Взгляд Нортона встретился с моим, глаза его чуть расширились, потом ушли в сторону.
Брент, подожди минуту, сказал я.
Я не хочу больше ничего обсуждать. Тем более с тобой.
Я знаю, но хочу попросить об одном я обернулся и увидел, что Билли бежит к кассам.
Что это? спросил Нортон подозрительно, когда Билли вручил мне целлофановый пакет.
Бельевая веревка, ответил я, смутно понимая, что сейчас все в супермаркете смотрят на нас, собравшись по другую сторону от линии касс. Тут ее довольно много. Триста футов.
И что?
Я подумал, может быть, ты привяжешь один конец за пояс перед тем, как выйти. Когда веревка натянется, привяжи ее к чему-нибудь. Например, к дверце машины.
Боже, зачем?
Я буду знать, что вы прошли по крайней мере триста футов.
Что-то мелькнуло в его глазах, но только на мгновение.
Нет, сказал он.
Я пожал плечами.
Окей. В любом случае, удачи.
Мужчина в шапочке для гольфа неожиданно сказал:
Я сделаю это, мистер. Почему бы нет
Нортон обернулся к нему, словно собирался сказать что-то резкое, но мужчина посмотрел на него пристально и спокойно. Он решил, и у него просто не было никаких сомнений. Нортон тоже понял это и промолчал.
Спасибо, сказал я, разрезая упаковку своим карманным ножом, и веревка вывалилась гармошкой жестких колец. Я вытащил один конец и обвязал пояс «чемпиона по гольфу» свободной петлей с простым узлом. Он тут же развязал веревку и быстро затянул туже на добротный морской узел. В зале магазина стояла полнейшая тишина. Нортон в нерешительности переминался с ноги на ногу.
Дать нож? спросил я мужчину.
У меня есть, он взглянул на меня. Ты, главное, следи за веревкой. Если она запутается, я ее обрежу.
Мы все готовы? спросил Нортон слишком громким голосом. Пухлый парень подскочил, будто его толкнули.
Не получив ответа, Нортон двинулся к выходу.
Брент, сказал я, протягивая руку. Удачи.
Он посмотрел на мою руку с сомнением.
Мы пришлем вам помощь, сказал он наконец и толкнул дверь с надписью «Выход».
Я снова почувствовал тот едкий запах. «Его люди» последовали за Нортоном. Майк Хатлен подошел и остановился рядом со мной. Группа из пяти человек остановилась в медленно движущемся молочном тумане. Нортон сказал что-то, что я вполне мог бы расслышать на таком расстоянии, но туман, казалось, гасил все звуки. Кроме двух-трех слогов, словно доносящихся из работающего вдалеке радиоприемника, я не расслышал ничего. Потом они начали удаляться.
Хатлен придерживал открытую дверь. Я стравливал веревку и старался, чтобы она свободно провисала, помня об обещании перерезать ее, если она застрянет. Снаружи все еще не доносилось ни звука. Билли стоял рядом, и я чувствовал, как он дрожит от напряжения.
Снова возникло странное чувство, что эти пятеро не исчезли в тумане, а просто стали невидимы. Какое-то мгновение их одежда плыла уже без них, а затем и она пропала. Этот туман по-настоящему впечатлял своей плотностью, лишь когда можно было увидеть, как он проглатывает людей буквально в течение секунд.
Я продолжал стравливать веревку. Сначала ушла в туман четверть, потом половина. На мгновение движение прекратилось, веревка обмякла. Я задержал дыхание, но веревка снова пошла, скользя у меня между пальцами.
Ушло три четверти веревки, и я уже видел ее конец, лежащий на ботинке Билли, но тут веревка в моей руке снова остановилась. Секунд пять она лежала неподвижно, затем рывком ушли пять футов, и вдруг, резко дернув влево, веревку натянуло о край двери так, что она даже зазвенела.
Еще двадцать футов рывком сдернуло с моей руки, оставив на ладони ожог, и из тумана донесся высокий дрожащий крик. Я даже не мог понять, мужчина кричит или женщина.
Снова дернуло веревку. И снова. Ее мотало в дверном проеме то вправо, то влево, потом уползло еще несколько футов, и из тумана донесся захлебывающийся вопль, услышав который Билли застонал, а Хатлен замер с широко раскрытыми от ужаса глазами.
Вопль внезапно оборвался, и, казалось, целую вечность стояла тишина. Затем закричала старушка, и на этот раз никаких сомнений насчет того, кто кричит, не было.
Уберите его от меня! кричала она. О, господи, господи, уберите Голос ее оборвался.
Внезапно почти вся веревка сбежала с моей ладони, оставив новый ожог, и обвисла. Из тумана донеслось сочное громкое хрюканье, от которого у меня во рту тут же пересохло.
Внезапно почти вся веревка сбежала с моей ладони, оставив новый ожог, и обвисла. Из тумана донеслось сочное громкое хрюканье, от которого у меня во рту тут же пересохло.
Такого звука я не слышал никогда в жизни, но ближе всего тут подошло бы сравнение с фонограммой из какого-нибудь кинофильма, снятого в африканском вельде или в южноамериканских болотах. Такой звук могло издать только очень большое животное. Он снова донесся до нас, низкий, неистовый, звериный звук. И снова. Потом перешел в прерывистое бормотание и затих.
Закройте дверь, дрожащим голосом попросила Аманда Дамфрис. Пожалуйста.
Минуту, сказал я и потянул за веревку.
Она выползала из тумана и укладывалась у моих ног неровными петлями и кольцами. Последние фута три новой бельевой веревки с обгрызенным концом были окрашены в кирпично-красный цвет.
Смерть! выкрикнула миссис Кармоди. Там смерть! Вы все видели?
Никто не стал спорить с миссис Кармоди.
Майк Хатлен отпустил дверь, и она захлопнулась.
Мистер Маквей работал в Бриджтоне мясником еще с тех пор, когда мне было лет двенадцать или тринадцать, но я не знал ни его имени, ни каков его возраст. Он установил небольшой газовый гриль под одной из вентиляционных решеток (вентиляторы не работали, но решетки создавали хоть какую-то тягу), и к 6.30 вечера запах жарящихся цыплят заполнил весь магазин. Бад Браун не стал возражать. Может быть, от потрясения. Но скорее всего он просто осознал, что птица и мясо со временем отнюдь не становятся свежее. Цыплята пахли великолепно, но не всем хотелось есть. Мистер Маквей, маленький худой и аккуратный в своем белом халате, все равно продолжал жарить цыплят, укладывать куски на бумажные тарелки и расставлять их, как это делают в кафетериях, на мясном прилавке.
Миссис Терман принесла нам с Билли по порции с гарниром из картофельного салата. Я поел сколько смог, но Билли даже не притронулся к своей тарелке.
Тебе надо поесть, силач, сказал я.
Я не голоден, ответил он и отодвинул тарелку.
Ты не станешь большим и сильным, если
Миссис Терман покачала головой.
Ладно, сказал я. По крайней мере, пойди съешь персик. Окей?
А если мистер Браун скажет что-нибудь?
Если он скажет что-нибудь, скажи мне.
Билли медленно пошел вдоль стеллажей. Мне показалось, он как-то сник, и мое сердце сжималось, когда я видел его таким. Мистер Маквей продолжал жарить цыплят, очевидно, совершенно не обращая внимания на то, что почти никто не ест, удовлетворенный, видимо, своими чисто механическими действиями. Кажется, я уже писал, что люди по-разному реагируют на подобные ситуации. Трудно представить, что это может быть так, но это действительно так.
Мы с миссис Терман сидели в середине аптечного ряда, и нам было видно, что по всему магазину люди собирались маленькими группками. Никто, кроме миссис Кармоди, не сидел один. Даже Майрон и Джим были вместе: оба храпели у пивного охладителя.
Шестеро новых дежурных сидели у проемов в мешках. Одним из них был Олли. Он грыз цыплячью ногу и запивал ее пивом. У каждого поста стояли прислоненные к мешкам факелы, изготовленные из швабр, а рядом банки с угольной растопкой, но, я думаю, теперь никто уже не верил в эти приготовления так, как раньше. После того ужасного звериного рыка и после отгрызенной окровавленной веревки никто уже не верил. Если что-то оттуда, снаружи, захочет нас, оно свое получит. Оно или они.
Насколько опасно будет сегодня ночью? спросила миссис Терман. Голос ее звучал спокойно, но в глазах застыл испуг.
Хэтти, я не знаю.
Пусть Билли побольше будет со мной Я Дэвид, я боюсь смертельно. Она коротко хохотнула. Да, видимо, это так называется. Но если Билли будет со мной, я буду в порядке. Ради него.
Глаза ее блестели. Я наклонился и тронул ее за плечо.
Я так волнуюсь за Алана, сказала она. Но он, наверно, мертв, Дэвид. Я сердцем чувствую, что его уже нет.
Не надо, Хэтти. Ты не можешь этого знать.
Но я чувствую, что это так. Ты ничего не чувствуешь про Стефени? Хоть какое-то ощущение?
Нет, солгал я, стиснув зубы.
Она издала горлом странный сдавленный звук и зажала рот рукой. В ее очках отражались отсветы лучей фонариков.
Билли ел персик. Хэтти Терман похлопала по полу рядом с собой и сказала, что, когда он доест, она покажет ему, как из персиковой косточки и нитки делается человечек. Билли устало улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ.