Полецу
У нас и билет есть, верно, Мирка?
Е-е-еть
Тогда я еще плохо мог говорить, говорил е-е-еть.
На другую планету полетим, шух-шух-шух
Ш-шух-х
А там чудища в лесу, а-р-р-р
Отец делал вид, что он чудище, кидался на меня, я отбивался подушкой, мы возились на диване
Мирка это я.
А полное имя Остромир.
Когда мне в то утро позвонил отец я уже догадывался, зачем он звонит. Я уже чувствовал, что не сегодня-завтра начнется то страшное, чем пугали нас газеты, не сегодня-завтра замечутся магнитные полюса, солнечный ветер сметет с земли её воздушное покрывало, солнце, некогда такое ласковое, превратит зеленые холмы в раскаленную пустыню.
Когда отец позвонил мне словом «позвонить» мы обозначали связь на расстоянии не телепатическую, а некую другую, суть которой я объяснить не могу. Впрочем, это и не имеет значения.
Ну чего, Мирка беги, давай.
Я знал, в каком состоянии в последние годы находится отец. И все-таки спросил:
А ты что же?
Чего я, Мирка, сам же видишь, чего я
Я почти не виделся с отцом последнее время но все равно мне стало не по себе от одной мысли, что я вот так просто оставлю его и взойду на ковчег.
Но
Чего но, не нокай, не запряг! Билет на кого? То-то же, и не думай даже Зарезервировано все пошел!
Я только к тебе попро
Попрощались уже, и не вздумай даже, и на порог тя не пущу! Дуй давай!
Это означало беги. Я побежал, конечно, не так, как бегают животные, перебирают ногами я вышел на улицу, поймал такси, уже в такси спохватился, что не взял ничего из дома кроме документов, стал вспоминать какие-то тесты, Если бы вам пришлось покинуть землю навсегда, какие бы три предмета вы с собой взяли. Я не мог вспомнить, что отвечал, когда проходил такие тесты, да и вообще кто сказал, что в ковчег можно было что-то принести с собой
В ковчег
Я ловил себя на том, что никогда раньше не видел ковчег даже на экране телевизора. В отличие от кораблей спасения и бункеров про ковчег не говорили, не трезвонили на каждом углу потому что опять же в отличие от мифических кораблей и бункеров ковчег был настоящим. О нем молчали чтобы уберечь от обезумевшей толпы, которая будет рваться на борт, когда мир начнет трещать по швам.
Я представлял себе, как подъеду к стальной громадине ковчега, как поднимусь по трапу, как улыбчивая стюардесса проверит у меня документы и пожелает приятного полета, как я войду в свою каюту и пристегну ремни
От этой мысли мне почему-то стало страшно, как перед кабинетом стоматолога. Кто не знает про стоматолога, тому поясню, что в те времена моя физическая оболочка была хрупкой и уязвимой, и когда её повреждали, я чувствовал это
впрочем, не о том речь.
Тем не менее, все оказалось совсем не так, как я думал. Машина затормозила перед высокой бетонной стеной, ворота которой были плотно закрыты. Я расплатился с водителем и пошел к воротам, подбирая слова, я не знал, как сказать день добрый, я лечу в ковчеге, вот мой билет или просто молча протянуть билет
Ближе к воротам я выбрал второй вариант, просто молча протянул карточку с кораблем. Это была не та самая карточка, которую мне подарил отец когда-то давным-давно от той уже ничего не осталось, еще в детстве я вырезал из неё корабль, чтобы летать на нем в космос.
Человек в форме посмотрел на мой билет, покачал головой.
Не тот билет.
Простите?
Молодой человек, вы меня за идиота-то не держите, я что, не знаю, как билеты выглядят?
Мир перевернулся у меня под ногами.
А к-как?
Обыкновенно, как вон, на экран посмотрите
Я посмотрел на экран, и чем больше я смотрел, тем больше понимал, что моего отца обманули, снова, в который раз, обманули ловко, хитро, а он и не догадывался, и я тем более не догадывался, и
И
Слушайте, ну столько денег на билет потратил
И чего?
Я стоял у ворот и не знал, что делать дальше. Я чувствовал, что не могу просто так повернуться и уйти, и они не могут просто так не пустить меня, просто потому что
Слушайте, а одного человека так просто возьмете?
Еще тебе чего?
Я схватился за последнюю соломинку.
А в фильмах людей вот так пускали
Фильмов обсмотрелся?
Я не знал, что ответить. Я смотрел, как закрываются ворота, и надо было бежать, ломиться в эти ворота, молотить кулаками, пробиваться любой ценой, как в фильмах, там герой забирался в какие-нибудь подсобки, потом его оттуда всем ковчегом вытаскивали
Я не знал, что ответить. Я смотрел, как закрываются ворота, и надо было бежать, ломиться в эти ворота, молотить кулаками, пробиваться любой ценой, как в фильмах, там герой забирался в какие-нибудь подсобки, потом его оттуда всем ковчегом вытаскивали
Кто-то мягко отодвинул меня, кто-то прошел вперед меня в ворота у него, конечно же, был билет, настоящий билет, не поддельный билет, его, конечно, пропустят без проблем, не то, что меня и мне уже захотелось кинуться к нему, потихоньку спросить, не найдется ли лишнего билетика
А вдруг
И только тогда я заметил, что он прошел без билета, вот так, вообще, и охранники ничего у него не спросили, вот так, ничего, совсем, и он прошел, человек как человек, каких миллионы, в кепке с надписью Элен, вот это я точно помню, надпись Элен, хотя, быть может, там было написано что-то другое, а я прочитал Элен.
Я метнулся было за ним сам не знаю, чего ради, метнулся за ним, почти на полном серьезе хотел спросить, нет ли у него лишнего билетика. И только тогда я почувствовал исходящее от этого человека
Нет, не запах, и не тепло, и ничего из известного мне тогда. Что-то другое, непонятное, едва ощутимое, воздействие какое-то, которому я пытался подобрать название и не находил. Что-то другое не понравилось мне. И это что-то не дало мне прикоснуться к идущему, не дало мне тронуть его за плечо.
Он ушел.
Ворота захлопнулись.
Я стоял и думал, что мне делать дальше, что вообще делают в таких ситуациях. По сценарию я должен был любой ценой перебраться через ворота, любой ценой просочиться на ковчег, по ходу перестреляв целый полк охранников, а в последний момент
Здесь было одно маленькое «Но». Все происходило не по сценарию фильма, а на самом деле.
Я чувствовал, как бесконечно далеко содрогается земля, я видел, как бесконечно далеко на горизонте взмывает в небо ослепительная серебряная стрела. Я видел, как стрела вспыхнула, рассыпалась на куски, на раскаленные осколки, упавшие незнамо где.
Я понимал, что это конец конец всех наших надежд. Вряд ли мы смогли бы повторить что-то подобное сейчас, когда наша цивилизация доживала последние века.
Странно, что я ничего не чувствовал. Совсем. Ни горечи, что остался на Земле, ни отчаяния, что все наши надежды разрушились, ни радости, что я остался жив. Ничего. Совсем. Случилось слишком много всего, чтобы я мог что-то испытать. Видите ли, наш мозг был устроен так, что
Впрочем, это не имеет значения. Итак, я стоял и смотрел на огненные всполохи в небе, и надо было думать, что делать дальше, и не думалось, когда ворота снова открылись, и вышел человек в кепке Элен, и нужно было спросить его, почему он не улетел, и не спрашивалось, и сам не знаю, как до меня дошло, что
Это вы сделали с Ковчегом? Что он
Я не договорил. Я посмотрел на него, и понял он. сам не знаю, что накатило на меня в эту минуту, даже не ярость, а не знаю, как сказать, я должен был убить его, потому что он убил их всех, потому что
Потому что
Ты ты что сделал, а?
Как со стороны я слышал свой голос, как со стороны я видел самого себя, бегущего за Элен (так я называл его про себя), видел, как он бежит к темному провалу у обочины шоссе, тогда я не думал, что это за провал, тогда я прыгнул туда вслед за своим врагом, навалился ему на спину, сжал тощее горло
Уже позднее, много веков спустя я обзавелся популярной тогда Книгой Жизни и в графе «мой первый полет в портале» написал:
Мой первый полет в портале состоялся совершенно случайно. Тогда я убил ту тварь, которая уничтожила наш ковчег, нашу последнюю надежду на спасение. В пылу борьбы (как коряво смотрится здесь эта избитая фраза) я бросился за ним в портал, где добил истекающего кровью (зачеркнуто, не было там никакой крови) умирающего врага. Конечно же, портал захлопнулся, и мне пришлось совершить малоприятный перелет. Я пришел в себя посреди зеленоватой пустыни, на горизонте которой виднелось что-то, в чем я угадал город. Там на меня обратили внимание местные стражи порядка. К счастью, встреча с ними не представляла для меня никакой опасности
Обозначаю гипотенузу через а, два катета через бэ и вэ.
Нет.
Не поймут.
Помечаю гипотенузу одной черточкой, первый катет двумя, второй тремя.
А вот дальше как прикажете объяснять, что такое квадрат, циферку два здесь не поймут
Вы еще долго мне будете гипотенузы писать?