«Село расположено на пути, по которому в древние времена мигрировали (на юг, поближе к устью Дуная, а потом и дальше на Балканы) разные древние народы. Какая-то часть переселенцев здесь оседала, «чужаки» строили дома, заводили семьи и постепенно растворялись среди местного населения. Впрочем, растворялись, можно сказать, взаимно. Как-то я был свидетелем такой сцены: семь-восемь босоногих мальчишек на улице игрались в пыли и разговаривали (sic!) по-русски, по-болгарски, по-молдавански (я немного знаю и этот язык) и еще на каком-то неизвестном мне тюркском языке. И хорошо понимали друг друга!
Маринское стоит на урожайной земле, хорошо растут здесь пшеница, помидоры, огурцы и арбузы. Через село бежит речка Дубравка, вода в ней всегда чистая. Возле каждого дома сад. А на песчаниках за селом там уже начинаются степи каждый житель села возделывает небольшую делянку виноградника, ягоды перерабатывают в красное и белое вино, огромные бочки с вином прячут в прохладные подвалы.
Сельчане в основном высокого роста, блондинистые, курносые и широкоскулые
А пейзажи вокруг загляденье! Как-то под вечер я гулял по окрестностям с Н.Н., дочкой управляющего. Мы поднялись на высокий холм, вершину которого густой зеленой шапкой укрывала роща молодых дубков. С окраины рощи в широкой долине внизу хорошо было видно уютное село. Где-то у нас за спинами к горизонту клонилось солнце, его лучи веселили поле цветов перед нами и ярко освещали крыши домов внизу».
В советское время степь стали «поднимать», на месте, где паслись овцы, заколосилась пшеница.
Городом Маринск стал называться после второй Отечественной войны. Но как и в патриархальные годы, здесь и сейчас люди живут в невысоких частных домиках, слепленных из самана; из этого же материала построены больница, клуб и консервный завод. К покосившимся заборам примыкают узкие кривые улочки. Только центральная улица, застеленная булыжником, прямее других.
Городской оттенок поселению придают разбросанные в разных местах каменные школа, кинотеатр, здания бывшего педучилища, бывшего райкома партии (сейчас в нем городская администрация) и большой трехэтажный жилой дом на центральной улице. Дом этот когда-то построили специально для тогдашнего районного партийного руководства. Рассказывают, что проектировщикам, когда они еще только вычерчивали квартиры, мешала одна мелочь, на которую в конце концов им пришлось махнуть рукой: в углу на ватмане при любом варианте оставалась крошечная площадь, где выкраивалась только одна небольшая двухкомнатная квартирка. «Двушку» построили вместе со всем домом, и она долго пустовала. Предлагали ее заведующему гортопом товарищу Хаджинедову, но тот от предложения отказался. В конце концов, квартиру отдали «очереднякам» молодым преподавателям педучилища Дамаскиным, несколько лет до этого жившим в студенческом общежитии. (Вручая ключи от той квартиры, председатель горсовета Тюркина мягко пожала руку Григория Васильевича и, поцокав языком, завистливо повертела головой: «Признайтесь, товарищ Дамаскин, вы не думали, что будете жить в одном доме с такими людьми». Григорий Васильевич тогда готов был признаться в чем угодно).
В той квартире родился и вырос сын Вовка. А когда Дамаскина около года назад избрали руководителем района и помощники стали намекать, мол, есть возможность занять апартаменты, в которых всегда жили первые секретари райкома партии, Григорий Васильевич намеков «не понял», жить остался в старой квартире, а в пустовавшие апартаменты поселил многодетную семью.
Через десять минут
Комаров оказался человеком средних лет, с густой рыжей шевелюрой и большими очками, удобно лежавшими на коротком носу. Одет он был в мягкую хлопчатобумажную рубашку и темно-синие джинсы, купленные, как видно, еще во времена советского дефицита и предназначенные специально для командировок.
Разговор начался без ритуальных вступлений.
Об автобане вы, Григорий Васильевич, конечно, знаете.
Присматриваясь к сидевшему напротив собеседнику, Дамаскин в ответ сдержанно дважды слегка кивнул подбородком. Покосился на лежавшую на столе визитную карточку;
Хорошо знаю, Иван Петрович. Знаю, что уже где-то успешно идут работы.
Комаров удовлетворенно наклонил голову.
Разговор начался без ритуальных вступлений.
Об автобане вы, Григорий Васильевич, конечно, знаете.
Присматриваясь к сидевшему напротив собеседнику, Дамаскин в ответ сдержанно дважды слегка кивнул подбородком. Покосился на лежавшую на столе визитную карточку;
Хорошо знаю, Иван Петрович. Знаю, что уже где-то успешно идут работы.
Комаров удовлетворенно наклонил голову.
Добавлю не известную вам подробность: на днях начнется строительство участка, расположенного возле вашего города. Я тут буду главным, Комаров улыбнулся, губы сжались в ироничную трубочку, очки сдвинулись к белесым бровям.
Дамаскин оценил гримасу: «Важничать не станет».
Вам понадобится наша помощь?
Да, Григорий Васильевич, за тем и приехал.
Внимательно слушаю
Глава района с каждой минутой проникался к строителю все большим доверием. Может быть, что-то дружеское видел он в голубых глазах собеседника, а может быть, виной тому была только что сообщенная Комаровым приятная новость.
Хотел бы в вашем городе поселить часть строителей за гостиницу заплатим сразу за три месяца. Интересует нас расположенный на вашей территории песчаный карьер Вот, пожалуй, и все.
Комаров снял очки; близоруко щурясь, поднял подбородок.
Просьбы оказались необременительными и даже выгодными городу гостиница (недавно капитально отремонтированная, она стояла полупустой) получит долговременных постояльцев, а местный бюджет деньги за песок.
Дамаскин уже приготовился подтвердить, что город с удовольствием выполнит все просьбы строителя, но неожиданно он уловил в себе сильно взволновавшую его мысль. И сделал в разговоре едва заметную паузу. «Комарову дадут большие деньги, в его власти будут мощные самосвалы, бульдозеры, тракторы»
И возникла Идея!
О ней Григорий Васильевич говорить пока не стал решил подождать, чтобы в разговоре, как сказал бы местный парикмахер Рубинштейн, «попасть на момент».
О песчаном карьере и гостинице легко договорились. Обсудили и детали в частности, где и как лучше проложить временную дорогу к песчаному карьеру. Дамаскин теперь откровенно подмасливал разговор:
У вас, Иван Петрович, в процессе сооружения автобана могут возникнуть еще какие-либо просьбы. Мы их тоже с удовольствием выполним
Беседа шла к концу, уже поговорили даже о погоде о затяжных дождях в Москве и безжалостной жаре, на которой, очевидно, придется начинать работу первым строителям маринского участка автобана. И когда разговор был совсем на исходе и оставалось только крепким рукопожатием закрепить договор о дружеской взаимопомощи, сердце Дамаскину подсказало, что момент, который теперь для него был самым главным, наступил.
Начал издалека и как будто вовсе не о том, ради чего была та утренняя деловая беседа:
Наше поселение, Иван Петрович, очень древнее; булыжник в центре города стелили еще перед войной, он давно скособочился, а улица стала похожа на большую стиральную доску. Колхозная машина с молоком, бывало, пока проедет, в цистерне сливочное масло
Дамаскин поднял на строителя осторожный взгляд:
Не могли бы вы, Иван Петрович, между своим главным делом заасфальтировать еще и нашу центральную улицу? Сто двадцать метров.
Комаров, минуту молча поразмышляв, кивнул подбородком:
Хорошо, Григорий Васильевич. Сделаю. Булыжник уберем, привезем песок, гравий. Все оформим по закону в порядке шефской помощи городу. На некоторое время выделю вам технику с водителями, но строитель вскинул к потолку рыжую голову: Когда подготовим улицу под асфальт, попрошу помочь мне неквалифицированной рабочей силой.
С подсобными рабочими проблем не будет! торжествовал Дамаскин.
И после этих слов им были сказаны слова, которые, когда Комаров уже уедет, а у главы администрации состояние торжественности несколько понизится, заставят Григория Васильевича на некоторое время всерьез задуматься:
Выведем на воскресник весь город!
Комаров поднялся со стула, поглядев в окно, увидел на улице ожидавший его «уазик», но Григорий Васильевич опять на минуту задержал его:
Недавно, Иван Петрович, на южной окраине нашего города бурили землю геологоразведчики, искали нефть, но нашли не нужную им минеральную воду вода до сих пор течет из скважины. Горожане там соорудили копанку, говорят, что после купания в ней хорошо работает сердце. Может быть, ваш бульдозер пройдется еще и у скважины выроет нам небольшой бассейн?