого не своей смертью, а своей жизнью.
Он встал со своего места, поднял юношу за плечи и аккуратно втиснул в свое кресло, а сам встал за спинкой.
Толпа ахнула.
Воистину так, наконец, произнес Солнцеликий и сделал повелительный жест. Церемония продолжилась своим чередом, хотя и несколько неуверенно. Гвальхмаи сидел, боясь пошевелиться. Мэлгон со свитой сохраняли бесстрастное выражение, как и подобает воплощенным божествам. Эльфин, небрежно опираясь о спинку трона, разглядывал толпу.
Толпа ахнула.
Воистину так, наконец, произнес Солнцеликий и сделал повелительный жест. Церемония продолжилась своим чередом, хотя и несколько неуверенно. Гвальхмаи сидел, боясь пошевелиться. Мэлгон со свитой сохраняли бесстрастное выражение, как и подобает воплощенным божествам. Эльфин, небрежно опираясь о спинку трона, разглядывал толпу.
Начался и закончился еще один заунывный гимн, отплясали сложный танец аккуратно одетые общинные дети, прошли строем стрелки и копейщики, сверкая начищенными щитами. Солнцеликий поднялся с трона, торжественно благословил толпу и повернулся, чтобы уйти.
А мне... что мне теперь делать? вырвалось у новоиспеченного Сына Солнца.
Отдыхай, величественно обронил Мэлгон. Сегодня был славный день. Когда ты понадобишься тебя призовут.
Гвальхмаи упал на колено в поклоне.
Солнцеликий со свитой скрылись внутри храма.
Как только захлопнулась последняя дверь, Мэлгон схватил Эльфина за грудки и впечатал в стену:
Как. Тебе. Это. Удается?! зашипел он. Как тебе удается всегда нарушать свои клятвы, Гатта?!
Эльфин не сопротивлялся.
Мэлгон, мягко сказал он. Ты сам взял с меня слово не попускать порчи. Если бы я не вмешался, этот юноша определенно бы... попортился.
Ты заклинил систему!
Эльфин пожал плечами.
Локус стабилен.
Мэлгон с отвращением выпустил Эльфина и начал мерить шагами залу.
Бездна работы! Тончайшие настройки! Изысканнейшая работа с мировоззрением! Филигранные ритуалы! Проклятье, ты хоть понимаешь, чего мне это стоило?! Сколько времени я убил на то, чтоб как следует все откалибровать! И все насмарку!
О, участливо протянул Эльфин. Я понимаю.
Мэлгон остановился прямо напротив него:
На кой это тебе было нужно, Эльфин? прошипел он. Это же «златая цепь»! Ты же сам себя приковал, чистоплюй! Ладно, ты потопишь меня. Но ты же и сам сдохнешь! Зачем ты это сделал?!
Эльфин бросил взгляд за окно.
«Нет мудрей и прекрасней моей жены и нет бардов, равных моему сыну». Мысль, впечатанная в самый воздух.
По губам Эльфина скользнула улыбка.
Действительно. Зачем.
Ты начинаешь с того, что для тебя существует одна-единственная дорога, мысль равная слову равная делу равная сути, единственно верная, единственно гармоничная, максимально эффективная как путь реки, пролагающей себе русло. Как траектория пули, выпущенной снайпером в цель.
Потом ты отказываешься от нее ради возможности делать выбор. Кружить. Плутать. Ошибаться. Ты обнаруживаешь, что существует бесконечное множество путей, ведущих из точки альфа в точку омега, и дело не столько в дороге, сколько в попутчиках, и открывающихся видах, и удовольствии от странствия во все стороны света.
А потом вдруг выясняется, что мир вопиюще моноцентричен. Что в конечном счете есть только два направления к истине или прочь от нее, а прекратить движение невозможно.
Тогда ты что-то делаешь.
С формальной точки зрения это была, конечно, ошибка, и ошибка фатальная. Запереть себя в локусе, да еще в локусе Мэлгона, да еще дав слово ничего не портить.
Эльфин прикинул, что будет дальше.
«Златая цепь» не даст ему покинуть локус.
Старая клятва не даст им с Мэлгоном поубивать друг друга и тем самым разрешить ситуацию побыстрее. Клятва, данная над волнами, сокрывшими Атлантиду. Тогда еще казалось, что можно разойтись во мнениях о целях и средствах и остаться друзьями.
Как мы были молоды.
Как мы были наивны.
Как все, кто живет во времени.
Оставалось ждать, кто кого пересидит. Мэлгон на своей территории, но в локусе; ритуал его сорвался, так что вскоре его одолеет Жажда и он будет вынужден искать жертву на стороне, а это тоже требует времени. А жизнь, вырванная силой, питает гораздо слабее, чем отданная добровольно а у людей новый король, который отнюдь не дремлет.
У него самого в активе запас сил, скопленный на Авалоне (ах, нельзя жить сладко, не живя разумно, хорошо и правильно, и нельзя жить разумно, хорошо и правильно, не живя сладко!).
С шансами семь к десяти Мэлгон с присными зачахнет быстрее, чем у него закончатся силы на блокировку. После этого начнется, конечно, самое тяжелое Эльфин понимал, что после этого локус рухнет на его плечи. Истощение к тому времени станет значительным, и надо будет приложить большое усилие, чтобы не последовать по Мэлгоновым стопам и не превратиться в новый вариант Солнцеликого. Впрочем, Эльфин почти не сомневался, что у него хватит на это гордости. Ах, распря, старая распря, и от тебя может произойти какая-то польза.